– Не бойтесь, Ричард, говорите со мной откровенно.

– Да, действительно, я давно хотел излить душу. Дома меня постоянно упрекали за то, что я часто хожу к Галлиджонам. Отец и мать думали, что я бываю у них, потому что мне нравится Эфи… Галлиджон просил меня дать ему ружье, и в тот вечер, когда я отправился к… Ну да все равно к кому…

– Ричард, – перебил его мистер Карлайль, – если вы хотите, чтобы я хоть чем-нибудь вам помог, говорите со мной откровенно. Клянусь, я не обману вашего доверия.

– Если так, то я скажу, что искренне любил эту девушку. Я готов был ждать целую вечность, лишь бы она стала моей женой. Вы знаете, мой отец сильно противился этому…

– Вы хотели жениться на Эфи? – уточнил Арчибальд.

– Да, таково было мое тайное намерение.

– А она отвечала вам взаимностью?

– Иногда мне казалось, что она меня любит, а иногда – что нет. Она постоянно отшучивалась и прибегала ко всевозможным уловкам. Я думал, что она просто капризничает, когда говорит мне, что я не должен приходить к ней… Впоследствии я узнал, что она привязалась к нему, а я был забыт.

– Я не понимаю вас, Ричард, – сказал Карлайль. – Я даже не знаю, о ком вы говорите.

– Это все он, ненавистный Торн.

Мистер Карлайль вспомнил, что это имя называла Барбара.

– Но кто он? Я никогда не слышал о нем.

– Никто его не знает в Вест-Линне. Он тщательно скрывался, – ответил Ричард, нахмурившись. – Он встречался с Эфи в лесу; откладывал знакомство с ее отцом, говоря, что у него есть тайна, которую он ей как-нибудь откроет.

– Расскажите о том вечере…

– У Галлиджона сломалось ружье, и он попросил меня дать ему мое на время. Я условился с Эфи, что приду к ним в тот вечер, и вышел из дома после ужина, захватив с собой ружье. В дверях меня остановил отец и спросил, куда это я направляюсь. Я ответил, что иду к Бошану, и впоследствии это послужило уликой против меня. Когда я дошел до Галлиджона, меня встретила Эфи и холодным тоном попросила, чтобы я вернулся к себе. Мы поговорили несколько минут, и в это время мимо нас прошел Локсли и увидел меня с ружьем в руках. Я поспешил извиниться, хотя ни в чем не был виноват, и уступил Эфи, потому что любил ее. Я отдал ей ружье, предупредив, что оно заряжено. Эфи отнесла его домой и заперла за собой дверь, но я не ушел. Мне пришло в голову, что, быть может, в этот вечер Торн пожелал познакомиться с ее семейством, и она хотела скрыть это от меня. Я спрятался за деревьями около дома. Локсли в это время еще раз прошел мимо и, заметив меня, поинтересовался, почему я прячусь. Я ответил молчанием на его вопрос. На судебном следствии это послужило еще одним доказательством моей вины. Спустя минут двадцать до меня донесся ружейный выстрел со стороны коттеджа. «Кто-то стреляет куропаток», – подумал я. В то же мгновение я увидел, как Бетель выскочил из-за деревьев и пустился бегом к коттеджу. Этим выстрелом убили Галлиджона… Не прошло и минуты, как я увидел другого человека, мчавшегося со всех ног к опушке леса. Это был Торн. Я никогда не забуду его мертвенно-бледного лица, вытаращенных глаз и разинутого рта. Если бы я был физически силен, то, наверно, остановил бы его, ведь мое предположение насчет свидания Эфи и Торна оправдалось.

– Вы говорили, что Торн появлялся в Вест-Линне только по вечерам. Это действительно так? – уточнил мистер Карлайль.

– Да, – продолжал Ричард, – но я могу поклясться, что в тот день он пришел раньше, чем обычно. Итак, он убежал… Я потерял его из виду, и вскоре до моих ушей донесся топот лошадиных копыт… Он во весь опор мчался из леса. У меня зародились страшные подозрения, и я поспешил к коттеджу. В дверях я наткнулся на безжизненное тело Галлиджона. Он лежал мертвый в кухне на полу, весь в крови, а мое разряженное ружье валялось около него. Пуля засела у него в боку…

Ричард остановился, чтобы перевести дух.

