Даниил Александрович Гранин родился в 1919 году.

Все в его биографии просто и ясно, как, впрочем, у многих его ровесников — у поколения, которое росло вместе с советской властью.

Учился в школе, был пионером, а потом — комсомольцем. Любил технику и знал в лицо знаменитых футболистов, с азартом сам гонял мяч и по ночам на крохотном самодельном радиоприемнике ловил позывные Валерия Чкалова, пересекавшего Северный полюс.

Перед войной Д. Гранин закончил Ленинградский политехнический институт с дипломом инженера-электрика. Работал на прославленном заводе им. С. Кирова (бывший Путиловский). Когда началась война — ушел добровольцем на фронт. Воевал под Ленинградом, в Прибалтике — солдатом, политработником, командиром танковой роты. В 1942 году вступил в ряды Коммунистической партии. Кончилась война — Д. Гранин вернулся в Ленинград, инженером-электриком в научно-исследовательский институт.

В литературу Д. Гранин пришел в 1949 году. Ему, инженеру, научному работнику, хотелось рассказать о тех людях, с которыми он работал, которых хорошо знал, — о молодых ученых, их смелых дерзаниях и поисках. Он пишет о том, что его волнует, — о борьбе направлений в науке, о борьбе с косностью и рутиной, за технический прогресс (рассказ «Вариант второй», повесть «Спор через океан»). В 1951 году в «Молодой гвардии» вышла повесть «Ярослав Домбровский», рассказывающая о легендарном полководце Парижской коммуны, переизданная позднее в ряде стран, в том числе и во Франции.

Продолжая работать инженером, а затем учась в аспирантуре, Д. Гранин пишет очерки о строителях Куйбышевской ГЭС «Новые друзья» (1952), рассказы, а в 1954 году заканчивает свой роман «Искатели», хорошо принятый читателями.

В этих разных по жанрам произведениях определилось направление гранинского дарования, мужественный оптимизм его творчества. Писатель всегда открыто заявляет о своих симпатиях, вместе со своими героями он борется против тех, кто пытается в корыстных целях помешать нам создавать новую красоту жизни. Герои Д. Гранина — скромные, порою незаметные люди, преданные делу. Люди большого душевного богатства, подкупающие чистотой мыслей и чувств. Они и есть настоящие герои жизни. Таким запомнился обаятельный образ Андрея Лобанова, отстаивающего передовое в науке и справедливость в человеческих отношениях.

Роман «После свадьбы», опубликованный в 1958 году, с новой стороны раскрывает возможности Гранина-художника. Это роман о комсомольцах наших дней, молодых рабочих, инженерах. Жизнь манит их неизведанными далями и путями-дорогами, она сталкивает их с непредвиденными трудностями, ставит перед ними неожиданные задачи, которые надо решать самостоятельно и честно.

Вот Игорь и Тоня Малютины. Они только что поженились. Сыграли свадьбу. Получили комнату. И вдруг выясняется, что Игорь должен по путевке комсомола ехать в деревню. Почему должен? Ведь он работает над новым станком «Ропагом». Неужели ему надо бросить завод, чертежи, родной город?.. Перед героями романа возникает много непростых вопросов. И писатель стремится проследить, как, какими путями идут Вера Сизова, Игорь Малютин, Геннадий Рагозин к пониманию своего места в жизни. Они встречают трудности, порой заблуждаются, совершают ошибки, но постепенно исправляют их и вырабатывают свое отношение к товарищам, к труду, к общественному долгу.

В обостренном внимании к душевным переживаниям, к психологии героев, в глубоком раскрытии их внутреннего мира и состоит на наш взгляд особенность нового романа Д. Гранина — романа об устремлениях, мыслях и чувствах нашего современника.

В. Фролов

Комната имела двадцать два квадратных метра. Пять метров в длину и четыре сорок в ширину. Комната имела высокое окно на проспект Стачек, прочную дверь, крашенную матово-белой краской, батарею парового отопления у подоконника. Но главным ее достоинством были стены. Ни сияющий белизной потолок с лепным кружком посредине, ни глянцевая желтизна паркета не доставляли столько радости, как эти четыре толстые, звуконепроницаемые стены. Они каменной грудью защищали от чужих взглядов, разрешали прыгать, дурачиться, болтать всякую чепуху, смотреть друг другу в глаза.

