Офицер говорил плохо, но по-английски. Кодрингтон без труда разобрал сказанное.

— Что же из этого следует? — недовольно спросил адмирал.

— Адмирал-паша, Мухарем-бей настоятельно просит ваше превосходительство остановиться и не входить в бухту.

Такая просьба английскому адмиралу пришлась откровенно не по нутру.

— Передайте вашему уважаемому Мухарем-бею, что союзные эскадры прибыли сюда не выслушивать приказания, а отдавать их. — Кодрингтон сухо поклонился и кивнул капитану: — Продолжайте следовать к месту якорной стоянки.

«Азия», приспустив паруса, медленно разворачивалась, готовясь отдать якоря против египетского флагмана Мухарем-бея.

Раздался встревоженный голос капитана:

— Неприятельские брандеры направляются к нам.

Из глубины бухты навстречу англичанам и французам двигались два небольших судна-брандера, начиненные порохом. Они обычно зажигали себя, сцеплялись намертво с неприятельскими кораблями и взрывали их.

— Передать на фрегат «Дортмут» — немедля спустить шлюпку и уничтожить брандер.

Перед боем на отлаженных кораблях обычно всегда держится наготове к спуску шлюпка. Для англичан этот эпизод занял несколько минут, и шлюпка под командой Фиц-Роя в один миг отвалила от борта.

Турецкий брандер вдруг встретил англичан ружейными выстрелами. Первая же пуля сразила Фиц-Роя. Английские матросы ответили дружным огнем. Их поддержали ружейным огнем с «Дортмута». Турки не выдержали и один за другим прыгали в воду, спасаясь вплавь. Они успели-таки запалить брандер и приткнуть его к линейному кораблю «Тридан». Потом с трудом оттащили в сторону.

Несладко пришлось и де Риньи на фрегате «Сирена». Никого не задевая, он шел к своему месту под французским флагом. Вдруг огонь египетского фрегата обрушился на него. Быть может, там наставлял матросов французский офицер. Конечно, он состоял на денежном довольствии у египтян.

«Азия» тоже подверглась обстрелу турецкого фрегата, но Кодрингтон не терял надежды. Он вызвал штурмана и указал ему на флагманский корабль Мухарем-бея.

— Видите вымпел египетского адмирала? Он пока не стреляет. Возьмите шлюпку, передайте Мухарем-бею, что я надеюсь на его разум, пока в сражение не втянулись все корабли.

Шлюпка со штурманом отошла от борта «Азии». На носу стоял штурман и делал отмашки большим белым флагом, показывая, что идет парламентер. Шлюпка подошла почти к самому борту. В этот момент выстрелом с египетского корабля сразило парламентера, и египтяне начали пушечную дуэль.

Наконец-то Кодрингтон понял, что время увещеваний прошло. Над «Азией» то и дело отовсюду неслись ядра. Египетский флагман и два турецких фрегата обрушили на английского флагмана шквал огня. Адмирал махнул рукой капитану:

— Поднять сигнал — «Начать атаку неприятеля!».

Загрохотали сотни орудий, заполыхали зарницы у открытых портов, обволакивая борта кораблей клубами дыма, засвистели со всех сторон ядра.

Едва русская эскадра показалась у входа в бухту, на нее без всякого предупреждения обрушился шквал крепостных пушек. Мощные береговые орудия вели перекрестный огонь на поражение. Не сделав ни одного ответного выстрела, под градом ядер, в пороховом дыму неуклонно продвигались русские корабли к назначенным местам.

На подходе к месту якорной стоянки Лазарев, внимательно следивший за английским флагманом, встревоженно повернулся к Гейдену:

— Взгляните, «Азия» подверглась жестокой атаке. Три или четыре корабля обстреливали ее продольными залпами. У них сбита бизань-мачта, видны пожары на палубе. Надобно помочь англичанам.

Гейден вопросительно посмотрел на Лазарева.

— Я открываю огонь сей же час, до постановки на шпринг.

— Добро, — коротко ответил Гейден.

Когда в сражении участвуют сотни кораблей и одновременно беспрерывно палят из тысяч орудий, трудновато объять вниманием и объяснить все происходящее. Следует выделить главные элементы сражения, оценить действия участников и исполнителей решающих ударов. Таких ударов, которые приводят в конечном итоге к победе или поражению. При Наварине главными стали, безусловно, действия русского флагмана. Для истории важными оказались наблюдения за событиями с двух других сторон — с палубы «Гангута», глазами лейтенанта Александра Рыкачева и лейтенанта Логина Гейдена, сына командующего эскадрой, сквозь орудийные порты фрегата «Константин».

В судьбе военного человека с незаурядными способностями иногда наступают моменты, которые являются переломными в его карьере, жизни. Одного возносит случай, встреча с влиятельной особой. Тут появляется возможность «показаться», войти в расположение, завоевать симпатию. А там поехали, поскакали, успевай лишь ладно и вовремя подать себя, — заказывай новый мундир, меняй эполеты. Так было с Аракчеевым. Надо оговориться. При Павле I — одно, Александре I — другое, Николае — третье. А вот Траверсе обскакал всех. И при Екатерине II, и при Павле I, и при Александре I. Правда, Николай не терпел воров, здесь маркиз споткнулся. Но оба, и генерал и адмирал, «дослужились» до министров.

Слава Богу, не такими избранниками прирастала военная слава России.

Лазарев относился к тому кругу военных, в котором, конечно, было принято понятие карьеры, но при этом ее всегда напрямую связывали со служением отечеству. Не всегда и не всем удавалось проявить талант военачальника в схватке с неприятелем, где требуется не только личная отвага, стойкость и мужество, но часто успех дела зависит от быстро принятых решений, и от них зависит жизнь сотен, тысяч людей и даже победа в сражении.

В Наварине пришел черед Михаила Лазарева проявить свои недюжинные способности и определить на долгие годы свою нелегкую судьбу.

С поврежденными парусами, рангоутом и такелажем, убитыми и ранеными еще на подходе к месту боя вступил в сражение «Азов».

Из рапорта вице-адмирала Л. Гейдена Николаю I: «…корабль «Азов» только что входил на рейд, как вдруг открыт был на него огонь из разных направлений с 5 кораблей большого ранга, с фрегатов и с крепостей, при входе устроенных; но неустрашимый капитан Лазарев 2, поставив корабль «Азов» в назначенное место, произвел столь сильный и беспрерывный огонь, что в скором времени огонь неприятельских кораблей начал умолкать».

Далее Гейден докладывал царю: «Корабль же «Азов»… тогда сам окружен был неприятелем, много помог английскому адмиралу, который сражался с 80-пушечным кораблем, имевшим флаг Мухарем-бея, ибо когда сей последний по причине перебитого у него шпринга повернулся к «Азову» кормой, то 14 орудий немедленно были на сей предмет отделены с левой стороны и действовали около получаса с таким успехом, что разбили ему, так сказать, всю корму, и когда в констапельской и каюте оного сделался пожар и народ употреблял все усилия, чтобы погасить оный, то сильный же картечный огонь с «Азова» уничтожил сие намерение их, через что неприятельский корабль вскоре обнялся пламенем и, наконец, взорван был на воздух».

А вот как описал действия «Азова» лейтенант Логин Гейден: «Корабль «Азов», покрытый густым удушливым дымом, осыпанный ядрами, как градом, стал на якорь со шпрингами и произвел страшную всеразрушающую пальбу, и положение «Азии» переменилось. Ее сопротивники один за другим от совокупленного действия уклонились под ветер в самом ужасном состоянии, но тут «Азов» обратил на себя общее внимание врага, ярой злобой противу него воскипевшего. Ядра сыпались отовсюду, пробоины увеличивались, рангоут валился, и исступленный враг, напрягая противу него все усилия, громил в него со всех судов своих. Но сей, теряя людей убитыми и ранеными, неумолкаемо и с вящим усилием направлял в них мелкие и сильные выстрелы свои, производившие там гибельное действие. Храбрый капитан Лазарев, находясь попеременно в разных местах корабля своего, личным присутствием ободрял храбрый экипаж свой и, искусно направляя действие артиллерии, ускорял разрушение сил атаманов, и Тагир-паша, предводитель турецкого флота, опасаясь потопления фрегата своего, отрубил канат и удалился от выстрелов».