– Почему я? – спросил Джексон, плюхаясь на стул перед рабочим столом своего босса и тут же желая забрать свои слова обратно. Он знал почему, и никому не нравилось слышать о том, что тебе поручили задание только потому, что ты был последним вариантом, единственным человеком, доступным в данный момент.

Миа Сноу, правая рука Джека, была занята обучением новых сотрудников в Нью Чикаго, молодых девушек, недавно прибывших из учебного лагеря новобранцев. А партнёр Мии, Даллас, был нестабилен с тех пор, как побывал на грани жизни и смерти.

Джек насыпал себе полную руку антацидов, после чего прожевал и громко проглотил их.

– Не по той причине, которую ты себе вообразил, а потому что: во-первых, ты самый спокойный из всех, кого я знаю, а, во-вторых, ты можешь получить информацию даже от мертвеца. – Снова антациды. – О, и ещё кое-что: чем меньше людей знают эту информацию, тем ниже шансы на то, что начнётся паника. Это дело не подлежит разглашению.

Позже этой ночью, когда Джексон открыл папку и начал читать, он ощущал вовсе не спокойствие. Он ощущал панику.

Оказалось, что на планету пробралась новая раса чужих.

Правительство назвали их Шон. Красивый по-немецки. За ним наблюдали то там, то здесь, и кажется, их число совсем небольшое. Не более одиннадцати, так что ничего страшного. В конце концов, новый расы чужих прибывают на планету каждый чертов день. Не то чтобы он злился или что-то подобное. Однако, прилетевшие Шоны под пристальным вниманием А.У.Ч. из-за того, что они выделяют какую-то токсичную жидкость.

Жидкость, которая не только убивала, а делала кое-что намного хуже.

Эти иные, по-видимому, были настолько привлекательными, что человеческие женщины только так на них вешались.

И все эти женщины оказывалась в больнице с галлюцинациями девятой степени, с каждым днём всё больше теряли связь с действительностью, до тех пор, пока у них не развивался голод по человеческой плоти, который они не могли подавить.

Джексон беседовал с ним как на начальной, так и на заключительной стадиях заболевания.

От этих воспоминаний его желудок сжался. Джексон не сказал никому о том, что выяснил, и не собирался этого делать, пока сам не обработает полученную информацию. Паника? Джек даже не представлял, что всё намного серьёзней.

После опросов женщин приходилось усыплять как животных, и именно Джексон был вынужден это делать. Он до сих пор ненавидел себя за это, но другого выхода из ситуации просто не было: эти женщины сожрали бы своих собственных детей – в буквальном смысле – если бы он позволил им жить.

Ему следовало прямо сейчас ходить по улицам, охотиться на Шонов. Пока их не уничтожить, появлялось все больше и больше жертв. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять это, просто человеком хотя с половиной мозга. Джексон все понимал. Прямо сейчас, он чувствовал, что осталась только половина. Если не выберется в ближайшее время...

"Ты же знаешь Джека. Наверняка, он уже назначил кого-то выполнять то, что ты должен был сделать". Джексон пытался утешить себя именно этим.

– О чём задумался, хмм?

Джексон моргнул, постепенно фокусируясь на женщине, находящейся внутри его клетки. Должно быть, он ненадолго отстранился от реальности, потому что не слышал, как она двигалась, однако сейчас она уже была перед ним.

Её длинные ноги находились по обе стороны от его, и она нежно обхватывала его щёки руками. Одна из её ладоней была тёплой, а вторая холодной и гладкой, как если бы она была прикрыта каким-то материалом, под которым находился лёд.

Несмотря на то, что его зрение было мутным, он был уверен, что прежде никогда не находился настолько близко к совершенству. Её глаза были завораживающего цвета оникса в обрамлении полуночи.

У неё была бледная и гладкая кожа, напоминающая сливки, которые он бы с удовольствием слизал, идеальной формы нос, скулы, являющиеся произведением искусства, а губы вообще были фантазией, которая воплотилась в реальность: пухлые, красные и сочные – чтобы насладиться такими губами мужчинам обычно приходилось дорого заплатить.

