–Скрипка…– прошелестела Елизавета Петровна.

– Последнее право вы использовали, – завершил семейную перепалку Сергей, – принимаются оба ответа, но правильный из них – альт. Скрипка же по-итальянски называется нежно: виолина.

– Так ты и итальянский что ли знаешь, Сергей Андреевич? – не показушно удивилась Евдокия Петровна.

– Что Вы, в словаре Брокгауза и Ефрона прочел, когда готовил вопросы…

– Настоящий энциклопедист, – одобрила хозяйка дома. – Другой вряд ли бы такие вопросы смог подготовить… Разве что Иннокентий наш, гробокопатель Минусинский и Красноярский…

– А вот вопрос девятый, – вернул сестер в лоно игры Городецкий-Карцев. – О рыбке золотой. Знаете такую?

– Слышать слышали, а видели только на картинке к сказке Пушкина, – честно призналась Евдокия Петровна.

– Напомню, что этих красивых рыб с золотистой чешуей и красным хвостом развели в Китае для украшения императорского бассейна. Впрочем, в средние века пройдошистые мандарины наладили их продажу некоторым азиатским и европейским монархам – за очень большие деньги. Теперь вопрос: путем селекции какого вида природных рыб удалось создать такую чуду-юду? Варианты: форель, окунь или карась.

– Неужели не форель? – почти шопотом произнесла Елизавета Петровна. – Красавица форель и жалкие карась и окунь…

– Вот всю жизнь ты за одной красотой тянулась, – не сдержала упрека Евдокия, – а теперь сидишь тут да в игры играешь…

– С тобой на пару, – вернула упрек Елизавета. – Две бобылихи…

– Включаем рассудок, – ввернул Сергей. – Игра эта как бы интеллектуальная…

– Тогда карась или окунь, – встрепенулась Елизавета, – раз в стоячей воде дворцового бассейна смогли жить.

– У карася чешуя крупнее, чем у окуня, – добавила Евдокия. – И цвет ее бывает золотистый.

– Так что, карась?

– Подсказок больше нет и сомнения недопустимы,– решилась Евдокия. – Карась!

– Вот это молодцы, хоть и дамы! – разулыбался Сергей. – Карась!!

– Ура-а! – воскликнули помолодевшие сестры и кинулись обниматься.

– А вот это преждевременно, – остудил их пыл ведущий. – Десятый вопрос стоимостью в 50 рублей еще перед вами. Будете бороться?

– Еще спрашивает, – удивилась Евдокия Петровна, – Задавай.

– Тогда вот преамбула к вопросу. Во все времена и во всех государствах существовало имущественное, и, как следствие, политическое неравенство граждан – что порождало недовольство масс, потом ненависть к олигархам и властьпредержащим, а кончалось все бунтами или революциями. Яркий пример – французская революция, завершившаяся деспотическим правлением Наполеона. Многим казалось и теперь кажется, что это неравенство в природе человеческого общества, а иные говорят: от Бога. Но в древней истории Средиземноморья есть замечательный пример государства, в котором все граждане и по закону и по существу обладали совершенно одинаковым имуществом и более или менее равными политическими правами. Просуществовало это государство в таком режиме более 300 лет. Вопрос: что это за государство? Варианты: Иудея, Карфаген, Спарта.

– Откуда ты это взял, Сергей Андреевич? – ожидаемо удивилась Евдокия Петровна. – Что за ересь?

– В трудах одного из историков древности. Точнее не скажу, это будет уже подсказка.

– Так это, и правда, возможно? – просияла Елизавета Петровна. – Вот здорово!

– Да где ты богатства столько возьмешь, чтобы все жили хорошо? – возмутилась Евдокия Петровна.

– Предметы роскоши и вообще обогащение в этом государстве были запрещены законом, – добавил Городецкий. – Справедливости ради стоит сказать, что там жило много рабов, которые и трудились на благо граждан.

– Так это другое дело! – заулыбалась старшая сестра. – В это можно поверить. Впрочем, лично я без предметов роскоши чувствовала бы себя неуютно.

– Отвечать будем? – нажал ведущий.

