Когда настала ночь, тихая, звездная, летняя ночь, засияла луна. Но в сгустившейся тьме вокруг города зажглись другие огни, огни крестоносной армии. Мои товарищи укрепляли укрепления. Стоя на вершине башни, я представлял себе, словно я уже в небесах и могу коснуться рукой звезд.
Добрые христиане говорили, что однажды все мы упали с неба, словно звездный дождь. Там мы были ангелами, а сейчас мы — бедные, попавшие в ловушку люди. И что Бог — Отец послал сюда, вниз, Своего Сына, чтобы спасти нас от зла.
«Отче Святый, Боже Правый, избавь нас от зла этой огромной армии».
Вдалеке мы видели несколько других огоньков, из Сайссака и Фанжу, которые словно побуждали нас сопротивляться. Я смотрел вверх, но горы скрывали слабые огоньки моего замка. Потом ночь начала растворяться в ясном белом и розоватом свете нарождающейся зари. И тогда я увидел, что к армии крестоносцев подошло подкрепление, и что это были люди графа Тулузского, которые тоже нашили на себя кресты в знак покорности. Эти люди, которые были нашими братьями и друзьями, неужели они тоже пришли осаждать город?
Взятие бурга Сен — Винсент
В лвгере врагов было всего вдоволь, в том числе множество хлеба. Позавтракав, французы и нормандцы взялись за оружие. И вот они уже атакуют город со всех сторон. Я слышал, как их епископы и аббаты поют, пока эти громилы штурмовали наименее защищенный бург Сен — Винсент. Они приставляли лестницы к укреплениям, шла ожесточенная битва, и множество нападающих падало вниз. Наши арбалетчики и лучники выпустили такую тучу стрел, что она на мгновение закрыла небо, распугав птиц.
Но они подожгли пригороды и тоже доставали нас своими стрелами. Со стороны ворот Салин и Миндальных ворот их было очень много и они атаковали одновременно. Другие уже заняли берега реки под донжоном. И вот они уже вне досягаемости наших арбалетчиков. С высоты городских башен наши стрелы падали во рвы, но не причиняли вреда врагу. И тогда клирики Церкви Римской вновь принялись петь свое Veni Sancta Spiritus. Они предусмотрительно держались подальше от битвы.
В туче огненной пыли враги в огромном количестве проникли в город. Пригород Сен — Винсент пал! Все отступили к воротам бурга. Крестоносцы начали засыпать рвы и поджигать дома. Мы также были отрезаны от доступа к реке. Мы забаррикадировали ворота, хотя нас душил едкий запах адского пожара, поднимавшийся вокруг. Густой дым окутал башни, поднимаясь до самых зубцов.
В этот день и в этот час мы больше не видели ни одной птицы в небе. Сможем ли мы атаковать сегодня, как хотел того наш виконт? Один из пригородов взят, но город, являющийся их целью, хорошо укреплен, а арбалетчики достаточно многочисленны, чтобы отрезать им путь к воротам бурга, называемым также воротами Родез.
Крестоносцы ринулись в первую атаку. Но осажденных было достаточно много, и они были хорошо организованы.
Безуспешная попытка короля Арагона
Так прошло два или три дня.
Но, тем не менее, у нас забрезжила надежда, когда ранним утром с
вершины башни Пинте дозорный громко затрубил в рог. С восточной стороны показались стяги короля «Эн Пере», нашего верховного сюзерена, доброго короля Арагона, реющие над сотней рыцарей! Их было слишком мало для битвы, значит, это сам король прибыл для переговоров. Он уверенно проследовал через лагерь осаждающих прямо к шатру графа Тулузского, своего шурина. На лугу, на берегу реки, под сенью деревьев он спешился с коня, перевел дух, а потом завел беседу, можно ли изыскать средства, чтобы добиться мира, ибо, поскольку мы его вассалы, его долг — защищать нас. Наконец король вышел, вновь оседлал своего парадного гнедого коня с длинной гривой и поскакал к городу один, без охраны. Трое его товарищей сопровождали его до Нарбоннских ворот. Вместе с нашим виконтом и всеми рыцарями мы приготовились встречать его с сердцем, преисполненным радости и надежды; пришел ли он помочь нам?
