Глупцы! Их влечет фарс, соблазняют надутые губки и манящие глаза. Колину это было противно. Как можно покупать видимость желания? Бездушную любовь?

Ну да бог с ними… но неужели Карен опустилась до такого? Да еще не позаботилась скрыть свое падение от дочери. Кошмар какой-то.

– И давно мама там подрабатывает?

Главное – не выказать своего потрясения и вытянуть из Челси как можно больше информации.

– Сто лет, – кивнула девочка. – Ее подруга Шэрон – менеджер в клубе, она звонит маме, когда людей не хватает. Это хороший заработок. До двух сотен за ночь. Наличными.

Челси одиннадцать, она и подозревать о подобном еще не должна. Ошеломленный Колин вспомнил одиннадцатилетнюю Мишель. Ее голова была забита пони, щенками и кексами; ничего дурного или зловещего. Ну хорошо, со временем туда просочились поп-музыка, косметика и мальчики – но все в дозированных и контролируемых пропорциях.

И хотя Челси во многом казалась моложе, чем Мишель в таком же возрасте, она самым обыденным тоном рассказывает о том, как ее мать успешно продает за деньги свое тело. Колина пробрала дрожь.

– А ты там была?

– Несколько раз, – наивно поведала девочка. – Если маму вызывали на работу днем, я ждала в раздевалке, пока она закончит смену.

– И чем занималась, пока ждала?

– На приставке играла, – пожала плечами Челси. – Телик смотрела.

У Колина сжались кулаки. Его дочь, его плоть и кровь – в притоне разврата! Расспрашивать дальше нет сил. Он не хочет знать больше, пока не готов. Потрясение, ужас и отвращение проступили на лбу крупными каплями пота.

Удивительно, как Карен взяли туда на работу. Лет ей все-таки многовато, стара она уже для стриптиза. Хотя, наверное, с правильным макияжем, в удачно подобранном костюме и в приглушенном свете Карен могла пройти осмотр. Двигаться она умеет. И смотреть зазывно – тоже. Об этом Колин знал не понаслышке.

И что теперь? Одно дело – бегство Карен, и совсем другое – это постыдное разоблачение. Ставки взлетели до небес. Так, спокойно, спокойно… Надо собраться. И сделать несколько звонков.

Элисон. О боже, Элисон!

Хотя главное сейчас по-прежнему Челси. Эти выходные устраивались ради нее, и она должна провести их по высшему разряду, даже если Колину придется расшибиться в лепешку. Девочка ни в чем не виновата. Он быстро глянул на экран мобильного: вдруг Карен прислала сообщение – то ли с извинениями, то ли с объяснениями. Пусто.

– Давай-ка одевайся и пойдем вниз завтракать, – с напускной бодростью заявил Колин. – Не знаю, как ты, а я ужасно проголодался.

Вернувшись в комнату, Клэр с удивлением обнаружила, что Луки там нет. Куда он мог подеваться? Спустился в кухню? Надо же, встал так рано, совсем на него не похоже. Ну и слава богу. Она боялась встречи с ним, боялась, что придется изображать фальшивую радость по поводу вчерашнего. Клэр чувствовала себя такой опустошенной, что не смогла бы вымучить даже улыбку.

Впрочем, присутствие Луки чувствовалось повсюду: в горячем воздухе ванной, в мокрых полотенцах, в брошенной на пол одежде, в измятой постели (конечно, горничные ежедневно ее заправляют, но неужели обязательно оставлять такой беспорядок?), в двух пустых чашках из-под кофе.

Она подняла рубашку Луки, поднесла к носу, вдохнула. Запах его тела по-прежнему волновал Клэр, вызывая смешанные чувства восторга и неуверенности, пробуждая желание. Лука будоражил ее так же сильно, как и в самом начале отношений, горячил кровь. Именно это когда-то и привлекло Клэр – исходящее от него чувство опасности. Непредсказуемость. Полная противоположность Ника. Может, потому-то Клэр в свое время и потянулась к Луке. Тот был таким ярким, таким всепоглощающим, что стер горькие воспоминания и заполнил все ее мысли.

