– Прервите свой бойкот! – продолжал он, не находя мужества замолчать. – Выйдите к людям, сыграйте для них, как раньше! Мы с Павлом Адамовичем окажем всяческое содействие – я объясню, растолкую ему, вот поверьте! А у него всё-таки бесчисленное количества нитей, связей – он напомнит о вас кому нужно! Давайте хоть разок повидаемся на земле! Хоть посмотрите, какая она наяву, ваша Отка с утюгом! А знаете, я ведь тоже глажу! Очень удобно так слушать – вроде и занят, никто не придирается…

– Думаете, она и вживую с утюгом придёт? – проговорил Йозеф и, легко поднявшись, отодвинул от забаррикадированного пианино кресла.

На маленьком стадионе возле дома праздновали открытие детского аттракциона – многоярусного батута. Светка повела детей за халявными шариками и чупа-чупсами, а Валера остался – обдумать план спасения Йозефа. Он включил на кухне свой вечно виснущий ноутбук и, может быть, впервые в жизни чётко наметив цель, отправился на поиски.

«Я дерзкий! – гипнотизировал он сам себя, шныряя по чужим записям. – Я тоже дерзкий, и мне не стыдно!»

Реплик о Йозефе – возмущённых, недоуменных, нейтрально светских, благодарных, отчаянно любящих – словом, самых разнообразных, поймалось в Сети порядочно. Не только они с неведомой Откой слушали его.

Валерина «рыбалка» была в самом разгаре, когда на кухню явился Павел Адамович.

– Валерочка, не помешаю? Я быстро – чайник вскипячу и пойду, – проговорил он кротко и принялся стряпать перекус. Зажарил яичницу, подсушил в тостере хлеб. Затем, накрыв всё это тарелкой, начал тягомотно перемывать посуду. Ему хотелось разведать, чем увлечён его зять. Наконец любопытство сделалось нестерпимым.

– Валера, а ты что ищешь? – спросил он, приподнимая очки и деловито взглядывая на экран. – Всё про Йозефа? А что именно? Может, я помогу?

– Помогите! – оторвавшись от экрана и переведя оживлённый взгляд на тестя, сказал Валера. – Я хочу, чтобы он вернулся в нормальную жизнь! Ему надо увидеть своих слушателей. Надо понять, что у всего этого есть смысл, не только мистический, но и вполне земной.

Павел Адамович вздохнул. Он не был бессовестным человеком – когда шишка поджила, он простил Йозефу сахарницу, больше того, ощутил, пожалуй, и некоторое сострадание к безумцу.

– И где ж ты этих фантомов собираешься раскопать? – спросил он, присаживаясь к столу.

– Ну не фантомов, во-первых. А во-вторых, это не трудно! – бодро сказал Валера. – Люди ведь пишут! Знаете, сколько уже нашел – полно! Если любишь – обязательно выскажешься. Я сам о нём треплюсь на всех углах!

– И что, слушают? – спросил Радомский и подпер ладошкой щеку.

– Нет, конечно! Но я свяжусь с теми, кто его любит. Скажу им, что у них есть возможность услышать его вживую. Есть люди, для которых Бах Йозефа – это родина души. Родина – понимаете? Это, соответственно, первое. А второе – организационные вопросы. Он не последний ведь был человек. Надо вернуть его на рельсы – заставить исполнять предназначение, и, главное, заставить понять, что это нужно людям. Вы осознаёте, сколько он может дать другим? Это же бездна звёзд полна! – воскликнул Валера. – Вот как-то так. Павел Адамович, вы поможете?

– Нет, не буду помогать, Валерочка, – грустно сказал Радомский и, поставив перед собой тарелку с яичницей, объяснил: – Я иногда думаю: с одной стороны, жалко, большой мастер. А с другой – он вызывает к жизни энергии, которым, может быть, и не место среди людей. Извини за мистический слог. Может быть, лучше, чтобы все эти духи дремали там, где им и полагается? Ведь есть же классическая интерпретация. Она хороша – но при этом трезва, логична и, главное, безопасна для психики. Так что нет, помогать не стану, – заключил он с грустью. – И тебе не советую. Ничему тут уже не поможешь. Помогай вон лучше Светке – всё больше толку.

