Узнав об этом от горничной, Павел не испытал никаких чувств, подумав только: «Ну и хорошо. По крайней мере меня доставать не будет».

Вскоре он переместился в другую спальню, что произошло как-то незаметно для обеих сторон и не вызвало ни у кого из них ни малейшего неудовлетворения.

Жизнь текла мирно.

Леру вполне удовлетворяли активисты, а Бабиков не успевал запомнить имена встречающихся ему женщин и девиц, которые долгом своим считали решать все его насущные проблемы и приобщаться тем самым к большому счастью, носителем коего с их точки зрения являлся Бабиков.

Единственное, что нарушало покой Павла, это периодические звонки мафиози с надоевшими уже угрозами.

Год подходил к финишу.

Часть 3-я

Через месяц должен был состояться новый розыгрыш Самого Счастливого Человека, что Бабикова абсолютно не пугало, скорей наоборот.

Материальная сторона жизни его не волновала, да и в будущем не обещала делать этого, учитывая суммы, полученные им в качестве подарков, а также за рекламу.

Славой он объелся до… и выше. Сил уже не было участвовать во всех телепередачах и концертных шоу, куда его приглашали.

Собственная рожа, растиражированная до неприличия, надоела чертовски.

Одно только, пожалуй, не приелось ему до сих пор. Это бабы. Каждую он воспринимал как явление прекрасное и неповторимое, в каждой находил что-то свое, замечательное, на удивление желанное.

Он не понимал мужчин, которых не возбуждало женское тело.

«Как так? — размышлял Бабиков. — Разве это может надоесть? Обедать и ужинать ведь не надоедает. Так и с этим. Прошло какое-то время и снова проголодался, и снова хочется».

Чего-то ему, правда, в отношениях с женщинами не хватало. Вот только чего?

— Не любви же в конце концов! — раздражался дурацким мыслям Бабиков.

Действительно, никакой любви, учитывая многолетнюю эпопею с Лерой, он не хотел. Да и к чему было мучиться, страдать, желать чего-либо, когда основная составляющая этого природного фантома, долгожданная для каждого безусого подростка и далеко не всегда сбывающаяся, являлась к Павлу сразу и практически без прелюдий.

«Пришел. Увидел. Полюбил», — шутил он про себя, застегивая ширинку.

Но чего-то ему все-таки не хватало. Может быть, прелюдий? Игры?..

Просыпаясь утром, Бабиков долго лежал в постели, соображая, чем бы ему заняться.

Развлекаться всеми доступными средствами, а средств было предостаточно, все свободное время он был не в состоянии.

Работать, то есть ходить на службу, было как-то нелепо: Самый Счастливый Человек и вдруг пашет, как рядовая лошадь, — смешно!

Если бы у него были какие-нибудь таланты, он наверняка написал бы книгу, сочинил симфонию или живописал маслом родную природу, но музы, увы, его не посещали.

Оставалось только одно: ходить в гости, что Павел и делал.

Договорившись по телефону с приятелем о встрече, Бабиков побрился, оделся и в сопровождении трех активистов вышел из дома.

Стоял теплый летний день. По тротуарам шли спешащие по своим делам прохожие. В небе проплывали редкие облака.

Из-за угла, слева, выскочил мотоциклист и, резко газанув, направил машину в сторону Бабикова. Одновременно справа по улице тоже на высокой скорости приближались два легковых автомобиля. Единственное, что успел заметить Павел, это отсутствие номерных знаков на машинах.

Поравнявшись с Бабиковым, мотоциклист распахнул черную кожаную куртку и выхватил автомат.

— Ложись! — рявкнул один из активистов и рывком бросил Павла под стоящий рядом лимузин.

И в это же мгновение раздалась автоматная очередь.

Павел услышал, как над его головой что-то просвистело, как посыпались стекла из стоящей неподалеку телефонной будки, как дико заверещали какие-то женщины. Он прополз между лимузином и стоящей рядом «Волгой», так, чтобы видеть происходящее, и, затаив дыхание, с дрожью в теле наблюдал, как высыпали из подъехавших машин люди в плащах и открыли беспорядочный огонь, как активисты, распахнув куртки, ответили рваными очередями из складных автоматов, как двое в плащах упали, а мотоциклист свалился с мотоцикла и потерявшая равновесие машина придавила ему голову.

