Но наутро четвертого дня лис с удивлением заметил, что вокруг охотничьего клуба поднялась невероятная суматоха. С вершины своего холма он прекрасно разглядел, как собирались в кучу одетые в алые куртки всадники, как меж них то и дело показывались какие-то другие люди — они по-особому, странным образом сидели в седлах, свешивая ноги в одну сторону, и по сравнению со всадниками в алых куртках казались очень тонкими и стройными., Лис смотрел на все это теперь уже не только из любопытства — им овладела тревога. Он увидел, что на бугор около здания клуба выбежала свора собак, их было штук десять или двенадцать — считать Рыжий Лис не умел. Все собаки были одинаковы на вид и очень напоминали по окрасу желто-коричневого пса-полукровку, которого лис столько раз надувал и одурачивал. Лис различил теперь и отвратительные собачьи голоса; он не раз слышал и в предыдущие дни, как лаяли эти псы где-то в отдалении. Теперь он мгновенно понял, что готовится погоня, хотя подобных сборов лис никогда раньше и не видел. Он понял также, что вся эта суматоха поднялась ради него самого. Все это сильно испугало его, особенный страх вызвали у него ярко-алые куртки, У лиса похолодело на сердце, пышный хвост его вяло опустился. Однако через минуту лис уже подавил свой страх и обрел самообладание. Он сел и, навострив уши, склонил, по своей старой привычке, голову набок; хитрым, полупрезрительным взглядом он минуту следил за теми сложными приготовлениями, которые шли подле клуба. Затем он быстро спустился со своей сторожевой вышки и побежал к самому глухому, труднодоступному болоту.

Было одно обстоятельство, которого Рыжий Лис при всем своем уме не мог предвидеть: человек, распоряжавшийся собачьей сворой, прекрасно знал привычки и нравы лисиц. Он понимал, что любая, вновь попавшая сюда неглупая лисица, почуяв поблизости подозрительный шум и движение, непременно облюбует в качестве наблюдательного пункта этот большой камень на вершине холма. Именно сюда он и направил свору, рассчитывая обнаружить лиса без больших затруднений. Действительно, свежий запах лиса собаки уловили очень легко; они подали громкий, сильный голос и, не опуская голов, начали поиск верхним чутьем; неслись они прямо к болоту, увлекая за собой всех охотников.

Рыжий Лис хорошо помнил густой, протяжный голос полукровки-гончего и заливистое гавканье черно-пегого пса. Теперь, услышав хор глубоких, сильных голосов, звучавших подобно колоколу, он почувствовал, что испытание, которое его ждет, будет для него и непривычным и весьма трудным. Чтобы выйти из него невредимым, требуется знать об этой своре гончих и об охотниках гораздо больше, чем он знал. Не дожидаясь, пока собаки осмотрят и обнюхают каждую кочку в болоте, лис понесся дальше, пробежав не менее полутора миль по самым трудным, недоступным местам; затем он, отступая назад, сделал большущую петлю и поднялся еще на один холм — взглянуть, где его преследователи.

Лис покрыл все это расстояние с такой невероятной быстротой, что, окинув взглядом с холма большой луг, увидел, как гончие лишь выбираются из болота, а всадники в своих ярких куртках, объехав болото стороной, только нагоняют собак. Лис смотрел на своих врагов с величайшим вниманием. В нем шевельнулся страх, когда он увидел, что черно-желтая свора бежит теперь на удивление быстро и держится тесной кучей, словно бы твердо зная, куда и зачем бежать. Еще больше удивляли лиса люди на лошадях, с неистовым упорством скачущие вслед за сворой. Путь, по которому мчалась погоня, был не легок — покинув болото, лис старался бежать так, чтобы заставить охотников преодолеть немало высоких каменных стен и изгородей, каждую встречную канаву и трясину, каждую извилину ручья. При легкости и проворстве лиса перемахнуть через все это ему ничего не стоило. Но он дивился, глядя, с какой отвагой бросались на эти препятствия всадники — и те, тоненькие и стройные, что сидели на лошадях сбоку, и другие, в алых куртках, сидевшие в седле как положено. Кое-кто из охотников, разумеется, падал, некоторые отъезжали в сторону и присоединялись к погоне позднее, однако большинство их не отставало от своры, порой осторожно огибая встречавшееся препятствие, а порой перескакивая через него великолепным, могучим прыжком. Рыжего Лиса поражало, как резко отличаются эти люди от тех, кого знал он раньше — от Джэйба Смита, Мальчика, длинноногих, неуклюжих, медлительных фермеров из глухих лесных поселков. Лис так увлекся созерцанием компании охотников, что почти забыл, какую роль он играет во всей этой развертывающейся драме. Когда он очнулся, лай и завывание своры раздавались уже совсем близко. Он кинулся в густые кустарники, росшие по склону холма, потом выбежал на чистую луговину, рассчитывая молниеносно ее пересечь, но не сумел уберечься от взора охотников. Завидев лиса, те разразились ликующими громкими криками и, чтобы выиграть время, пустили свору наперерез через луговину. Быстрота, с которой мчался теперь Рыжий Лис, явилась для охотников настоящим откровением, но долгий плен все же подорвал силы лиса и такое напряжение обходилось ему недешево. Он несся к ближайшей густой роще, потом пересек открытое поле и повернул к глухому болотистому урочищу, сплошь заросшему ольхой. Когда лис выбрался из этого болота, его хвост был уныло опущен, а щегольская яркая шкура вся потемнела от прилипшей грязи. Но этого никто не видел — охотники были далеко. Лис отдышался, постояв минуту или две, а затем, стараясь затянуть погоню, решил прибегнуть к своим старым трюкам и хитростям.

По свалившемуся в воду дереву он переправился через ручей и, выйдя на противоположный берег, пробежал футов двенадцать вверх по течению. Потом, хотя он терпеть не мог мочить лапы, лис, держась подле берега, прошел ярдов пятьдесят вниз по течению прямо по воде. Такая хитрость, полагал он, даст ему возможность выиграть много времени, — он спокойно отдохнет и со свежими силами начнет всю игру снова. Но протяжный, густой, как колокол, лай опять уже звучал в опасной близости. Лис бросился к зарослям ольхи на болоте, нырнул в них и, пробравшись по самым гиблым местам, смело вышел из болота на открытое место, рассчитывая быстро добраться до следующего перелеска. Но, к ужасу лиса, здесь его уже ждали всадники в алых куртках.

В тот миг, как раздались их леденящие кровь крики, лис понял, что все его уловки и хитрости были напрасны, что он только потерял драгоценное время. Минуту лис колебался, не повернуть ли ему назад. Но лай своры доносился уже из болота. Собрав все нервы в комок, лис кинулся прямо к всадникам, юркнул меж лошадей и под улюлюканье и крики охотников помчался к лесу.

Когда он нырнул под гостеприимные ветви деревьев и скрылся от чьих-либо взоров, он знал, что ему надо бежать и бежать, хотя сердце его было готово разорваться. Идти на какие-либо новые уловки лис уже боялся: слишком много оказалось у него врагов и слишком непривычны были их охотничьи приемы. Лис просто побежал вперед, надеясь, что обстановка подскажет ему какой-нибудь выход. Свора теперь замолкла — утомившиеся собаки, очевидно, не хотели тратить силы на лай и завывания. Лис миновал густой кустарник и выбежал на небольшой выгон — возможности скрыться от погони все не подвертывалось… За выгоном стояла массивная каменная стена, которая огораживала его, простираясь далеко направо и налево, — конца этой стены было не видно. О том, что скрывается за стеной, лис не имел ни малейшего представления, но хуже того, что ожидало лиса здесь, на выгоне, быть уже не могло. Собрав последние силы, лис с трудом прыгнул на гребень стены и тотчас же скатился на другую сторону.

Лис оказался на пыльной извилистой дороге, по обеим ее сторонам шли каменные стены, заслоненные цепью облетевших ломбардских тополей. Лис прянул на середину дороги, где твердая, утоптанная земля плохо воспринимала и удерживала запах следов, и пробежал по ней уже ярдов двадцать. Тут до его слуха донеслись скрипучие, дребезжащие звуки — сзади лениво двигалась повозка. Решив пропустить повозку вперед, лис спрятался за стволы тополей. Язык у него вывалился, силы совершенно иссякли. А неугомонные голоса гончих звучали уже где-то в перелеске, у самого выгона.