Риз поднял глаза и так посмотрел на Лилли, что этот взгляд, пожалуй, до конца жизни будет являться ей в кошмарах.
– У нее не было головы, – его черты исказились, по щекам потекли слезы. – Кровь… кровь была… повсюду… Эти твари были на глубине и плавали там, как акулы… и они выплыли на поверхность… и все закричали… и брат Иеремия бросил тело женщины и попытался отбиться своим серебряным крестом… но вода бушевала от этих тварей, река обращалась алым… и… и… я пытался нырнуть и помочь… а потом под воду затянули и других женщин… и волны потемнели от крови.
Молчание.
Никто из присутствующих не пошевелился, не заговорил и не встретился глазами с Ризом.
Он опустил голову. По щекам у него катились слезы, голос дрожал.
– Преподобный Иеремия… убил почти всех тварей огромным серебряным крестом… он спас многих из нас и вывел нас из воды… Я так скажу, он спас мою задницу… Но воды реки обратились алым… Волны… я никогда не видел такого… такие красные… такие темные… как в библейском Апокалипсисе.
Молчание.
Лилли смотрела в пол, решив, что лучше дать парню выговориться.
– Бедные женщины, которых съели той ночью… молились перед смертью… я слышал их молитвы… и эти твари разрывали их на части… и вода становилась красной… Я слышал их голоса среди криков… «Господь пастырь мой… Он покоит меня на злачных пажитях… и водит меня к водам тихим… подкрепляет душу мою», – молчание. Всхлипы. Тихие слезы. – «Если я пойду и долиною смертной тени… не убоюсь… не убоюсь зла», – молчание. Плечи Риза дрожали, голова наклонилась вперед. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. – А потом… потом… – молчание. Сдавленные всхлипы. – Мы у-увидели, как они встают из воды… как сотники… истерзанные, опухшие… с лицами цвета чешуи… с акульими глазами… они пошли на нас… мы попятились к автобусу… Дьявол послал их за нами… и мы… мы… сбежали… Мы бросили сестер наших и сбежали… и… и… о… о-о-о-о-о-о-о-о!
Риз наконец-то позволил тоске и страху поглотить себя и уже не смог говорить. Он сполз с кушетки. Лилли бросилась к нему, и он упал в ее объятия и разрыдался. Он все рыдал и рыдал, уткнувшись лицом ей в грудь, а она неловко обнимала его. Так прошло несколько жутких мгновений.
Повернувшись, Лилли хотела сказать что-то Бобу, но он уже вытащил стерильную иглу и небольшой флакон успокоительного. Все остальные пораженно наблюдали, как он готовит инъекцию. Лилли кивнула ему, после чего Боб подошел и вколол лекарство.
Молодой парень по имени Риз Ли Хоуторн в последний раз взглянул на Лилли, обмяк в ее объятиях и без сознания повалился на пол.
Боб крикнул через плечо:
– Бен! Мэттью! Помогите мне!
Они подхватили парня, подняли его и перенесли на застеленную кушетку, придвинутую к стене в противоположном конце комнаты. Осторожно положив его на нее, они закрыли его простыней. Его веки несколько раз дернулись… и закрылись. С секунду все молчали, собравшись вокруг кушетки и наблюдая, как грудь парня медленно поднимается и опускается под простыней.
Наконец Лилли повернулась и встретилась глазами с Барбарой Штерн.
– Барбара, останься с ним, наблюдай за динамикой, – она посмотрела на остальных. – Давайте поговорим в коридоре.
Лилли никогда не верила в призраков. В детстве ей нравились «страшные истории», которые отец рассказывал, сидя на крыльце их дома в Мариетте – обычно осенними вечерами, когда в воздухе пахло дымом и горящими листьями. Эверетт Коул рассказывал об исчезающих попутчиках, пропадающих шкафах и загадочных кораблях, обреченных вечно бороздить просторы океана, и Лилли внимательно ловила каждое слово. Еще ей нравились мурашки, которые бежали у нее по коже, когда она читала закрученные концовки романов Ширли Джексон, смотрела заключительные серии «Секретных материалов» и проглатывала найденные в школьной библиотеке книги вроде «Странные, но правдивые истории о сверхъестественном». Однако в привидений она не верила – до этого момента.