Через две минуты все было кончено. Активисты, радостно переговариваясь, прятали оружие, а на мостовой валялись окровавленные трупы в плащах.

«Пронесло, — усмехнулся про себя Павел, отряхивая костюм. — Когда-нибудь они меня все-таки прикончат. Суки! И чем я им мешаю? Уроды какие-то».

Пришлось вернуться в дом и переодеться.

Садясь в лимузин, он равнодушно отметил, что мысль о возможной смерти его абсолютно не тревожит.

— Ну и плевать! — решил он. — В конце концов, осталась неделя. Может, и не шлепнут. А там, я уже не буду Самым Счастливым…

Старый приятель встретил Бабикова с распростертыми объятьями и горящим завистью взглядом.

— Пашка! Твою мать! Ну наконец! Сколько лет, сколько зим!

— Привет, Витек, — скромно протянул руку Павел.

Они прошли в большую комнату, где за столом сидели в ожидании необыкновенного гостя еще человек восемь.

— Знакомьтесь! — восторженно плюхнул Витек. — Павел Бабиков, друг детства, Самый Счастливый Человек Года!

Дальнейшие события разворачивались по типичному сценарию: страстный интерес слушающих к каждому слову Павла, жадные недоверчивые косые взгляды, жратва всяческая, бутылки, извлекаемые из небытия в наполненном состоянии и уходящие в небытие пустыми, а на десерт — потные танцы в несвежей полутьме.

Павел лениво топтался у окна с красивой стройной брюнеткой, не желал ничего говорить, переваривал обильно уничтоженную им пищу и с удовольствием ощущал теплое женское тело, обещающее несколько приятных минут.

Хозяин квартиры и другие гости не обращали уже на Бабикова никакого внимания. Можно было сваливать.

— Душно здесь, — шепнул Павел брюнетке. — Может, сменим место?

— Сменим, — равнодушно ответила девушка.

Они попрощались с Витьком, убранным до безобразия, а посему ни бельмеса уже не соображающим, и вышли на улицу.

— А эти зачем? — спросила брюнетка, указывая на появившихся активистов.

— Охрана.

— От кого они тебя защищают? — усмехнулась девушка. — От назойливых почитательниц?

— И от них тоже, — буркнул Павел.

Было нечто в голосе спутницы, что раздражало его. Она как-будто слегка подсмеивалась над ним.

— Поехали, — сказал он, усаживая брюнетку в лимузин.

В ресторане, в уютном кабинете, чуть сбоку от основного зала, было тихо и свежо.

Официант принес все, что пожелали посетители, и растаял, затворив за собой дверь.

— Неплохо здесь, — констатировала брюнетка.

— Самое главное, — сразу перешел к делу Павел, — что сюда никто не войдет, пока я не дерну вот за этот шнурочек.

Девушка не отреагировала.

В красноватом свете настольной лампы она была удивительно красива: огромные, чуть раскосые азиатские глаза, прямой нос и полные, но без излишней припухлости ярко очерченные губы, черные, с просинью, слегка волнящиеся волосы, вольно спадающие на плечи и спину, делали ее похожей на героиню какой-то прекрасной, но забытой детской сказки. Таких, наверное, крал Змей-Горыныч, замыкал в темницу Кощей Бессмертный, а прекрасные Принцы, рискуя жизнью, освобождали, приносили на руках во дворцы и дарили спасенным красавицам свои гордые мужественные сердца в обмен на вечное, в сказках ведь все вечное, счастье.

— Я совсем не нравлюсь тебе? — удивленно спросил Павел.

— Если бы не нравился, меня бы здесь не было, — холодно ответила девушка.

Какая-то робость на мгновенье закралась в душу Бабикова, но, преодолев ее, как нечто постыдное, он обнял брюнетку и поцеловал.