Прибытие пассажиров на борт океанского лайнера всегда было приправлено долей суматохи, шума и легкой паники. Некоторых пассажиров слегка утомил перелет в Майами, другие сгорали от нетерпения, не в силах справиться с собственным адреналином. Огромный белый океанский лайнер «Праздник» — путь к веселью, свободе, романтике — уже стоял в порту. Нужно только подняться по трапу, и все эти люди перестанут быть менеджерами, бухгалтерами или учителями, а превратятся в изнеженных пассажиров, уверенных в том, что их непременно будут вкусно кормить, баловать и развлекать в следующие десять дней. По крайней мере, именно такое обещали рекламные буклеты.

Опершись на заграждение главной палубы, Сирена следила за людским потоком. С такого расстояния она спокойно наслаждалась пестротой красок и человеческим многоголосьем, они никогда не теряли для нее своей привлекательности. При этом не было риска оказаться в бурном водовороте шумной толпы, когда все отчаянно хотят одновременно попасть в определенное небольшое пространство. Поваров, барменов, стюардов уже захватила рабочая круговерть, которая продолжится следующие десять дней. Но у Сирены пока еще было время для себя, и она наслаждалась этим небольшим отрезком свободы.

Такие мгновения ее праздного отдыха случались только во время стоянки корабля в порту. Она хорошо помнила свое первое путешествие на круизном лайнере. Ей тогда исполнилось всего восемь лет, она была младшей из трех детей в семье финансового магната Даниэля Мак-Грегора и доктора Анны Уайтфилд. Они путешествовали в каютах первого класса, где стюард подавал ей в постель горячие сдобные булочки и сок. Сирене нравились те прекрасные апартаменты не больше, чем сейчас ее крохотная каюта в трюме корабля, предназначенном для команды. И то путешествие, и другие, и это плавание таили в себе обещание приключений.

И еще Сирена хорошо помнила тот день, когда сообщила родителям о своем решении наняться на работу на лайнер «Праздник». Отец недовольно ворчал, убеждал: глупо на полпути бросать образование. И чем больше он ворчал, тем отчетливее звучал его заметный шотландский акцент. Девушка окончила колледж Смита[1] в двадцать лет, а затем продолжила изучение английского, истории и социологии и не представляла, каково это — драить палубы. Тогда Сирена заверила: драить палубы она не собирается. Ее мать расхохоталась и попросила Даниэля оставить девочку в покое. И, несмотря на почти двухметровый рост и сто килограммов веса, Даниэль Мак-Грегор был абсолютно беспомощен перед своими женщинами и потому покорился.

И вот Сирена устроилась на работу и покончила с бесконечными годами учебы. Она сменила трехкомнатные апартаменты в семейном особняке в Хайаниспорте на крохотную каморку с узкой койкой на борту плавучего отеля. Никому из ее нынешних коллег и дела не было до ее IQ и до того, какие ученые степени она когда-то получила. Они не знали, что стоило ей пожелать, и отец мог спокойно купить с потрохами круизный лайнер. Сослуживцы и понятия не имели, что ее мать была известным врачом в области хирургии груди, старший брат был прокурором одного из штатов, а младший — сенатором. Глядя на нее, они видели лишь девушку Сирену. Именно этого она и хотела.

Сирена наслаждалась свежим бризом, игравшим ее волосами. Густые светлые пряди насыщенного оттенка золота — цвет, который часто можно увидеть на картинах старых мастеров, — свободно развевались на ветру. У нее были высокие, немного неправильные скулы и резко очерченный, упрямый рот. Ее кожа поражала нежно-персиковым оттенком. Не склонная к загару, она контрастировала с удивительными глазами синего цвета. Отец называл этот цвет фиолетовым, а некоторые романтики — фиалковым. Но Сирена упрямо продолжала считать свои глаза всего лишь голубыми. Мужчин притягивали не только необычный цвет ее глаз, но и утонченная чувственность, исходившая от Сирены помимо ее воли. В данный момент мужчины не интересовали ее, сердце было свободно.