Губернатор был мертв уже несколько недель и превратился в очередное воспоминание, но в коридорах под гоночным треком до сих пор ощущалось его присутствие – казалось, подземный лабиринт кишел призраками, как продуваемые всеми ветрами викторианские особняки. Его жестокие допросы в выложенных шлакоблоками гаражных отсеках до сих пор эхом отдавались в голове Лилли, а запах – резкий, прелый запах колесной мази и старой резины – до сих пор вызывал у нее воспоминания о темных свершениях этого безумца. Из тех камер, где держали голодных ходячих, подготовленных для гладиаторских боев, все еще доносилась легкая вонь мертвецов, напоминавшая смрад перегнившего мусора. Все это бурлило в душе у Лилли, пока она пыталась сконцентрироваться на насущных проблемах, чувствуя, что тревожные глаза всех собравшихся обращены на нее… в ожидании.
– Так, этот парень явно не в себе после долгих скитаний по лесам, – Лилли протерла глаза и прислонилась спиной к стене. – Пожалуй, стоит подождать, пока он не поправится, прежде чем предпринимать какие-либо действия.
Сверкнув блестящими от напряжения усталыми глазами, Бен Бухгольц спросил:
– То есть мы не исключаем возможности прийти им на помощь?
– Что это значит, Бен? – удивился Дэвид Штерн. – Ты не желаешь помогать этим людям? Ты хочешь, чтобы они погибли?
– Я этого не говорил, – Бен обжег Дэвида взглядом. – Но нам придется рисковать собой, чтобы найти их.
– Я склонна согласиться с Беном, – сказала Глория Пайн, взглянув на Лилли. – Мы понятия не имеем, насколько велико оставшееся стадо – может, оно растет и пополняется новыми мертвецами? – да и людей у нас не хватит.
– Вся наша жизнь теперь – один сплошной риск, – возразила Лилли. – Там четырнадцать человек. Мы должны хотя бы попытаться. Верно? Если я не ошибаюсь, они бы, скорее всего, сделали для нас то же самое.
– Прости, Лилли, – смущенно произнес Мэттью Хеннесси. – Я согласен с Беном и Гло. Откуда ты знаешь, что они сделали бы для нас то же самое? Просто подумай… Я, конечно, верю в лучшее в людях, но все же… Судя по тому, что нам известно, это те еще сволочи.
– Спасибо, – Бен благодарно кивнул Мэттью. – Как раз об этом я и думал. – Он посмотрел на Дэвида. – Чертовы проповедники! Да ведь у них там девять из десяти – хреновы педофилы.
– Ты серьезно? – Дэвид смерил Бена взглядом, воздух в коридоре как будто затрещал от их гнева. – Поэтому ты не хочешь им помогать? Таковы твои моральные устои?
Бен пожал плечами.
– Понимай как знаешь.
– Ты уверен, что дело не в тебе? Что это не инстинкт самосохранения?
– Может, просто скажешь сразу? – Бен вызывающе вышел вперед. – Может, просто скажешь, что думаешь? Может, просто скажешь, что я долбаный трус?
– Полегче, ребята… – Лилли попыталась встать между ними, но Дэвид опередил ее и подступил вплотную к Бену.
– Я не говорил, что ты трус, Бен. Может, ты чрезмерно подозрителен. Может, слишком гневлив.
– Отвали от меня, – Бен оттолкнул Дэвида, – пока я не стер эту мерзкую ухмылку у тебя с лица.
– Эй! – Лилли повысила голос и отодвинула Дэвида в сторону. – А ну прекратите, оба!
Мужчины недобро посмотрели друг другу в глаза, а Лилли повернулась и обратилась ко всем стоящим в коридоре:
– Мы уже это проходили. Мы пререкались и спорили по поводу каждого решения. Я этого не потерплю! – она сделала паузу, чтобы подчеркнуть свои слова. – Вот вам новость: на кону наши жизни. Хотите, чтобы в этом городе царили нравы Дикого Запада? Продолжайте эту детсадовскую возню! О, кстати, поищите еще нового лидера, потому что я уже готова плюнуть на все это дерьмо с высокой колокольни! – и снова пауза. Лилли безраздельно завладела вниманием слушателей. Она посмотрела на каждого из них по очереди и немного смягчилась, ее голос стал чуть ниже. – Я просто прошу, чтобы вы глубоко вздохнули, успокоились и трезво оценили ситуацию. Тут есть риск, но есть и выгода. Да, нам придется пройти по опасной территории, подставить себя под удар ради этих людей, но подумайте, что это нам принесет. Нам нужны люди, чтобы выжить. Вряд ли мы сможем удержать этот город силами всего двадцати пяти или тридцати человек. У нас едва хватает людей, чтобы в три смены работать на строительстве баррикады. Нам нужны сильные руки и зоркие глаза, нам нужны люди, которые готовы влиться в наше сообщество. Я ничего не знаю о церковных группах – я агностик, – но я точно знаю, что эти люди не выживут, если мы им не поможем. Поэтому мне нужно, чтобы все вы действовали сообща.
