– Стояла – и вот так вот вдруг бросилась? – недоверчиво переспросил Белобрысый.

– Угу, – кивнул Тоггорт. – Именно поэтому мы и сочли нужным вызвать вас. Слишком странный случай. Но порасспрашивали свидетелей, родственников, знакомых. В общем, похоже, девушка очень тяжело перенесла смерть отца. Была замкнута в себе, эмоционально нестабильна. А перед тем, как броситься под карету, даже прошептала: «Отец». Тихо, но один свидетель все-таки услышал – тот, который стоял ближе всех. Так что, видимо, самоубийство. Еще кое-какие проверки, конечно, проведем и несколько человек на всякий случай опросим. Но в целом дело ясное, хотя и неприятное. Никаких дополнительных причин подозревать магическое вмешательство нет. Так что приношу извинения за ложный вызов.

– Да ладно, сочтемся, – подмигнул, вставая, Белобрысый. – Рейс, ты в участок?

– Чуть позже, – задумчиво ответила я.

– Вот и хорошо, – обрадовался блондин. – Я уж боялся, придется тебя провожать.

– Не бойся, – бросила я, не отрываясь от своих мыслей. – Только поосторожнее там. В темные подворотни не заглядывай. А то нападут – кто тебя защитит? Я же здесь.

– Думаешь, как прогул не засчитают? – хмыкнул Белобрысый, остановившись у двери. – Ну-ну. Я бы на твоем месте поостерегся, с новым-то начальством.

– То-то я смотрю, ты и на своем месте сильно торопишься.

– А у меня, в отличие от тебя, дел невпроворот, – отозвался он. – Четыре расследования ведем. Все, Тоггорт, бывай!

Я задержалась, заново прокручивая в голове все, что успела узнать о деле. Все-таки такое самоубийство казалось странным. И способ, и то, что девушку никто не сопровождал. По свидетельским показаниям выходило, что она весь последний месяц ходила по грани. И что же, любящие родственники не считали нужным ее сопровождать или хотя бы приставить к ней слугу?

– Скажите, капитан, а кто наследует за госпожой Веллореск? – спросила я.

– Я послал человека к их семейному юристу, выяснить, оставила ли она завещание, – ответил он. – Пока ждем. Но вероятнее всего, особых распоряжений не было, а значит, следующий на очереди – старший из ее братьев, Дункан.

– А братьев вообще сколько? – уточнила я.

– Двое. Дункан и Свер Веллорески.

– И какой они масти?

– Оба светлые, Тиана.

Было очевидно: Тоггорт уверен, что дело ясное, а потому в моих вопросах нет нужды. Но в то же время реагирует благодушно, ибо считает, что основательность в работе – качество похвальное.

– И сама погибшая тоже была светлой?

– Да, как и все родственники, – подтвердил он.

Это было неудивительно. Как правило, все члены семьи являлись представителями одной масти. Бывали, правда, случаи, когда у светлых родителей рождался темноволосый ребенок или наоборот, но случалось такое сравнительно редко.

– Не возражаешь, если я немного покручусь по дому, может, с кем-нибудь побеседую? – осведомилась я.

– Пожалуйста, – широким жестом разрешил Тоггорт. – Показания еще записывают, так что свидетели пока здесь, на первом этаже, правое крыло. Захочешь – можешь с ними поговорить.

– Спасибо. Как зовут того, который стоял ближе всех?

– И слышал слово «отец»? – понимающе хмыкнул капитан. – Николас Крофт.

Благодарно кивнув, я вышла из комнаты. Тоггорт последовал за мной, собираясь возвратиться к своим коллегам.

Я спустилась на первый этаж и направилась в нужное крыло. Когда проходила мимо очередной лестницы, кто-то негромко покашлял, пытаясь привлечь мое внимание, а затем меня осторожно тронули за рукав. Я обернулась.

Передо мной стояла женщина, невысокая, светловолосая, лет пятидесяти, в одежде служанки.

– Простите, госпожа страж, – робко произнесла она, заглядывая мне в глаза, – это ведь вы приехали к нам из темного магического отдела?

– Отдел по злоупотреблению магией темных, – уточнила я.

