Я поняла, что Леша устроил мою смерть идеально, раз даже родители опознали тело, и никто не будет меня искать. Никто. В том числе и Марк. Какое-то время я ждала, что Леша появится, пока не наткнулась на статью о погибшем наемнике. Вскользь упоминались некоторые факты, которые и навели меня на мысль о том, что это мог быть он. Марк убил его. Но вовсе не за то, что не смог простить моей смерти, а потому что Леша был точно такой же нитью, что и мы с Павлом. Не должно было остаться никаких нитей, и Марк обрезал эту, а не так давно и еще одну, избавившись от Глеба, упорно пытавшегося разыскать убийцу отца.

Месяца два я лежала на диване, выбираясь с него только по нужде. Порой приходила мысль покончить с собой, но я отказывалась от нее, вспоминая, что Леша спас мне жизнь, рискуя своей. Через два месяца я впервые вышла на улицу просто так, а не в магазин за углом. Мне стало дурно: жизнь стремительно неслась мимо меня, полная суеты и каких-то дел. Люди работали, ходили в кино, влюблялись, женились, умирали, рожали новых людей. И все куда-то спешили, стараясь угнаться за мифическим будущим.

К новому году я стала регулярно гулять, но в основном по ночам, чтобы пересекаться с меньшим количеством людей. Далеко не уходила, шаталась по поселку. Новый год встретила одна, в квартирке, слушая крики и взрывы петард за окном. Примерно так прошло два года — в странном одиноком заточении за чтением книг и бессмысленных хождениях по ночным улицам. После очередного Нового года я все-таки решила устроиться на работу. Чтобы не светить паспортом, работала кем придется. К тому моменту я уже успела вызнать о снесенном детском доме и девчоке-сироте, Анне Ивановой, даже пыталась поверить в то, что я — это она. Еще почти два года прошли в режиме «работа-дом».

Я работала уборщицей, продавщицей, выдавала молоко при ферме — в общем, в местах, где на паспорт не смотрят. В конце концов попала в фирму Роберта, сначала на базу в нашем поселке, потом в городской офис. Там мы и сошлись с Робертом. Я знала, что не стоит заводить близких отношений, но он ненавязчиво влился в мою жизнь, я даже не успела этого заметить. Я объяснила ему сразу, что между нами ничего не может быть, кроме дружбы, и он согласился, но все равно проводил со мной гораздо больше времени, чем проводят друзья. Все считали нас парой, а мы оба не оспаривали эти слухи. Вся моя жизнь была тогда подчинена одному: забыть все, что произошло со мной, забыть как страшный сон и никогда не вспоминать. Потому что иначе я не выдержу и закончу петлей на шее.

Я выдохнула и села на диван, не представляя, сколько прошло времени. Что теперь? Что я там хотела? Уехать? Глупости. От себя действительно не убежишь. А уехать я не смогу, потому что знаю, что он здесь, рядом. Буду жить, цепляясь за единственную возможность — изредка видеть его. Одно дело жить, не зная, где он и что с ним, совсем другое уехать, когда он так близко, что только руку протяни… А что за этой рукой? Ничего. Страшная пустота и одиночество. Марк женится на девчонке с моим лицом, и она проживет за меня мою жизнь.

Я встала, прошла в кухню и закурила. Нашла в ванной моток бельевой веревки и вернулась с ним и стулом в комнату. Не спеша, покуривая сигарету, сняла люстру и опустила ее на пол.

— Не подскажешь, что делаешь? — раздался сзади голос, и я чуть со стула не упала от неожиданности.

Привалившись к дверному косяку, стоял Женька. Точно, я же не закрыла дверь, когда вернулась. Вздохнув, я спрыгнула и затушила окурок. Женька схватил меня за плечи.

— Ты вообще соображаешь, что творишь?

Я промолчала, он толкнул меня на диван. Я села, сложив руки на коленях.

— Чтобы такого больше никогда не было, понятно? — зло спросил Женька, стоя надо мной.

— Как же ты меня остановишь? — усмехнулась я.

Он сел на диван рядом со мной и спокойно сказал:

— Если я найду тебя в петле, или в ванной с перерезанными венами, или ты еще что придумаешь… Я ни на что не посмотрю, приду и прострелю голову своему новоиспеченному деверю.

Он встал, а я попыталась унять охватившую меня дрожь. Женька на это грустно усмехнулся, покачав головой:

— Этой причины тебе, кажется, достаточно, чтобы жить?

В ответе он не нуждался, потому что вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь. Я немного посидела, бросила веревку в ванную и вернулась на диван.

Что ж, Женька оказался прав: этой причины для жизни мне оказалось за глаза.

Конец