Снявший камень легис, тоже не дремал. Занимаясь своими делами, ментально ощупывал каждый темный угол замка. Находил перешептывающуюся прислугу без охранных камней и внушал, внушал, внушал…

Слухи постепенно потеряли накал и остроту, прислуга лучилась улыбками, «защищенные» придворные невольно попадали под всеобщую эйфорию. На прибывшего родственника их светлости уже поглядывали весьма благожелательно, настраивались посидеть на знатном пиру в честь его прибытия…

Но так думали не все. Проходящему с матерью по коридорам замка Зафсу попался Кронхам. На запястье придворного удобно расположился охранный браслет, но легису не понадобилось читал его черные мысли: все отразилось на лице.

Зафс на секунду замедлил торопливый шаг, прошел мимо невысокого стройного красавца, свернув за угол, остановился вовсе и поглядел на леди:

— Мама…, ты знаешь, что в замке у тебя есть — враг?

— Называй меня сестрой или «ваша светлость»! — быстро напомнила Даяна. — А если ты имеешь ввиду Кронхама… То — да, я знаю.

Зафс угрюмо смотрел в глаза матери, как будто предлагал: «Только скажи…, только намекни, что он всерьез опасен, и я с ним разберусь!»

— Не надо, Зафс! — герцогиня крепко сжала запястье легиса. — Ты же все знаешь!

Зафс знал. Кронхам — возлюбленный и отец ребенка принцессы Аймина. Неудавшийся супруг. Роман Аймины и придворного начался еще при старом герцоге, отец сквозь пальцы смотрел на их связь — в герцогстве Урвата бытовали весьма свободные нравы, принцессам, отказавшимся от династических браков, бурные романы отнюдь не воспрещались.

Но на брак Аймины и Кронхама старый герцог наложил строжайшее вето. Жених его дочери отказался пройти церемонию Открытия Чувств! Старый герцог рассвирепел — любые мезальянсы предполагали церемонию Открытия обязательной!

Упрямец Кронхам лишился звания жениха…, но не любовника.

Даяна подозревала, что Аймина приворожена. Кронхам был учеником и другом бывшего придворного астролога и знахаря Шыгру. После того, как новая герцогиня изгнала колдуна из замка, Кронхам возненавидел ее всей душой. И практически не скрывал данного чувства: избалованный привороженной принцессой дворянин позволял себе излишне много. Ранвал нежно любил единственную сестру, каждая мерзкая выходка обнаглевшего фаворита заканчивалась одним: Аймина, почти на коленях, рыдала перед братом и умоляла простить отца ее ребенка, не наказывать за дерзости.

Даяна не хотела вносить в семью разногласия. И тоже — терпела.

— Пожалуйста, не надо, Зафс!

Через прикосновение матери к руке, легис понял и прочел самые сокровенные ее переживания, узнал, что леди подозревает о привороте Аймины.

Нахмурился. Отправил мысленное обещание: «Будь по–твоему, мама. Я не трону Кронхама».

Через несколько часов Зафс горько пожалел о данном обещании.

Пир был в разгаре. «Паломники» и «брат» их светлости — в ударе. Придворные, забыв о яствах, увлеченно слушали рассказы путешественников–гостей, Даяна плавилась от счастья: Верлена, Зафс, Сакхрал — все рядом с ней! Ранвал в отличном настроении, подшучивает с Зафсом над Сакхралом, рассказывающим о том, какой отличный боец–рубака Зафс!

Мальчишка заболтался. В ответ на комплимент одного из придворных, бывшего свидетелем славного поединка между легисом и преподавателем бойцовских искусств Арнором, хвастливо заявил:

— А как вы думаете? У моей мамы могут быть только могучие сыновья! Я и сам когда–нибудь стану таким же, как брат Зафс и буду…

Запальчивую реплику мальчишка не договорил. В огромном зале повисла абсолютная тишина, Сакхрал закусил губу, склонившись над столом, виновато поглядел на мать…

Гробовое молчание, разорвал насмешливый голос значительно подвыпившего Кронхама:

— Б р а т значит?.. Ну–ну… Что мы еще узнаем о нашей герцогине? — гнусно захихикал: — Может быть узнаем, что «госпожа Гунхольд» когда–то была женушкой дорогого старикана Бабуса?.. Или…

Продолжить гадкие намеки Кронхам не успел. Зафс взял с небольшого серебряного блюдца крупную сливу и резким, хлестким движением запястья бросил: забил рот наглеца!