Сирена считала глупыми мужчин, которых привлекал в женщине цвет ее глаз. Ведь все дело заключалось в генетике, и цвет глаз не имел ничего общего с ее личностью. Двадцать шесть лет она со скрытым изумлением выслушивала похвалы своим удивительным глазам. В библиотеке ее отца стояла старинная миниатюра с изображением его прабабушки, Сирена была ее точной копией. Если кто-нибудь спросил бы ее, она могла объяснить генетический процесс, отражавшийся во внешнем сходстве родственников, от строения скелета и цвета глаз до предполагаемого характера. Но мужчин на ее пути не интересовали научные объяснения, а Сирену, в свою очередь, не интересовали эти мужчины.

Она заметила: людской поток, поднимавшийся на корабль, постепенно начинал иссякать. Скоро на палубе около бассейна заиграет оркестр, развлекая пассажиров, пока лайнер будет готовиться к отплытию. Сирена, стоя на палубе, станет наслаждаться веселой, ритмичной музыкой и смехом. Там устроят шведский стол с огромным количеством закусок и экзотических напитков. Такое количество еды едва ли смогут съесть больше тысячи человек, собравшихся на борту. Сейчас царило всеобщее радостное возбуждение. Вскоре пассажиры столпятся у ограждений, желая в последний раз посмотреть на берег, который вот-вот скроется из виду, и вокруг раскинется лишь бескрайний океан.

Сирена с грустью смотрела, как последние опоздавшие пассажиры торопятся на борт. Круиз был последним в этом сезоне. После возвращения в Майами «Праздник» на два месяца уйдет в сухой док на ремонт. Когда он снова отправится в плавание, Сирены уже не будет на борту. Она приняла решение — пора двигаться дальше. Выбирая работу на корабле, она искала лишь одного — свободы от бесконечной учебы, от надежд ее семьи, от собственного беспокойства. Ей казалось: для достижения поставленной ею самой для себя цели вполне хватит года свободной жизни. Прежде всего — независимость, которую девушка всегда высоко ценила, затем она сумела избежать того, к чему так настойчиво стремилось большинство ее подруг по колледжу, — удачного замужества.

И все же, несмотря на обретенные свободу и независимость, она не сформулировала ответа на вопрос: как Сирена Мак-Грегор желает прожить свою жизнь? Ее не интересовала политическая карьера, которую выбрали оба ее брата. Не привлекала ее и преподавательская деятельность. Ее манили азарт, волнение, риск, и она больше не хотела искать их в аудитории. Те ответы ее не устраивали. Но и теперь Сирена точно знала: нельзя найти ответ на вопрос, как прожить эту жизнь, бесконечно плавая на Багамские острова и обратно.

«Пора сходить на сушу», — пробормотала Сирена себе под нос и неожиданно улыбнулась. За поворотом ее уже ждут новые приключения. Она не знала, что именно, и эта таинственность лишь добавляла остроты ожиданию.

Первый долгий и громкий гудок трубы стал для нее сигналом. Сирена оторвалась от ограждения и отправилась в каюту переодеваться.

Через полчаса она вошла в казино в смокинге, служившем ей униформой. Волосы были забраны в пучок на затылке, чтобы не падали на лицо. Скоро руки будут слишком заняты делом, и ей нельзя будет отвлекаться по пустякам.

Ярко горели люстры, их сверкающий свет лился на красный с золотом ковер в стиле ар-деко. Из высоких округлых окон открывался вид на застекленную прогулочную палубу и на раскинувшийся дальше зелено-голубой простор океана. Вдоль стен выстроились безмолвные игровые автоматы, словно солдаты в ожидании сигнала к атаке. Поправляя на ходу галстук-бабочку, который она никак не могла научиться надевать, Сирена направилась к своему руководителю. Покачивание корабля не оказывало на нее никакого влияния, как на самого настоящего опытного мореплавателя.

— Сирена Мак-Грегор прибыла, сэр, — отчетливо произнесла она.