С этого расстояния её запах был сильнее, и ему показалось, что он уловил в нём оттенок жасмина. Дикий, экзотический. Такой же, как и сама женщина?

Как будто это имело значение. Как бы сильно ему того не хотелось, он не мог обманывать самого себя: она была профессиональным мучителем и убийцей и, вероятно, изучала человеческое тело, чтобы знать каждое чувствительное место и лучшие способы причинить максимальную боль.

– Что, даже не намекнёшь? – упрашивала она, хлопая длинными ресницами и заманивая его всё глубже в чёрное море своего взгляда. – Мне не хочется причинять тебе боль.

– Намекну? – он изображал из себя идиота. К сожалению, эта задача вовсе не была трудной. – Намекну на что?

"Что на ней надето?"

Наконец его испорченное лицо осветил луч надежды. Зрение Джексона не было достаточно чётким, чтобы он мог разглядеть её одежду, и это, по его мнению, означало, что на ней было нижнее бельё. Чёрное, под цвет её глаз. Отделанное прозрачным кружевом. Грудь женщины была небольшой, но зато мягкой и с розовыми сосками.

Несмотря на состояние Джексона, его член удлинился и затвердел.

Мари нежно ахнула, как если бы почувствовав его твёрдость, но не отодвинулась.

– Не ожидала от тебя такой реакции. Ты удивляешь меня на каждом шагу, Джексон Тримейн.

Она говорила так, будто околдовывала его, мягко и мелодично, убаюкивая своим голосом, заманивая и удерживая. "Какие звуки она издаёт во время оргазма?"

Чёрт, откуда в его голове берутся подобные мысли?

Он услышал, как Томас нетерпеливо застонал, но ему было наплевать на это.

– Сними с меня цепи, – сказал он Мари, используя самый обольстительный голос, на который только был способен. – Нам нужно пойти на свидание.

Она замерла, нахмурилась и повернула голову в сторону, как будто более внимательно его изучая. Нахмурившись ещё сильнее, она потянулась к его левому запястью, но поймала себя и отдёрнула руку. Сглотнув, она облизала губы.

– И что мы будем делать на этом свидании?

Ему показалось, что в её тоне он уловил грусть.

– Мы будем веселиться.

– О, действительно? – её хмурый взгляд слегка смягчился, делая её ещё сексуальнее. – Веселиться, по-моему, или по-твоему?

Он знал, о чём она спрашивала: боль или удовольствие.

– По-моему, но я уверен, что мы можем договориться, если ты хорошо попросишь.

– Мари, это... – Вмешался Томас.

Всё её тело напряглось, а подбородок дёрнулся в сторону, когда она пронзила чужого жестоким взглядом.

– Заткнись, Томас. Ты уже один раз вывел меня из себя. Хочешь повторить?

Тишина.

Джексон ухватился за шанс более внимательно изучить женщину. В профиль, на её подбородке был заметен упрямый выступ, и он заметил, что ухо её было усыпано многочисленными бриллиантами.

Волосы у неё были идеально прямыми и доходили до плеч, и ему хотелось иметь достаточно сил, чтобы протянуть руку и пропустить эти светлые бархатные пряди сквозь свои пальцы.

Хотелось, чтобы он был достаточно везуч и эти пряди рассыпались по его бёдрам, пока она отсасывала у него. "Как будто ты в состоянии с этим справиться, идиот".

– Ты опять ускользаешь от меня. – Обернувшись к нему снова, Мари аккуратно провела пальцами по его щекам, стараясь не прикасаться к синякам. – Потеря крови влияет на твою сосредоточенность, милый?

– Извини. Что?

Она тепло усмехнулась.

– Извинения, после всего что с тобой сделали. Как удивительно. – Вновь рассмеялась. – Ты хотел дать мне подсказку. О Шонах, их вирусе и женщинах, которых они заразили.

Когда в ответ он сжал губы, её тепло испарилось.

Тик. "Боже! Только не часы. Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь".

– Ты выглядишь так, как будто испытываешь сильную боль, Джексон. – Теперь её голос был полностью деловым. – Расскажи то, что мне нужно и боль прекратится. Твои муки закончатся. Даю слово.