-Вовсе нет, - хрипло сказала она, - просто перерыв.

-Да ладно, - улыбнулась Ольга, забирая себе ее чашку и делая из нее аккуратный глоток, - все равно дел особых нет, так что вполне можно позволить себе расслабиться.

Это «расслабиться» было таким тягучим, таким сладким, таким растекающимся и нежным, что Ире пришлось сделать над собой усилие, чтобы не стечь вниз по стулу.

-Господи, - подумала она, - ну как в одном человеке может быть столько секса?

Инга одним глотком допила кофе, и ушла на свое место. Ира тоже сделала движение, чтобы встать, но Ольга остановила ее взглядом.

-Посиди со мной, - сказала она тихо, - не убегай.

Ира послушно вернулась на стул. Сердце ее колотилось как сумасшедшее, а в голову не лезло ни одной внятной мысли. А тут еще Ольга, возвращая ей кружку, словно невзначай коснулась пальцами ее ладони.

-Куда делась твоя подруга? – Спросила она, улыбаясь.

-А? – Не поняла Ира. – Какая подруга?

Ольга засмеялась красивым, грудным смехом.

-Обычная подруга, она же великий и злобный начальник.

-А, Ксюха, - с облегчением вздохнула Ира, - она уехала в Питер на пару дней. Скоро вернется.

-Жаль, - Ольгины губы снова растянулись в улыбке.

-Чего жаль? – Не поняла Ира, и ахнула, когда Ольга через стол наклонилась к ней и заглянула прямо в глаза.

-Жаль, что скоро, - сказала она, - без нее ты гораздо смелее.

Ира опустила взгляд, чувствуя, как растекается румянец по щекам и пожаром спускается в живот и межреберье.

-А ты не боишься того, что однажды я могу чересчур осмелеть? – Хрипло спросила она.

-Напротив, - ласкающим тенорком ответила Ольга, - я бы хотела на это посмотреть.

Сто тысяч «почему» пронеслось в голове у Иры за этот день. Почему нельзя, почему не стоит, почему забудь, почему не смей. Уходя из офиса и закрывая за собой дверь, она чувствовала себя предательницей дважды – один раз перед Нелей, а другой – перед самой собой.

И все было понятно, и логично, и правильно, и она хорошо понимала, как нужно поступить, но пойди объясни этому горящему чувству в груди, что ему придется заткнуться, пережить, погаснуть бесследно, не натворив при этом никаких глупостей.

Перед подъездом Ира присела на лавочку и набрала на мобильном Мишин номер.

-Муж мой, - сказала она через секунду, - мне нужен твой совет.

-Всегда к твоим услугам, - донеслось из трубки.

-Я… - Ира замялась, осознав вдруг, что Мишка – не лучший советчик в таком деликатном вопросе, но решила все же продолжить, - мне нравится одна коллега по работе. И я ей нравлюсь тоже. Во всяком случае, она активно меня соблазняет.

Она оглянулась по сторонам, воровато, пристыженно.

-И? – Спросил Миша.

-И я не знаю, что мне делать.

Миша немного попыхтел в трубку, а потом сказал:

-Ир, ты бы для начала вспомнила, как уже была в похожей ситуации, и чем это кончилось. А потом уже принимала решения.

-Я знаю, но…

-Ты сейчас скажешь, что это другое, - перебил Миша, - и будешь отчасти права. Но тогда, из-за порыва, разбилось много судеб. И даже одна жизнь. Забывая об этом, ты только обесценишь эту смерть, только и всего.

-Я поняла, - прошептала обреченно Ира, и повесила трубку.

Она сидела на скамейке, прижав к груди телефон, и тяжело дышала. И только через несколько минут поняла, что плачет.

BACK

Глаза были серыми. По-настоящему серыми, пепельного оттенка. И пустые-пустые, совсем, абсолютно пустые.

Ира равнодушно посмотрела на гору одежды, разбросанной по кровати, и вытянула из нее что-то темное. Надела. Сняла. Вытянула что-то другое. Надела. Сняла.

Только через полчаса ей удалось наконец одеться и выйти из комнаты. Взгляд равнодушно скользнул по завешенному полотенцем зеркалу в коридоре. Мать совсем с ума сошла – настояла на православном отпевании, и на поминках, и еще на какой-то хрени. Слава богу, хоть Славика дед к себе забрал, и он не видит всего этого кошмара.