Это была еще совсем молодая комната. Она дышала банной сыростью свежей штукатурки, запахами олифы и клея. Она еще ворочалась, поудобнее устраиваясь на долгую жизнь. По ночам, подсыхая, трещали обои; возле батареи, поскрипывая, съеживался паркет.

Взявшись за руки, они отправлялись в путешествие. Они шли долго, петляя, возвращаясь, останавливаясь. Их путь начинался от угла, где стояла узкая железная кровать. Игорь получил ее под расписку у коменданта общежития. Они бранили ее за визгливый и жесткий нрав и тут же смеялись над своей злостью и стыдливо мечтали отделаться от нее и поставить сюда новую широкую кушетку. Кушетка будет синей — под цвет обоев. Самый лучший цвет — это синий. Им повезло с обоями. Им повезло, что комната на четвертом этаже, и что новый дом, и что они вообще получили эту комнату.

Рядом с этажеркой на обоях темнел подтек — след от шампанского, неумело открытого Геней Рагозиным. Можно заслонить пятно этажеркой, но Тоня не хотела этого делать. Пусть остается на память о новоселье.

Они останавливались перед платяным шкафом. Игорь привинтил к нему прозрачно-розовые пластмассовые ручки, и облезлый шкаф повеселел. Внутри он выглядел совсем прилично. Половину с полками Тоня использовала вместо буфета, застелила вырезанными из бумаги салфетками, расставила аккуратно несколько чашек, кульки с крупой.

За этим шкафом Тоня утром одевалась. Открытая дверца служила ширмой. На всякий случай Тоня приказывала Игорю лежать с закрытыми глазами. Второй месяц пошел после свадьбы, а все никак ей не привыкнуть, и так, наверное, и не привыкнет. Нетерпеливо натягивала непослушное платье, краснея при мысли о том, что Игорь может увидеть ее такой. Лучше кто угодно, чем он. А вообще смешно; выходит, что показаться в рубашке перед любым другим мужчиной не так стыдно, как перед Игорем.

Напротив шкафа висело зеркало. Перед ним Тоня причесывалась, и тут ей было приятно, если Игорь смотрел на нее. Волосы спадали до плеч; когда она закидывала их на глаза, то ничего не видела, только сразу попадала в коричнево-легкие сумерки… Ей нравилось придумывать себе новые прически. Волосы у нее были очень послушные — достаточно намотать прядь на палец, и готов локон. Она то причесывалась на строгий пробор, то укладывала девчоночьи косички, то взбивала пышное облако, и всякий раз лицо приобретало другое выражение, только по-прежнему блестели ярко-коричневые глаза.

Посреди комнаты стоял покрытый новенькой клеенкой низкий кухонный столик. Сидеть за ним приходилось боком, иначе некуда девать ноги.

Убогость этой мебели лишь веселила их. Она настолько явно не подходила к этой прекрасной комнате, что не могла испортить ее праздничного великолепия. А вообще им было наплевать на эту обстановку и на всякую обстановку, им достаточно самой комнаты, ее голубых стен, ее сияющего паркета.

За платяным шкафом начинались пустынные, неосвоенные пространства. Там по катку паркета скользили желтые прямоугольники зимнего солнца, там весело урчала батарея отопления, там можно было взять Тоню на руки и закружиться. Неутихающее возбужденное удивление носилось вместе с ними по необжитой пустоте этой половины комнаты. Что здесь будет стоять, где, когда — неизвестно. Эта половина принадлежала загадочному, но наверняка великолепному Будущему. Пока что они принимали ее простор как лучшее украшение комнаты.

Тоня повисала на руке Игоря и остаток пути тащилась медленно, прикидываясь усталой. На подоконнике устраивался привал. Они садились по обе стороны от завернутой в рогожку корзины астр. Ее притащили на новоселье Тонины подруги. Последние лепестки пожухли, сморщились, и от цветов сочился запах тлена.