– Про Иудею я помню, что там правил царь Ирод, – начала рассуждения Елизавета Петровна. – А он точно погряз в роскоши и многих младенцев перебил…

– История Иудеи была долгой, – заметил Сергей. – Там правили и более достойные цари – например, мудрый Соломон или храбрый Давид…

– Про Карфаген я знаю, что он долго боролся с Римом, – подключилась старшая сестра, – но бог знает, какие там были порядки…

– Про Спарту я больше помню! – обрадовалась вдруг Елизавета Петровна. – Спартанцы все время воевали и почти всех побеждали, даже персов. Они не терпели многословия и выражались кратко, лаконично: «со щитом иль на щите!» – сказала мать сыну, уходившему на войну. Они весь день были заняты: упражнялись с оружием, обучали молодежь, обсуждали на форуме текущие гражданские или политические дела… Домой приходили только переночевать – вот ужас! Но вообще-то довольно симпатичный был народ, очень честный. Наверное, они могли организовать государство гражданского равенства…

– А вы, Евдокия Петровна, что еще скажете?

– Пожалуй, Лизанька права, я тоже про эту Спарту вспомнила. Всю Грецию покорили, но в конце концов кто-то их одолел.

– Значит, Иудею и Карфаген вы отвергаете? Что ж, подсказок больше нет, ответственность переложить не на кого. Ваш ответ?

– Спарта, – вместе сказали сестры.

– Ура! – скажу теперь уже я. – В труде греческого историка Птолемея «Биографии» описан законовед Спарты по имени Ликург, который долго путешествовал по свету, приглядываясь к жизни в других государствах, и по возвращению в Спарту предложил собственный свод законов, по которому все свободнорожденные спартанцы были уравнены меж собой. Народному собранию на форуме эти законы понравились, и они были приняты. Там было много, конечно, несуразиц вроде железных денег размером с тележное колесо, питании всех сытной, но однообразной пищей и только в столовых, очень краткого времени на исполнение супружеских обязанностей и так далее. Но в каждом гражданине появилось чувство собственного достоинства, а мощь спартанского государства резко возросла, так что Спарта, в конце концов, стала доминировать среди многочисленных греческих государств. Крах этого государства произошел через разложение его военных вождей, которые не смогли преодолеть соблазн и вывезли из покоренных Афин предметы роскоши в собственное владение и тем породили зависть у других спартанцев, чувство неравенства, далее ненависть, разброд – а за этим тотчас пошли поражения в военных столкновениях. Добили их, как известно, македонцы, а окончательно принизили римляне.

– Какого молодца ты вырастила, Елена Михайловна! – расчувствовалась Евдокия Петровна. – Ну, теперь ты им одна владеть не будешь. Он ведь любое общество в Красноярске оживит, везде будет принят! А мы должны найти ему более подходящее занятие, чем архивное, да и более денежное, чего тут лукавить. Как вы думаете, Иннокентий, Александр?

– Что тут думать, поразил, – произнес Иннокентий Петрович. – Теперь любая дорога ему будет открыта. Но Вы ведь геологом стать хотели, Сергей Андреевич?

– И сейчас хочу, да денег пока на свое обучение не заработал.

– Это Вы в том смысле выразились, что чужих денег, в дар или в долг, принять не хотите?

– От вашего семейства, пожалуй, взял бы, но мне почему-то кажется, что я за эту осень и зиму смогу все-таки в Красноярске нужную сумму заработать, да и мама может выделить от своих нынешних доходов.

– Вот это уж верно, – встрепенулась Евдокия Андреевна. – У Елены Михайловны такие таланты белошвейные обнаружились, что она в ближайшее время сможет, видимо, свой модный салон организовать, в который мы постоянно ходить будем. И денежки ей носить.

– А что касается более денежного дела, – заговорил вдруг Александр Петрович, по-европейски элегантный, бритый господин лет пятидесяти, – милости прошу Вас, Сергей Андреевич, зайти завтра с утра в мою контору (где она находится, Вы ведь знаете?), а вашему старшему архивариусу я записку передам по поводу Вашей отлучки.

– Спасибо, Александр Петрович, буду с утра, – четко заверил Городецкий. И спустя небольшой промежуток времени спросил: