Эти слова засели во мне, как семена.
В поездке я подружился со Звягиным, бегуном на средние дистанции. Он был старше меня на семь лет, рекордсмен Европы, трижды чемпион Советского Союза и бронзовый призер двух Олимпиад — в Мельбурне и Риме. До состязаний в США мы были знакомы шапочно. Звягин, высокий, интересный парень, всегда с усмешечкой на губах, посматривал на меня мельком, как на нечто малопримечательное, и вдруг я так бойко «обскакал его». Первую встречу в Америке он, как и я, выиграл. Однако никакого шума вокруг его имени не случилось, потому что заболел его основной соперник. Звягин чувствовал себя несправедливо обойденным, а тут еще нас поселили в одном номере гостиницы.
Номер, кстати, был шикарный: четырехкомнатный, с огромной ванной, кондиционером и прочими бытовыми благами. Вообще, американцы ни в чем не скупились. На пять человек нашей команды они предоставили три автомобиля, которыми мы могли пользоваться в любое время суток. Мне и Звягину выделили «Кадиллак» — черный, блестящий, похожий на огромного жука. Я водить не умел, за рулем ездил мой товарищ. Наши отношения постепенно наладились — самолюбивый и тщеславный к своим спортивным успехам, Звягин во всем остальном оказался неплохим парнем, с которым легко было общаться.
Нашу команду всюду возили, нам постоянно показывали что-то интересное. Когда мы перебрались в Лос-Анджелес, нас повезли в Голливуд. Сопровождающим был спортивный журналист, приятный, очень свойский и веселый парень Динк.
Огромнейший киногород мы объехали на машине. Время от времени Динк давал нам разные пояснения, а когда мы покатили мимо роскошных особняков, стал называть имена известных актеров и режиссеров, которые в них обитали.
Чтобы показать свою осведомленность в кино, я спросил его:
— А где тут живет ваша Элизабет Тейлор?
— Вон! — Динк указал на трехэтажный дом, который стоял на горе. — Это ее особняк. Но сейчас Элизабет нет, она на съемках в Италии. — И полюбопытствовал: — А почему вы ею интересуетесь?
За меня ответил Звягин:
— Он очень давно мечтает с ней познакомиться!
Динк улыбнулся и развел руками: мол, ничего нельзя поделать, в Америке ее сейчас нет.
Но вечером к нам в номер принесли телеграмму. К моему большому удивлению, я прочитал:
«Мистер Буслаев! Узнала, что вы хотели со мной встретиться. Давно мечтаю об этом сама. Час назад прилетела из Италии. На одни сутки. Если Вы будете так любезны и у Вас найдется для меня немного времени, позвоните по телефону: Голливуд — 4188367. Весь вечер жду вашего звонка. Элизабет Тейлор».
Я не поверил своим глазам. Звягин, не сдерживаясь, досадно проговорил:
— Ну и везет же тебе! — И ехидно поинтересовался: — А о чем ты с ней разговаривать будешь? Ты же в английском ни бум-бум!
— Ничего, — ответил я. — Слов десять знаю, остальное жестами. Да и потом, не я же ее приглашаю.
Звягин захохотал:
— Ну звони, звони! Я погляжу, как ты с ней объяснишься!
Сам он английский знал довольно прилично.
Мы договорились, что поедем вместе. Звягина я представлю как своего переводчика…
Он сразу набрал номер телефона, по-английски произнес:
— Здравствуйте! Я от мистера Буслаева по телеграмме Элизабет Тейлор. Моя фамилия Звягин.
Что-то выслушав, он обернулся ко мне, шепнул:
— Сейчас сама подойдет.
Я взял у него трубку, приставил к уху. Услышав приятный женский голос, солидно представился:
— Хелло, Элизабет. Вас приветствует мистер Буслаев.
— Да погоди ты! — Звягин вырвал у меня трубку, что-то сказал по-английски. — Ручку и бумагу! — вдруг приказал он.
Я протянул ему блокнот. Звягин записал адрес, сказал: «О’кэй!» — и нажал рычаг.
Я спросил:
— Ну что?
— Поехали! — нетерпеливо сказал он. — Говорит, ждет не дождется.
Нарочно неторопливо я стал одеваться.