– Ага, и крышу у мамы перестилать не надо. Чтоб этот шифер весь на голову ей осыпался! – сказал Валера и, подхватив ноутбук, ушёл в спальню.

Со стадиона, прорываясь сквозь закупоренные окна, несся грохот детской попсы. Малолетние исполнители из какой-то там студии с придыханиями выламывали в микрофон свои нежные голоса. «Господи! Что они творят! – с ужасом думал Валера. – И Наташка там! Светка Наташку с Пашкой потащила в ад за чупа-чупсами!»

Мамин шифер стал вехой в Валериной жизни. Воссияла зелёная металлочерепица. Больше в комнату не протекал дождь и не капал в таз. Валера чувствовал, что отныне он не просто бездарный настройщик, а человек, способный на поступок. Новая задача была потруднее ремонта, но и с ней Валера справился. То, чего по трусости и застенчивости никогда не сделал бы для себя, он легко совершил для Йозефа.

Итак: введя в поисковик его имя и добравшись последовательно до самых глухих страниц, он открыл, что влияние Йозефа на его сердце не уникально. Подобных ему «Валер» было полно! Особенно прекрасным показалось ему полугодичной давности признание некой Анастасии, сотрудницы художественной студии на Ордынке. Отвечая на вопрос в «анкете» преподавателей: «А что ещё помимо живописи вас вдохновляет?» – она рассказывала о свалившемся на неё чуде музыки Баха, сыгранной проникновенным мастером, к сожалению, оставившим концертную деятельность. «Я слушаю его каждый день, просто чтобы не сбиться с жизни», – простодушно заключала неведомая Настя.

Валера взял себе на заметку адрес той студии.

К некоторым записям, пересилив сопротивление робости, Валера оставил комментарии, сообщавшие, что, возможно, вскоре музыканта снова можно будет услышать «вживую».

На третий день после того, как Валерины реплики разлетелись по интернету, ему написала, а, узнав номер, тут же перезвонила некая Марианна – должно быть, та самая «меценатка», о которой упоминал Радомский. По её голосу и интонации, тревожной и чуткой, Валера сразу признал в ней сестру по «Ордену Йозефа». Она назначила ему встречу за чашкой кофе в элегантном ресторанчике, каких Валера не посещал никогда.

Робея, он вошёл – изящная «француженка» вечно среднего возраста помахала ему рукой в перстнях. Поняв идею Валеры, она в считанные минуты разработала план кампании. Сама Марианна предпочитала действовать закулисно – не показываясь Йозефу на глаза.

– Тайно жертвуете на храм? – спросил Валера.

Она утвердительно махнула ресницами.

– Знаете, Валерочка, не всякому легко сознавать, что ты повернул чью-то реку вспять. Особенно Йозефу. Я оставила скрипку – просто не могла чувствовать себя музыкантом рядом с ним – так, ремесленница… Занялась делами мужа – он у меня «большой человек», – сказала она с грустной улыбкой. – Йозеф очень переживал, что я ушла из музыки. Порвал со мной всякую дружбу. Но внутри это не разорвёшь. Всё равно мы видимся. Захожу к нему – прямо под купол. Свершаю бедный обряд… Ну да вы ведь знаете! – и Марианна доверительно положила ладонь на руку Валеры.

Валера с удовольствием слушал её мягкий и серебристый, как снежное кружево, голос.

– Дам вам простую метафору, – продолжала она. – Йозеф – это тот космический корабль, который выносит нас в абсолютно восхитительное, недосягаемое пространство. Конечно, это не мы летим – летит он. Но благодаря ему мы можем хотя бы полюбоваться в иллюминаторы, понимаете? – сказала Марианна и, подозвав официанта, попросила к следующей чашке кофе немного корицы.

Теплота беседы пропитала Валеру насквозь. Под конец встречи он даже осмелился на светский жест – поднёс Марианне зажигалку. Знакомство с прелестной женщиной, радость дружеского общения, благородное совместное дело – как всё это было великолепно! Боже мой, и зачем столько лет извёл на трусливое отсиживание в норе!

Обязанности были распределены. Всемогущая Марианна взяла на себя вопросы организации, поручив не обладавшему связями Валере единственное посильное дело – собрать по Сети «своих». Простившись с обаятельной скрипачкой, он без промедлений ринулся исполнять задание.