Мысль промелькнула в голове, и ушла, растворившись в пустоте.

Ира аккуратно обулась, надела плащ, и вышла из квартиры.

Дорога до кладбища заняла час. Она сидела в такси, прижавшись губами к стеклу, и смотрела на отблески собственного отражения в нем. Пустые глаза. Совсем серые. Совсем пустые.

-Приехали, - сказал таксист, и в окне стали видны ворота. Большие, кованные, наверное чугунные. Ира сунула в протянутую руку какие-то купюры, подумала, сунула еще несколько, и вышла из машины.

Она брела по дорожке, рассматривая фото на памятниках, краску на оградках и звездочки на старых-старых обелисках. Где-то впереди завиднелась группа людей, они стояли полукругом, сгорбленные и тоже почему-то серые.

Ира почувствовала на щеках соленые капли, и поняла, что пошел дождь.

Очнулась она около гроба. Посмотрела на закрытые глаза, на белую полоску на таком, еще молодом, лбу, и прикоснулась к этой полоске губами.

-Прости меня, - прошептала одними губами, беззвучно, - прости.

И отступила назад. Она равнодушно смотрела, как закрывают крышку, как заколачивают ее гвоздями и на полотенцах опускают гроб в глубокую яму. И вдруг ощутила чью-то руку на своем плече.

Оглянулась и посмотрела в зеленые, очень знакомые глаза.

-Мне жаль, - услышала она, и вторая рука тоже легла на плечо, - Ирка, мне так жаль.

Она кивнула только, и сделала шаг назад, тем самым сбрасывая руки с плеч. Не хотелось, чтобы Ксюха сейчас прикасалась. Не должно ее было быть здесь, не нужна она тут, неправильно, что она пришла.

Он налетел как ветер, как ураган, Ира не успела заметить его движения, увидела только, как валится на землю Ксюха, и как он падает сверху, что-то крича, брызгая слюной и слезами.

Он бил ее по лицу, страшно, сильно, расплескивая повсюду брызги крови, а Ира стояла, и смотрела на это, сверху вниз.

Его оттащили, а Ксюха осталась лежать. Она даже не пыталась защищаться – только провела ладонью по губам, стирая кровь. Поднялась - вся в грязи, мокрая, серая, и, покачиваясь, пошла прочь.

Все было кончено. Раз и навсегда кончено.

FORVARD

PLAY

-Что ты здесь делаешь как поздно? – Спросила Ксения, остановившись на пороге.

Будина сидела за столом в темноте и медленно, по глотку, пила кофе.

-Думаю, - пожала плечами она, - а что? Я тебе мешаю?

-Нет.

Ксения достала чашку, включила кофемашину, и прислонилась спиной к стойке бара. Интересно, почему она сидит тут одна, да еще в темноте, да еще без бумаг или хотя бы компьютера? И вид такой, словно в ее жизни произошло какое-то несчастье, и теперь она не знает, как это несчастье пережить.

Что-то теплое шевельнулось вдруг в душе, и, повинуясь порыву, Ксения вдруг протянула руку и погладила Будину по голове. Та дернулась, отстраняясь, но через мгновение подвинулась поближе и закрыла глаза.

-Погладь еще, - попросила она коротко.

Ксения послушно погладила. Было приятно касаться этих мягких темных волос, чувствовать под ними прохладную кожу. Приятно и бездумно.

Щелкнула, отключаясь, кофемашина, и коричневая жидкость полилась в кружку.

-Спасибо, - сказала Будина, - достаточно.

Ксения только хмыкнула в ответ. Дурочка. Прошли те времена, когда бы она повелась на такую провокацию, давно прошли. Она взяла кружку, и присела напротив Ольги, подумала, не включить ли свет, и не стала.

-Почему ты меня ненавидишь? – Спросила Ольга, буравя в темноте взглядом Ксенино лицо.

-Я тебя не ненавижу, - пожала плечами Ксения, - мою ненависть надо очень постараться заслужить. Ты пока не заслужила.

-Пока? А если когда-нибудь заслужу?

В ее вопросе звучала тревога, настоящая, неподдельная. И Ксения решила ответить честно.

-Не думаю, что так случится, - сказала она, - думаю, я избавлюсь от тебя раньше.