Мы сели в «Кадиллак» и покатили. Дороги мы не знали, поэтому приходилось часто останавливаться и спрашивать, как проехать в Голливуд. Вдобавок уже спустились сумерки, и окраина города погрузилась в сплошную тьму.
Примерно через час мы подкатили к небольшому дому. На нем значился нужный нам номер.
Я недоверчиво протянул:
— Что-то не то! Не может быть, чтобы она в таком доме жила.
Звягин нетерпеливо сказал:
— Да вылезай! У нее это, наверное, такое место, где она принимает всяких неофициальных лиц, вроде нас с тобой! И потом еще неизвестно, что там внутри.
Мы позвонили. Открыла горничная. Я вежливо произнес:
— Добрый вечер! Я мистер Буслаев. Я приехал со своим переводчиком по приглашению вашей хозяйки Элизабет Тейлор.
Звягин тотчас все это переколпачил на английский.
В ответ горничная заулыбалась и жестом попросила нас войти в дом.
Как только мы переступили порог, она сразу куда-то исчезла. Звягин предположил:
— Звать хозяйку, наверное, пошла.
Я, оглядевшись, заметил:
— И внутри тоже ничего особенного.
Мой товарищ протянул:
— Интересно, сколько ей сейчас лет! Говорят, вроде уже под пятьдесят?
Рядом вдруг кто-то ответил:
— Около сорока.
Мы обернулись и увидели улыбающегося Динка. Звягин обалдело посмотрел на него:
— Вы что… тоже приглашены?
Динк кивнул и вдруг, не выдержав, стал хохотать. Мы медленно начали кое-что понимать.
Наконец, справившись с собой, Динк выговорил:
— Ребята, простите… Если вам не по вкусу мой розыгрыш, извините. Но мы с женой уже давно хотела пригласить вас в гости, а как заманить, не знали.
У Динка мы хорошо и просто провели время за ужином. За столом я и Звягин весело хохотали, рассказывая Динку подробности наших треволнений. Однако, уходя, мы попросили Динка никому, и особенно газетчикам, не говорить о «приключении» с Элизабет Тейлор. Он пообещал этого не делать и слово свое сдержал.
На другой день нам пришло приглашение от Грегори Пека. В телеграмме он сообщал, что к такому-то часу пришлет за нами в гостиницу свою машину.
— Дудки! — воскликнули мы в один голос со Звягиным. — Теперь нас не купишь!
К нам в номер зашел руководитель команды Кислов и показал точно такую же телеграмму.
Я и Звягин покатились со смеху.
Он ничего не понял. Когда мы ему все объяснили, Кислов разыскал по телефонной книге номер знаменитого Грегори Пека и позвонил ему.
На этот раз все оказалось правдой. Актер действительно хотел видеть нас, чтобы познакомиться с русскими атлетами и поближе узнать их.
Наша команда побывала у него на ленче. Пек оказался живым, веселым человеком. Мы приятно провели у него время.
За двадцать дней пребывания в Америке у нас набралось более тридцати встреч с самыми разными людьми. Принимали везде широко и радушно, мы чувствовали себя как дома. Каверзных вопросов никто не задавал. Напротив, разговоров о наших — как они считали, «болезненных» проблемах не заводили, американцы предпочитали говорить о собственных недостатках.
Однажды меня спросили:
— Не хотели бы вы еще раз побывать в Америке?
Я ответил:
— Хотел бы. Даже с удовольствием.
— А жить? — осторожно поинтересовались у меня. — Смогли бы вы здесь жить?
— Если бы я был американцем, то, конечно, смог бы! А так — зачем? У каждого человека своя земля, своя родина. Как, например, собственная мать или отец. Понимаете?
Мне кивнули:
— Вполне!
Вторые состязания состоялись в зале куда меньшем, чем «Медисон-Сквер-Гарден». Но были они гораздо значительней — открытый чемпионат Соединенных Штатов Америки.
Всем приглашенным спортсменам на сей раз предоставлялась почетная возможность стать чемпионом этой страны по своему виду.
К этому времени я окончательно переакклиматизировался и как следует отдохнул. К тому же меня воодушевляла первая победа над Ником Джемсом и перспектива стать первым советским чемпионом США по прыжкам в высоту.
В легкоатлетический манеж я вышел теперь абсолютно уверенным в себе. Американские зрители приветствовали меня продолжительной овацией.
