Только что о жарках да об ирисах речь, О цветах, что лишь в памяти можно сберечь? Белый ландыш встает из зеленых листов, Для тебя и у Ладоги хватит цветов. Приходи, Приезжай, Прилетай наяву, Слишком яркие зори ложатся в траву, Слишком чистый запев дан скворцам по утрам, Слишком вольная грудь земляничным ветрам! 3 О ночи прозренья, когда на ладони Весь мир предстает — И кочевничьи кони, И глыбы гранита, И ясень крылатый, И красные кедры в четыре обхвата. Опять на Алтай унесен я мечтою, Озера обводятся белой чертою, Гремят, подымая железные руки, В четыре состава длиной виадуки. И поезд торопится гостем басовым К березовым рощам, как пух, невесомым, И пар от прибрежных встает гололедин, Но мир без тебя — Удивительно беден! НОВОСЕЛЫ В КОШ-АГАЧЕ Потому ли, что северянин, Потому ли, что не был тут, Мир степной мне и пуст и странен, Даже лютики не растут. Но упрям в труде и неистов Новосела топор стальной, И дыханье бревен смолистых — Как привет стороны лесной. И вставляет казах в бараки Стекол мытую синеву, И колючку мусолят яки, Как коровы у нас — траву. Свеж кумыса глоток студеный. И когда ты гармонь берешь, — И балтийские видишь клены, И камыш золотой как рожь. ШОФЕР О путь сибирский, путь былинный, Чужой не топтанный пятой, И полустанки — Исполинный, Свободный, Светлый, Золотой. В холодном свете полнолунья, Дорогой, врезанной в скалу, Груженый ЗИЛ твой над Катунью В таежную уходит мглу. И беспокойной вереницей Через лесистые горбы Туда, где только зверь да птица, Не горбясь шествуют столбы. И нет конца дороге длинной, Лишь хрупкий хрустнет сухостой Да красный кедр тряхнет с вершины На счастье прядкой золотой. «Волны берега атаковали…»
Волны берега атаковали, Волны отдохнуть им не давали, Разбегались за три километра, Чтоб ударить при поддержке ветра. Но земля упорством отвечала, Лютик цвел на камне у причала, Чуть склонив кепчонку золотую, Выпрямлялся, снова протестуя. Бури не боясь мутноголовой, Валуны над пропастью суровой Шли в воде по грудь, не по колено, Только от ноздрей взлетала пена. Здесь пред бурей черной и крылатой Не склонились русские солдаты, Не с того ли здешняя природа Так бурна в любое время года? Так бунтуй и ты пред бурей мглистой, Как маяк на круче каменистой, Чтоб тебе сквозь волны издалека Отвечало дружеское око! НА ОСТРОВЕ САРЕМА На острове Сарема дело такое — От ливня и ветра нет людям покоя, Дрожит можжевельник на скалах унылых, И чайка лететь против бури не в силах. На острове Сарема это привычно. Но люди здесь службой живут пограничной, Они тосковать или мерзнуть не вправе, Об этом — ни слова в армейском уставе. На острове Сарема наша граница Руками солдата надежно хранится, И сердце солдата не знает простоя, А ветер и дождь — это дело пустое! «Прибрежные суровы кручи…» Прибрежные суровы кручи, Волна угрюма и сера, И спотыкаются о сучья, Идя по берегу, ветра. Но тень врага и здесь не ляжет На вековые валуны, Стоят уверенно на страже Герои мира и весны. От них ни катеру не скрыться, Ни лодке в пестром тростнике, Недаром сказано — граница Для диверсанта на замке. Душевных россыпей богатство Здесь открываешь до конца, Солдатское мужское братство Надежно пестует сердца. И в зной и полночью сырою Предельно дружбы торжество — Один за всех стоит горою, И все — горой за одного. …Уйдешь в запас — и в Ленинграде На мирной службе вспомнишь вдруг, Как локоть к локтю шел в наряде С тобой по отмели твой друг. |