– Я стал звать Эфи, но не получил ответа, – продолжал молодой человек. – Все словно замерло. На меня напал такой страх, что я, схватив ружье, решил бежать…

– Зачем же вы схватили ружье? – перебил его Карлайль.

– Я и сам не знаю, – ответил Ричард, – мне почему-то показалось, что мое ружье не должны обнаружить возле убитого Галлиджона… Когда я выбегал из кухни, меня опять увидел Локсли – он возвращался из леса домой. Не могу описать, что я испытал в ту минуту; окончательно сбитый с толку, я понял, что меня могут обвинить в преступлении. Я бросил ружье и убежал, не слушая Локсли, который пытался меня остановить.

– Это ваш самый безрассудный поступок! – заметил Карлайль.

– Да, – отозвался Ричард. – Все из-за моей проклятой трусости. Но позвольте мне продолжить. По пути к дому, в лесу, в том месте, где вырублены деревья, я столкнулся с Бетелем. Я подумал, что он поможет мне разобраться. «Вы видели эту собаку?» – крикнул ему я еще издали. «Какую собаку?» – переспросил он. «Этого презренного Торна, который был в гостях у Галлиджона!» – «Я не понимаю, о чем вы говорите». – «Вы не слышали выстрела?» – продолжал я. «Слышал, – ответил он. – Я подумал, что выстрелил Локсли». – «Разве вы не видели Торна, бежавшего со всех ног из коттеджа?» – «Нет, я видел только вас и Локсли». Подобный ответ окончательно смутил меня.

– И вы решились убежать в ту же ночь? – спросил Карлайль. – Вы сами себя погубили!

– Да, это было безумием с моей стороны. Спустя три или четыре часа я вернулся в коттедж и увиделся с Эфи. Никогда этого не забуду. Едва только она меня увидела, как разразилась жесточайшими упреками, называя меня убийцей. На шум сбежалась прислуга, и весь дом наполнился людьми. «Если она считает меня виновным, – подумал я, – то все тоже так сочтут». Я решил, что разумнее всего удалиться. Предчувствие меня не обмануло: все улики были против меня. Судебный следователь, допросив свидетелей, признал меня виновным. Чем больше я пытался оправдаться, тем больше запутывался. Эфи, которую я так искренне любил, была моим главным противником. Она утверждала, что у нее никого не было в тот вечер, что она сидела дома одна, а потом вышла через заднюю дверь, желая прогуляться, что раздавшийся выстрел заставил ее вернуться и что она увидела Локсли, который стоял над ее мертвым отцом.

Арчибальд заметил:

– Вы говорите, что были в ту минуту в лесу. Бетель также не мог…

– Это не Бетель, – перебил его Ричард, – повторяю, я видел его в то мгновение, когда раздался выстрел.

– Но где был Локсли?

– В лесу. Я убежден, что выстрелил Торн. Он и есть убийца!..

– Ваша история невероятна, – произнес мистер Карлайль, – тем не менее я должен над ней хорошенько поразмыслить. Больше всего меня удивляет, что вы не догнали Торна, не донесли на него, хотя видели, как он выбегал из коттеджа.

– Я слабый человек. Это роковое стечение обстоятельств подавило во мне волю! Да и к чему слова, когда мое собственное ружье послужило доказательством против меня?

– Позвольте задать вам еще один вопрос. Как могло случиться, что никто не знал о существовании этого таинственного Торна? Неужели никто не видел, как Эфи встречалась с ним в лесу?

– Как она мне однажды сказала, он приезжал к ней в сумерках и на очень короткое время. Мне кажется, вы не верите моим словам. Я и не ждал ничего другого…

– Теперь вас могут оправдать только неопровержимые доказательства, – заключил Арчибальд. – Но все равно я над этим подумаю. Какой он, этот Торн? Опишите его.

– Аристократическая внешность, высокий, стройный. Ему не больше двадцати пяти.

– Не знаете ли вы, откуда он и кто его родители?

– Не знаю, но Эфи не раз хвасталась мне, что ее будущий жених приезжал из Суассона – за три мили отсюда, – чтобы увидеться с ней.

– Из Суассона? Так вы думаете, что это кто-нибудь из суассонских Торнов?

– О нет, этот человек совсем не похож на них. Быть может, он и аристократ, но не могу сказать, что он отличается изящным вкусом.

Арчибальд не мог не улыбнуться последнему замечанию молодого человека.

– Как вы это заметили, Ричард?