Кронхам подавился, закашлялся! Сидящая рядом, окостеневшая в неподвижности Аймина, не бросилась ему на помощь. Сидела и смотрела перед собой, бледня прямо на глазах.

Придворные тоже не пошевелились, не произнесли ни слова: хмурый родственник их светлости, покачивал в руке тяжеленькое серебряное блюдце, как будто предостерегая — если кто еще разинет рот, это блюдце оправится по адресу.

Пожалуй, поняла Даяна, Зафс мог бы это блюдо использовать сразу же. Слива только запечатала рот Кронхама, блюдце могло бы выбить зубы и губы разорвать… Так что — Зафс сдержался.

Прокашлявшийся, отдышавшийся, у н и ж е н н ы й любовник принцессы вскочил, опрокинув на пол громоздкий стул. Глаза Кронхама шарили по лицам собутыльников–приятелей, ища поддержки. Те отворачивались. Прошло семь лет, но многие из придворных отлично помнили, к а к «братец» герцогини разбирается с обидчиками. Семь лет назад Зафс победил лучших воинов Урвата на троекратном поединке.

Не приближаясь к хмурому легису, Кронхам прокричал на весь зал:

— Я пришлю к тебе секундантов!

Зафс пожал плечами — вольному воля, и невозмутимо подцепил на вилку кусок прожаренного мяса.

Громко топая башмаками и утирая со щек следы раздавленной сливы, Кронхам выбежал в дверь, натыкаясь на стражников.

— Зафс, я молю тебя его не убивать! — заламывая руки, просила Даяна. Мать и сын закрылись в покоях герцогини, окружение тактично оставило их наедине. Провинившийся Сакхрал улизнул из зала для приемов одним из первых. Ранвал, незаметно похлопав герцогиню пониже талии, шепнул: «Какая пикантная новость, миледи… Я всегда был неравнодушен к зрелым опытным женщинам…»

Даяна была жутко благодарна мужу за деликатность. Герцог не стал выяснять отношения и упрекать за ложь. «Пожалуй…, стоило Ранвалу больше доверять», — глядя в спину, удаляющемуся по коридору супругу, устыдилась леди.

Но времени на угрызения у нее не было. У Даяны отняли последние, отпущенные омуа часы свидания с сыном. Теперь, вместо спокойной, ласковой беседы, ей приходилось умолять:

— Прошу тебя, не убивай! Аймина этого не переживет, род Кронхама имеет сильную поддержку у вассалов! Прошу тебя…

— Кронхам должен быть наказан, мама, — невозмутимо утверждал легис. — Но пусть не смертью, обещаю.

Положа руку на сердце, Зафс был даже рад тому, что у него появилась объективная причина напомнить двору, что у герцогини есть серьезная защита. За семь истекших лет в замке появились новички–придворные, не лишним будет показать и им, что за Даяну есть кому вступиться кроме герцога. (Ранвал — зрелый правитель, а не сатрап–самодур, он связан обязательствами перед дворянской знатью.) А родственник… и даже сын имеет право вступиться за честь матери и прекратить злословия.

В собственных силах легис был уверен. Он очень удивился, когда мама начла нешуточно переживать, едва секунданты обиженного им фаворита назначили условия дуэли.

— Зафс, Кронхам приготовил тебе ловушку! Я убеждена, он что–то уготовил!

— Почему? — невозмутимо поинтересовался легис. — Все его хитрости не способны противостоять моей реакции и подготовке. Я легиса, мама, Кронхам — человек.

— Он человек на своей земле! Он вызвал тебя на поединок в Канатную лощину!

— Что в ней особенного? — с непробиваемым спокойствием проговорил Зафс Варнаа.

Канатная лощина. Каньон, ущелье, промытое рекой в твердых скальных породах. Отвесные берега поросли редкими ползучими кустами, внизу бушую пороги и водопады. Неподалеку от замка, в месте, где река делает поворот, со дна каньона поднимается большой полукруглый уступ, заросший лесом — высокими деревьями, пышными кустами: площадка для игр и пикников дворцовой молодежи. С одной стороны площадку подпирает отвесная скала, с другой — обрыв. Противоположный берег речки Бесноватой — сплошная высоченная скал, расколотая небольшим ущельем, куда когда–то был протянут канатный мостик. Мост этот многократно переустанавливался и обновлялся, со скал повисли многочисленные обрывки и остатки канатов от прежних переправ. Молодые люди любила проявить перед дамами удаль и сноровку, висели на этих канатах, самые умелые раскачиваясь, достигали противоположной стороны ущелья. Цеплялись за каменистые уступы, при помощи крепких веревок возвращались, перепрыгивали обратно.