— За Россию надо было драться раньше, еще в 1941 году, — резко среагировал Копалек.

— Плен. Схватили нас. А сейчас мы на свободе, возьмите нас в отряд.

Задержанных под охраной Альберта отправили к местным патриотам.

В тот же день группа сменила место своего базирования.

Позднее было установлено, что разведчики захватили двух агентов гестапо, имевших задание проникнуть в партизанские отряды.

В новом районе разведчики быстро оборудовали базу. Как и прежде, Аня работала на рации по нескольку раз в сутки, Пришлось увеличить и продолжительность сеансов связи. Командир и радистка понимали, что столь интенсивная работа на рации увеличивает вероятность пеленгации противником. Но сведения, добытые разведчиками, имели особую ценность, и они должны были передаваться в штаб фронта незамедлительно. Каждый раз перед сеансом радиосвязи Аня приводила в порядок волосы, словно готовилась к торжественному событию. Затем, как пианист перед игрой в концерте, тщательно устраивалась на стульчике, роль которого выполнял выпиленный друзьями сухой березовый чурбак, и, впившись глазами в часы, которые получила в штабе фронта перед вылетом, следила за стрелками. Точно в положенное время Аня надевала наушники, включала радиостанцию и нежно, плавно начинала вращать ручки настройки. Она действовала внешне спокойно, даже неторопливо, но быстро и уверенно — руки мастера не любят лишних движений и суеты.

Штаб фронта жестко требовал: больше сведений! Наступление развивалось, и необходимо знать возможно больше о яростно сопротивляющемся противнике.

Копалек докладывал:

«…По правому берегу реки Бечва на участке от Рожнова до Валашске-Мезиржичи противник ускоренно создает противопехотную оборону… Обнаружены противотанковые рвы в районе…»

«В течение суток к фронту переброшено 80 танков „тигр“ и „пантера“…»

«…В районе населенного пункта II. (в трех километрах восточнее) гитлеровцы создали склад боеприпасов. По сведениям партизан и подпольщиков, на складе находятся… В районе города М. оборудуется грунтовой аэродром…»

«…Через узловую станцию Г. к линии фронта за сутки переброшено: 61 платформа с танками, 20 платформ с полевыми орудиями, 76 вагонов с солдатами…»

Регулярно группа Копалека сообщала о перебросках войск и боевой техники противника. Эти сведения штаб фронта ценил особенно высоко.

Карол Копалек наблюдал за работой радистки и удивлялся, откуда только у этой хрупкой девушки такое упорство и выносливость. Она готова была трудиться целыми сутками без сна и отдыха. Да, сильных людей воспитала Советская власть… Потом, в мирные годы, Карол, вспоминая войну, скажет своим друзьям: «Русские не щадили себя ни в чем. Их пример вдохновлял и нас».

На этот раз Болотова быстро закончила очередной сеанс радиосвязи и неторопливо, со свойственной ей аккуратностью свернула антенну, упаковала радиостанцию и батареи для нее в сумки, специально изготовленные из прочной водонепроницаемой ткани. Довольная тем, что связь с Большой землей была установлена быстро и сигналы передающей станции были слышны превосходно, Болотова вышла из своего шалаша и села на любимый пень, спрятавшийся в кустарнике. Аня любила отдохнуть в уединении, вспомнить прошлое, помечтать о будущем, насладиться прекрасным видом на горы, которые хорошо видны, если немного развести ветви.

Солнце уже скрылось за горами. Кончался еще один день войны. Аня мысленно подводила итог своей работы. Вдруг она увидела Йозефа Яблоньку, возвращавшегося после доклада командиру о результатах встречи с местными подпольщиками. Увидев его, Аня обрадовалась.

— Йозеф, посмотри, какая прелесть эти горы в вечерний час…

— Да, это великолепно. Всю жизнь любуюсь горами, каждый день они кажутся мне и новыми, и еще более красивыми.

Яблонька сел на лежащий вблизи сухой ствол дерева.

Набравшись храбрости, Аня спросила:

— Йозеф, я давно хочу спросить: скажи, пожалуйста, что тебя привело в нашу группу?

Вопрос не оказался для него неожиданным. Он твердо сказал:

— Наверное, слезы моей родины, истерзанной фашистами. Или, точнее, желание видеть мою страну свободной от фашистов, желание все силы отдать для этого.

