Отповедь генералу Я вам уже писал, обиду Пытаясь в строчках изложить, Как ни смешно и просто с виду, Но шанс вы даровали – жить. Дитя политики и мести, Охотник станет вдруг зверьком, А на зловещем лобном месте Курки ведь взводятся тайком. И выстрел грянет из кармана, Как разорвавшийся листок, И струйка крови возле раны, Как междометья между строк… Здесь кто кого, без компромисса, Тебя иль ты, но весь секрет, Когда у псевдотеррориста Оружия в помине нет. Когда враги в бессильной злобе Тебя не могут зацепить, Они по жанру «туполобья» Способны только жечь и бить. Всё это – лютики-цветочки — Ты выдашь им сполна потом, Ведь доведя тебя до точки, Они свинец глотают ртом. А ты на страшном солнцепёке В грязи, в крови, но ведь живой… Восходит солнце на востоке, И водку пьют в пути домой. Ужасно сложно офицеру На компромисс идти с собой, Мы пьём за Родину и веру В неё, за жён и за покой. Чтоб наши дети в перспективе Не отвечали за отцов, Чтоб на тяжёлой ратной ниве Поменьше было подлецов, Чтоб не стыдиться за Отчизну, Чтоб верить в друга, как в себя, Чтоб понимать других по жизни И чтобы поняли тебя… Судьба страны с его судьбой связалась…
Генералу Владимиру Владимировичу Филипповскому. Судьба страны с его судьбой связалась, Всё было в этой жизни, и не раз. Казалось, жизнь уходит – оказалось, Вновь начинается уже в который раз. Военный парень, недоевший хлеба, Он вышел в жизнь и зашагал по ней. Победы звёздно-солнечное небо Всегда в его глазах, до этих дней. И звёзды на погонах и мундирах Его ведут по жизни столько лет, Тепло учителей и командиров Как наставленье, чтоб найти ответ На те вопросы, что всегда тревожат, Что нам порой покоя не дают, Но ты в пути, и первый бой уж прожит Границей страха в несколько минут. Всё тяжелее китель и погоны, Всё больше седины в твоих висках. Афганские обманчивые склоны И пик Пекту в заснеженных горах. В служебных буднях и в зените славы Не иссякают мудрость, долг и честь, И в поколениях, словно в волнах лавы, Учеников твоих уже не счесть. Всегда подтянутый, радушный и спокойный, Общительный, корректный, но не броский. Чекистской славы генерал достойный, Ведь это наш Владимир Филипповский!!! Былые сны, или последняя командировка Когда мне в жизни что-то непонятно, Когда щемит под сердцем и тревога Скользит змеёй и шепчется невнятно, Вдруг вспоминается судьбы моей дорога. Былые годы, люди, имена, столетья, Мысли, подлости и честь… Как средоточие порыва в лихолетье, Где доблесть и жестокость не расчесть. Проходит время, словно лёгкий пар, Струящийся сквозь пальцы невесомо, И жизнью нам вручённый свыше дар Ведёт по жизни, словно сам ведомый. Проклятья, страсти, чувства и долги, Любовь и ложь, предательство и чудо, Уж коли можешь – просто помоги, А не цеди монеты, как Иуда. Когда-то мир способен был решить, Что может быть ужаснее паденья, Прервать или оставить жизни нить, Но смерть прошла, как будто приведенье. И, сидя в самолёте у окна, Я впитываю музыки настрой, Наш вижу дом – ты в комнате одна, И явь смешалась с сонной тишиной. Потоки чувств моих, величие греха, Любви стремление, и совести порыв, И оголённый нерв, как нить стиха, А выстрел в спину – поминальный взрыв. Бросает жизнь порой из края в край, Где доверять могу я лишь себе, Но я не обменяю ад на рай, Ведь каждый раз из ада мчусь к тебе. Всё было в этой жизни много раз: Предательство, и гнев, и жажда мести, Но в жизни есть огонь любимых глаз, И это значит, что мы снова вместе. Отповедь Прости, майор, за матюги, Прости за грубость без отваги, Не я в Сантьяго «утюги» Гонял, как ручку по бумаге, И у Ортеги допоздна Я не учил латинос мести, Но водку русскую до дна Я трижды пил на лобном месте. И три тюрьмы успел познать, Пока дошёл до юга Крыма, И ковыряли – вашу мать! — Меня не раз, и били мимо. Когда-то тридцать шесть часов Мне оставалось жить всего-то, Когда-то камеры засов Мог довести меня до рвоты, А ты всё думаешь, когда Тебе дадут медаль с отставкой, Но жизнь, как каторгу труда, Не совместят тебе со ставкой. И скрытный член Политбюро Не будет говорить: «Обязан!», Коль из секретного бюро Деньгами ты не будешь связан… Дай Бог тебе построить дом И счастьем жизни насладиться, Дай Бог не быть тупым скотом И сильных мира не страшиться, Дай Бог, дай Бог, дай Бог, дай Бог… Но Бог не даст, я точно знаю, Сам перейди через порог, Где тридцать лет тебя пинают. Я за черту давно ушёл, Но власть и деньги – не отрада, А что же в жизни ты нашёл? Подумай – отвечать не надо. Коль слов таких на свете нет И голова на грудь склонилась, Меж словом «да» и словом «нет» Вся жизнь твоя, майор, вместилась. Прости, майор, за матюги, Прости за грубость без отваги, Прости за то, что я мозги Пером размазал по бумаге. |
