Девушка была в сознании и, увидев в толпе нападавших неизвестно откуда взявшегося капитана, обращаясь к нему, прошептала:
— Папа, вытащи меня отсюда!..
Хотя мне, дорогой читатель, не совсем понятна мотивация её поведения — капитан Блейк являлся на самом деле её родным отцом — отчего она здесь и оказалась на корабле, отчего с ней никто и не пытался заводить шашни — капитан, представив по прибытию её экипажу, сказал, что убьет любого, кто станет приставать к его любимой дочке, а дураков среди команды нет, так вот именно капитан давал ей инструкции через компьютер, что ей можно делать с наследником, а что нельзя, и в конце этого монолога он твердо пообещал убить её в случае её неправильного поведения, а нахождение в неприличной позе при массе свидетелей ну никак нельзя назвать приличным поведением, я уж не говорю о создании угрожающей жизни наследника опасной ситуации, когда она по незнанию о реакции на внешние источники энергии защитной системы наследника, попыталась просканировать его медицинским щупом, что было расценено защитной системой как внешнее нападение, в результате чего чуть было сама не погибла, и очень многие уважаемые люди получили даже по морде, о чем можно судить по синяку под глазом, не говоря уже об ущербе, нанесенном кораблю в результате решительных действий спецслужб, и кто оценит моральный ущерб, нанесенный самому наследнику, которому пришлось пережить несколько неприятных минут, когда вокруг него стреляли, и который вынужден был довольно продолжительное время практически в упор разглядывать никому не интересное строение нижней части тела этой хулиганки, и после всего этого просить своего папашу вытащить её отсюда, чтобы наверняка предоставить ему возможность привести свои недвусмысленные угрозы в исполнение, так вот, я не понимаю, зачем она это сделала, уж лучше бы лежала себе спокойненько и попер…, пардон, сопела бы в две дырочки, а там, глядишь, наследник свыкся бы со зрелищем её кормового отсека и может быть нашел в нем что–нибудь неординарное и простил бы её несчастную, распятую, избитую, облитую, обожженную, напуганную, наконец, и главное, практически ни в чем не виновную — ведь не дали ей инструкций, что нельзя в наследника тыкать щупом, и может быть из жалости, а может и по другой нужде, склонился бы он над бедняжечкой и увидел бы на её личике неподдельные страдания и пожалел бы её сирую и поцеловал бы её в губы алые да искусанные и одарил бы её рублем серебряным, пардон, перевел бы на её карточку миллион долларов и наградил бы её шубой норковой, и взял бы её за белы рученьки (от углекислотного снега), и поднял бы её пред свои ясны очи, и дал бы ей, наконец, по морде, чтоб не выделывала тут всяческих кульбитов — заманила мужика в ловушку, инициировала ему защитное поле, чтобы он не мог до нее дотронуться, а сама скок в гинекологическое кресло и давай над ним измываться, демонстрируя свои прелести непотребные, да еще при честном народе — ну я это конечно загнул, насчет дать ей по морде и еще, что прелести у неё непотребные, а так все, о чем выше было сказано — сущая правда, у нас даже видеопленочка имеется и два взвода свидетелей, больше в медпункт не поместилось, «а в остальном прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!»
Заболтался я тут с вами, а там несчастная девушка лежит беспомощная, и никто ей руки не подаст…
Опять меня понесло!
Короче, говорит она своему папашке, вынай, мол, на хрен меня отсюда, а не то как…
Думаете, так просто, вот сесть и написать гениальный роман, когда у тебя корова не доена, дети не кормлены, белье не постирано и мыши под полом завелись…
Это вообще не я писал, а пока я отошел от компьютера по малой нужде, прибежала моя беспокойная соседка (мышь белая!), налетела, ну давай стучать одним пальчиком по знакомым буквам…
Это тоже вранье, соседка спит сейчас как убитая и видит дивный сон, что извела она под полом всех мышей дустом посредством огнемета с лазерным прицелом…
Кстати, над чем мы сейчас работаем? Не знаете? Вот и я не знаю! Объявил я сдуру в своем первом гениальном романе «Акулу еще не съели!», что будет всего шесть романов, вот и мучаюсь теперь над четвертым, из пальца высасываю, что будет дальше с этими осточертелыми Хаггардами, вместо того чтобы взять лопату и зарыть этот чертов компьютер поглубже и не портить себе глаза, и пойти свободным человеком на оптовый рынок, и купить себе пивка «Жигулевского» Останкинского пивзавода, да нажраться чипсов солененьких и забыть про все горести гнусные!