Теперь же два главных мужчины в жизни Клэр боролись за право ею обладать, а она сама не знала, чего хочет. Вот зеркало. Кто в нем отражается? Кто такая Клэр Марло? Ей-то казалось, она полностью изменилась, создала новую себя – сильную, независимую деловую женщину, половинку звездной пары, которой суждено оставить след в истории. Но нет, события последних суток показали: прежняя Клэр никуда не исчезла, она здесь – мягкая, ранимая девушка, что мечтала когда-то стать частью семейства Барнсов, и верила, будто обрела любовь и смысл в жизни. Верила, пока судьба не распорядилась иначе.

Клэр была в полной растерянности. И дело не только в Нике, свалившемся как снег на голову. События разворачивались слишком быстро. Проект Парфиттов, точно настойчивый паровоз – с Тревором и Моникой в качестве идущих напролом машинистов и Лукой в роли восторженного пассажира, – тянул Клэр за собой. К ее мнению никто особенно не прислушивался. Клэр превозносили до небес, пели ей дифирамбы, восхваляли ее достижения и незаменимость для новой гостиницы – но даже не подумали поинтересоваться, чего хочет она сама. Открытие отеля казалось парой пустяков, но ее снедали дурные предчувствия. А тут еще Ник…

Она вздохнула, натягивая на себя приличную одежду. До конца выходных придется что-то решить. Никто за нее этого не сделает.

Когда Клэр надевала кардиган, что-то зацепилось за рукав. Кольцо… Снять его пока что нельзя – Луку это убьет. Значит, надо поговорить с Лукой. Сейчас она его отыщет и попросит сохранить помолвку в тайне; пусть, мол, кольцо полежит в коробочке до официального объявления. Если радостная новость разлетится по Пеннфлиту, Клэр не сможет взвешенно принять решение. Чем больше народу узнает, тем тяжелее ей будет сбежать. Если она в конце концов выберет именно это.

Когда Колин увидел, во что облачилась Челси, он впал в полное уныние. Дешевая, слишком тесная и кричащая одежда выглядела ужасно. Футболка с надписью «Я люблю мальчиков и магазины» натянулась на пухлом животике и заканчивалась чуть выше леггинсов, отделанных безвкусными кружевами. Колин со стыдом представил, как выйдет с дочерью на люди. И что делать? Какие еще сюрпризы хранятся в ее маленьком чемодане? Похоже, все вещи Челси покупались в недорогом «Праймарке» и были на два размера меньше необходимого.

Разумеется, он ничего не сказал и повел девочку вниз, в ресторан. Она устремилась прямиком к столу с сухими завтраками, фруктами и свежей выпечкой. Сейчас наверняка возьмет хлопья. Так и есть.

– Знаешь, что? – ласково сказал Колин. – Я вот подумал: повар наверняка очень старался, когда готовил фруктовый салат. Может, попробуем? А скучные хлопья можно и так есть в любой день.

Челси с сомнением посмотрела на миску с разноцветной смесью из кусочков ананаса, дыни, киви, клубники и винограда.

– Тут есть вот это… – Она ткнула пальцем в киви.

– Я очень люблю киви, так что если не захочешь его есть, отдашь мне.

Колин щедро зачерпнул салата, насыпал в две белые мисочки.

Они сели у окна.

– Здорово. Мы обычно по утрам не едим, – призналась Челси. – Мама завтракает кофе и сигаретой.

– Ну ты же завтракаешь перед школой?

– Покупаю по дороге яичный макмаффин в «Макдоналдсе».

– Как?! – Колин потрясенно уставился на дочь. – А что у вас на ужин? Она тебя хоть горячим кормит?

– Ну да, у нас всегда дзынь-ужин.

– Что еще за «дзынь-ужин»? – нахмурился он.

Челси изобразила, будто ставит что-то в микроволновку.

– Дзынь! – объявила она.

– Ясно.

Карен повезло, что ее здесь нет. Она с ума сошла? Колин представил себе ее оправдания, словно наяву услышал ноющий голос: «Конечно, тебе легко говорить».

Может, ему и правда легко говорить. Что он знает о суровой жизни матерей-одиночек? Но большинству матерей-одиночек, между прочим, никто ежемесячно не перечисляет больше тысячи фунтов. Им часто приходится бороться за каждое пенни, которое они получают от отцов своих детей. Колин же ни разу не пропустил ни одного платежа, никогда не увиливал, никогда не скупился. Наверняка Карен тратит средства не на Челси, хотя сама она, конечно, с этим не согласилась бы. «Ты не представляешь, как все дорого!» – зазвучало у него в ушах. Черт бы ее побрал! Куда она девает деньги?