— И когда ты решил стать антифашистом?

— Когда немцы ступили на землю Чехословакии. Это решение пришло сразу же. Аня, о какой жизни ты мечтала до войны? — неожиданно спросил Яблонька.

— Мне хотелось учить детей.

— Благородная работа. Наш командир тоже мечтает о работе в школе.

— Он будет хорошим учителем. Убеждена, что Карол сумеет рассказать детям правду о войне и научит их мысли: надо сделать все, чтобы трагедия не повторилась.

— А если бы у тебя был сын, кем бы ты его хотела видеть после войны? Учителем? Доктором? Коммерсантом? Инженером? Рабочим?

— Для мирной жизни все профессии хороши. Не стала бы ему мешать в выборе профессии. — Аня умолкла, потом расхохоталась. — Вот размечтались!

— Почему бы и не помечтать?

— Только нельзя пока далеко уходить в мечтах. Надо сначала войну выиграть. Надо, чтобы наши женихи с войны вернулись.

— Будут женихи. Не беспокойся.

— Сколько их гибнет, парней нашего поколения…

Аня ушла в свой шалаш. Яблонька вновь направился к командиру. Неожиданно вдалеке послышались пулеметные очереди. Стрельба усиливалась, приближалась. Разведчики насторожились. Бой разгорелся где-то недалеко. Облава? Если каратели начали широкомасштабную операцию, то не миновать разведчикам схватки с ними. Болотова на всякий случай готовилась к передислокации. Она знала: для нее главное — спасти рацию. О своей жизни она не думала. Может быть, не страшилась за себя потому, что видела рядом Йозефа Яблоньку, смелого, мужественного, не терявшего самообладания в самой трудной обстановке.

Он по-деловому укладывал имущество разведчиков в вещевые мешки, готовясь выступить в любую минуту. Но командир не торопился покинуть базу и поступил правильно — каратели, преследуя партизан, стороной прошли возвышенность, на которой была расположена база разведчиков. Стрельба слышалась все глуше.

Командир продолжил начатое им составление очередной сводки для штаба фронта.

Иногда Болотовой казалось, что Карол не отдыхает вообще. И как только он выдерживает такую нагрузку! Аня отметила также, что, как бы командир ни был загружен работой, он всегда подтянут, опрятен, побрит, аккуратно причесан, словно бивачная жизнь в горах ему не в тягость, а разведка — обыденное дело.

…Копалек о чем-то размышлял над топографической картой, потом быстро дописал текст радиограммы. Показал ее своему заместителю, внес поправки, которые предложил Йозеф, и направился в «радиорубку».

— Дорогая Аня, прошу передать радиограмму. — Он отдал ей листок бумаги с текстом донесения. Болотова растерянно посмотрела на командира.

— Чем расстроена?

— Рация вышла из строя, — тихо произнесла девушка.

— Что случилось?

— Не знаю. Приемник не работает. — У Ани заблестели слезы на глазах. — Никак не могу сообразить, в чем дело.

— Не надо нервничать. Я знаю, ты прекрасная радистка и сможешь, конечно сможешь, устранить неисправность, — негромко, успокаивающе сказал командир и улыбнулся.

— Карол, ты переоцениваешь мои возможности. — Она была готова разрыдаться.

— Ты умница. Я знаю. Не надо нервничать, и тогда все сделаешь.

— Наверное, вы слишком понадеялись на меня.

— Аня, не трать энергию впустую, не расстраивайся. Успокойся и внимательно проверь аппаратуру. Не буду тебе мешать. — Карол вышел из шалаша и предупредил товарищей, чтобы они не мешали ей работать. Узнав о неисправности рации, разведчики приуныли: они не могли представить себя здесь, во вражеском тылу, без радиосвязи. Но никто не мог помочь девушке.

Прошло более часа… Аня стремительно вышла из шалаша. Она сделала несколько шагов и остановилась под вопросительными взглядами разведчиков. Ее радостный вид говорил о многом.

— Молодец, Аня! — похвалил радистку командир, поняв, что она сумела «оживить» станцию. Он подошел к девушке и нежно пожал ей руку в знак благодарности. Разведчики были восхищены.