Вот что бывает с писателем, если он пишет в день по сорок тысяч знаков! Тут и у нормального человека крыша сдвинется! Не то что у блаженного! Так что простите меня, милые читатели, за отступления мои дурацкие!
… — Папа, вытащи меня отсюда!
Капитан Блейк, вне себя от возмущения (это очень мягко сказано), предварительно удалив из медпункта всех в нем находящихся, кроме наследника и Билли Бонса, подошел к её креслу и что–то на нем нажал. Кресло подняло спинку и отпустило несчастную на свободу.
Капитан Блейк хотел было взять свою дочь за руку и увести её на гауптвахту, но тут вмешался юный Хаггард:
— М-р Блейк, вашей дочери видимо требуется срочная медицинская помощь, а у меня в каюте новейший медицинский комплекс, — и понимая, что его предложение выглядит не совсем прилично в сложившейся ситуации, решил воспользоваться своим положением и продолжил. — Тем более моему отцу будет небезынтересно узнать о случившемся от первых лиц, и разбор происшествия, я думаю, лучше провести оперативно и конфиденциально!
Все это было сказано чисто интуитивно, по велению души, и лишь потом Джон смог осознать, что не предложи он этого, то капитану Блейку с его дочерью не поздоровилось бы от его папаши, да и само путешествие могло закончиться в самом зародыше, так и не начавшись.
Всех спасло прекрасное воспитание и блестящее образование, которое получил Джон Хаггард к двадцати годам, и даже наимоднейшие веяния в его настроении и окружении не смогли испортить тот базис, что был заложен в него с детства, и вот именно в такие критические моменты и раскрываются истинные качества человека, и по ним можно судить о его сути, а внешние атрибуты, вроде лифчиков с бирками, не имеют никакого значения.
Капитан Блейк от этого неожиданного предложения покраснел как мальчишка, но быстро взял себя в руки и, трезво оценив перспективы дальнейших событий, принял решение и, взяв дочь за руку, вложил её ладонь в ладонь Хаггарда.
Далее все делалось быстро и профессионально — прогулочная палуба была очищена от посторонних; четверка потерпевших (а им всем досталось основательно) проследовала в ближайший лифт доставки и через минуту уже была в апартаментах Хаггарда, после чего капитан Блейк по громкой связи доложил экипажу о случившемся, назвав вещи своими именами, не забыв про виновных (и себя, в том числе), о недоработках в системах охраны и о пресечении нежелательных пересудов; в течение часа были проделаны все восстановительные работы, и инцидент на этом был исчерпан.
В это время в медицинском отсеке Хаггарда роботы–эскулапы осмотрели дочь м-р Блейка и, найдя у нее несколько незначительных ушибов и слегка обожженный кончик пальца, оказали ей необходимую медицинскую помощь, после чего она благополучно приняла долгожданный душ и вскоре сидела у камина, отогреваясь крепким кофе.
М-ру Билли Бонсу в том же медицинском отсеке поставили свинцовую примочку на глаз, и он стал совсем похож на своего предтечу.
Когда с этими хлопотами было закончено, решено было, что пора уже связаться с отцом Джона и во всем повиниться.
М-р Хаггард с интересом выслушал капитана, потом Билли Бонса, потом послушал, что скажет ему сын, далее он задал несколько вопросов бедняжке — дочери капитана и, сравнив это все с донесением, полученным им несколько минут назад от бортового компьютера, принял окончательное решение и, обращаясь к сыну, сообщил его:
— Теперь ты по всем канонам должен на ней жениться!