– Да-да, конечно, простите неграмотную, вечно что-нибудь напутаю, – пробормотала она.

– Все в порядке, – поспешила заверить я, видя, что служанка приняла мое уточнение уж очень серьезно. – Вы что-то хотели мне сказать?

Женщина решительно кивнула.

– Давайте присядем, – предложила я.

Служанка вела себя настолько робко, что я сама повела ее к ближайшему дивану. Мы сели, причем она осторожно опустилась на самый краешек.

– Как вас зовут? – успокаивающим тоном спросила я.

Первое правило опроса свидетелей простого происхождения – дать человеку понять, что не смотришь на него свысока и не собираешься ежеминутно грозить тюремной камерой. Увы, поведение некоторых стражей создает в сознании людей предубеждение, с которым впоследствии бывает непросто бороться. Потому-то мы с ребятами и не брезгуем прямо в служебной форме выпить в дешевом трактире или, присев на ступеньку, поболтать за жизнь с пьяными гончарами с Рябинной улицы. Зато потом свидетели из неблагополучных районов от нас не шарахаются.

Но аристократия – другое дело. Эти сами до нас не снисходят. Да и с другими обитателями таких вот богатых районов, то бишь слугами, нам пересекаться особенно негде. Хорошо, что эта женщина решилась заговорить – многие предпочли бы держать свои мысли при себе.

– Белла, – ответила она, скромно улыбнувшись.

– А я – Тиана, – улыбнулась в ответ я, благоразумно оставив сержанта Рейс для другого случая. – Итак, Белла, что вы хотели мне рассказать?

Женщина так дрожала от волнения, что, находись мы в участке, я бы первым делом предложила ей воды. Но предлагать подобное в доме, где она работает служанкой, было бы перебором, так что я просто терпеливо ждала ответа.

– Не верьте в самоубийство, – предварительно оглядевшись, умоляюще сказала Белла. – Не могла госпожа покончить с собой. Раз не случайное несчастье, значит, убили.

– Почему вы так думаете?

Вытаскивать блокнот и делать записи я не стала. Во-первых, в этом случае данная конкретная свидетельница точно испугается и замолчит. Во-вторых, давно заметила, что люди вообще больше раскрываются, когда разговор ведется как бы неофициально, без протокола. И в-третьих, на память я не жалуюсь, поэтому и сама предпочитаю сосредоточиться на рассказе и не отвлекаться на записи.

– Я знаю госпожу. То есть знала, – грустно поправилась служанка. – Да и не было у нее причин для самоубийства.

– Насколько я поняла, после смерти отца она пребывала в крайне подавленном состоянии духа?

Белла впервые позволила себе хоть как-то проявить характер: раздраженно поморщилась и передернула плечами.

– Любой нормальный ребенок переживает, когда боги забирают его родителя, – заметила она. – Сильно переживает. Но многие ли из-за этого лишают себя жизни? А других бед у госпожи не было.

Я задумалась. С одной стороны, слова служанки были интересны. С другой – кто их, самоубийц, разберет. Порой и причины, и выбранное средство бывают столь странными, что, сколько ни бьешься, понять психологию покончившего с собой (или совершившего такую попытку) не удается.

– Может быть, несчастная любовь? – высказала одно из простейших предположений я.

Служанка слабо усмехнулась.

– С ее-то приданым? Да еще и после того, как она стала сама себе госпожой?

Да, маловероятно. Хотя и не так чтобы невозможно.

– Да и не было у нее никого, – продолжала Белла. – Я бы знала.

– Вы имеете в виду, что она бы вам рассказала? – с долей скептицизма уточнила я.

– Даже если бы не рассказала, уж я была бы в курсе, поверьте, – улыбнулась Белла.

Ну что ж, пожалуй, верю.

– Хорошо, а что в таком случае, вы думаете, произошло? – приступила к следующему этапу расспросов я. – И еще: почему вы все время оглядываетесь? Вас кто-то запугал? Запретил разговаривать со стражами?

– Нет, – покачала головой Белла. – Просто боюсь, скажут, что лезу не в свое дело. Оно, может, и правильно, но не могу промолчать после того, что случилось. Понимаете, если люди правду говорят и госпожа действительно сама под карету бросилась, значит, точно темный маг постарался.