Встреча между Симоном де Монфором и королем Педро Арагонским, который приехал договариваться о мире.
«Сир, все мы, Ваши подданные, и были ими еще во времена короля Амфоса, Вашего отца, к которому были глубоко привязаны. Мы отдадим Вам город, если Вы обеспечите нам мир.
— В вашем городе слишком много детей, женщин и стариков. Вы не сможете долго сопротивляться такой огромной армии крестоносцев. Вам не хватает провианта; вы уже вынуждены брать воду из фонтана и источников, которые вскоре пересохнут. И если, не дай Бог, город возьмут, то они всех тут поубивают, как в Безье».
Король вернулся к французским баронам. Он провел много времени с аббатом Сито, легатом апостольского престола, без согласия которого никто не мог ничего ни сделать, ни решить. Но когда он вернулся к нам с новостями, мы увидели, что он разочарован, озабочен и пребывает в гневе.
«Армия позволяет уехать виконту с одиннадцатью людьми по его выбору в полном вооружении. Остальные сдаются на милость крестоносцев.
Я им ответил, что это произойдет разве что тогда, когда осел улетит в небо…
Да лучше я умру, вскричал наш виконт, чем оставлю пропадать своих людей и рыцарей. Вам лучше уйти, а мы будем мужественно защищаться, и отвечать ударом на удар. И если нам суждено умереть, то мы умрем с честью и paratge!
С этими словами, видя, что он не может нам помочь, король уехал с сердцем, полным печали.
Пожар в предместье Сен — Мишель
На берегу реки крестоносцы рубили деревья, чтобы строить военные машины и частоколы, и носили стволы, чтобы засыпать рвы предместья Сен — Мишель, которое было хорошо укреплено. Толстые стены, укрытые свежесодранными шкурами.
Французские рыцари тщетно кружили, пытаясь найти наиболее легкий проход. Но наши были начеку, и их арбалеты не позволяли приблизиться вражеским солдатам. Тогда епископ, приоры, монахи и аббаты со стороны крестоносцев принялись кричать:
«Вперед! Без пощады! Чего вы ждете? Убивая их, вы спасаете свои души! А если вас убьют, вы попадете прямо на небо! Вперед, воинство Христово, бейтесь с врагами, будьте безжалостны к этим еретикам. Убийство их угодно Богу!»
Они атаковали внезапно, все вместе; наши легкие стрелы пронзали их кирасы, и мы защищались с таким мужеством, что французы отступили. Под дождем камней, стрел и копий, они пытались отойти, оставляя убитых и забывая о раненых. Но тут один рыцарь–крестоносец, храбро, всего с одним оруженосцем, не боясь опасности, подъехал и бросился в ров, чтобы спасти рыцаря, лежавшего там со сломанным бедром. Потом он тут же отступил под защитой красного щита, украшенного большим белым львом. Это был граф Симон де Монфор, которого называли волком, говоря, что он настолько жесток, насколько хитер. Я видел, как надвигалось множество огромных военных машин, катапульт и камнеметов. Эти машины были укрыты за высокими частоколами. Мы не могли их остановить, их тяжелые каменные ядра свистели в воздухе и обрушивались на наши стены, раздробляя укрепления, их кладку и крыши.
Приблизилась четырехколесная колесница, так называемая «кошка», полностью закрытая несколькими слоями бычьих шкур. Наши стрелы не представляли для нее опасности. И вот саперы уже у подножия стен, слышны были удары их кирок о камни.
Мы обрушили на них дождь огня и камней. Даже женщины участвовали в обороне. Но саперы пробили дыру в стене, и спрятались в ней, укрывшись от стрел. Тогда мы стали стрелять огненными стрелами, и подожгли «кошку». Она сгорела, но было уже слишком поздно, потому что под стену был совершен подкоп. И когда настала ночь, враги подожгли мину в подкопе и смогли убежать.
Когда занялся день, стена обрушилась, оставив пролом. Крестоносцы с грохотом прорвались туда, и мы вынуждены были отступить выше, в Сите, вместе со всеми жителями, защищавшими бург. С высоты укреплений мы видели мародеров, грабивших дома и искавших поживы. Французские рыцари вернулись к своим шатрам, за исключением одного, сеньора де Кузи, который, вместе с бандитами, искал легкой добычи.
