Наталия и Эдуардо сидели в гостиной и обсуждали последние события. Эдуардо склонялся к мысли, что детей надо возвращать матери — он полагал, что они висят у них на шее, хоть Вирхиния и являлась его дочерью (характер папочкин — один к одному), он терпеть ее не мог и это на его лице постоянно читали Альваро, Наталия и даже Лилея.

Семья Эдуардо хоть и была богатой, но их сын не получил ничего от жирного пирога. Валдемаро сам отказал сыну в помощи, все это было последствием разнообразных мерзостных происков со стороны Эухении и Альфредо. В итоге Эдуардо вроде бы как при деньгах, но достаточно малых, по сравнению с империей Аугусто, в которой его сыновья Альваро и Хосе Аугусто являлись вторыми людьми после деда и бабушки Лилеи…

Наталия изумленно смотрела на своего супруга:

— И ты, после всего, что они узнали готов отправить их к … ней?

— К твоей сестре, — совершенно спокойно произнес Эдуардо, — она обязана воспитывать и содержать своих детей, мне не нужны два иждивенца…

— Иждивенца? — Наталия взвыла, как раненный зверь, — Умберто уже давно живет на заработки в компании и гонорары от продажи скульптур.

— Но в галерею его устроил Альваро, — парировал Эдуардо.

— Глупости, не ты же взял его к себе в контору, которая вот–вот опрокинется и тебе придется искать кредита у собственных детей…

— А он их и не попросит! — Наталия повернулась к лестнице, Альваро только вымыл голову и, поэтому, его темные волосы были мокрыми. Он стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, и смотрел на родителей, — он опять отказывается терпеть Вихию и Умберто в доме моей бабушки?

Фраза «моей бабушки» была произнесена так, словно Эдуардо живет в этом доме на роли мужа дочери хозяйки дома. Альваро не очень хорошо относился к своему отцу, по той простой причине, что он чрезвычайно старомоден (иногда даже чересчур). Это отношение возникло после того, как Эдуардо гонялся по всему Мехико за машиной Альваро и Вихии, которые искали Дионисио Карраско, друга Альваро. Отец полагал, что у Вихии роман с его сыном — это было невозможно, в душе Вирхиния ненавидела всех, кроме себя, а тех, кого она притворялась любить, Вирхиния беспощадно использовала и выбрасывала.

Вирхиния укладывала волосы в своей комнате у зеркала и слушала разговор в гостиной через устройство, стоявшее на туалетном столике:

— Эта сволочь еще получит у меня…, — произнесла осторожно Вирхиния.

Вихия сидела в гостиной на диване и читала новый номер Cosmopolitan. Из глубин цветущего сада вышел Умберто — ее младший брат. Очень приятный и безобидный молодой человек 19-ти лет.

— Вихия, ты знаешь, я не хочу в это верить.

— Но этого уже не исправишь.

— Ну и что. Я хочу и дальше считать маму, т. е. тетю Натали…

— Упаси тебя боже так ей сказать. Она привыкла быть для нас мамой.

Наталия вышла в гостиную. Умберто затих.

— Где Альваро? — спросила она.

— Он у деда, мама, — произнес Умберто

Наталия улыбнулась. Она знала, что Малене не отобрать у нее детей… Да, она знала, что Вихия дочь Эдуардо. И прощала ему это. Очень долго прощала. Однако Эдуардо сам идет на предательства, он не признает Вирхинию своей дочерью. А если родители узнают это? Лилея будет в шоке…

Альваро сидел напротив дона Аугусто де ля Уэрта и смотрел, как он изучает результаты поисков в Сан — Паулу.

— По нашим сведениям она вернулась в Мексику.

— Пусть только посмеет появиться.

— Дед ты слишком категоричен.

— Лилея тоже так думает. Она не имеет прав ни на что, ни на Вихию. Ни на Умберто.

— Кстати, я тоже так думаю, — сказала Наталия — и это правда. Я не позволю ей покуситься на наше счастье. Ни за что.

— Ее никто сюда и не пустит, — сказал Альваро, — даже если папуля захочет отдать их.

— Ему этого никто не позволит, — произнес холодным тоном Аугусто.

— А если он это сделает, я его выгоню из дома, — сказал Альваро.

В кабинете повисла тишина. Наталия была в шоке.

— Еще одна новость, — произнес Аугусто.

— Надеюсь не очень ужасная? — испугалась Наталия, теперь она ждала чего–нибудь похуже.

— Нет. Просто Валдемаро объявил Альваро своим единственным наследником.

Альваро опешил. Ему просто не хватало воздуха. А надо было дышать…

Поезд из Чиуауа прибыл по расписанию. Витторио Гавиланес вышел из вагона и, впервые за последние два года, вдохнул воздух родного ему Мехико. Служба в рядах армии оставила неизгладимый след не только в душе нашего героя, но и на теле. Выйдя с вокзала, Витторио сел в автобус и поехал на окраину города, в дом своей матери Аньези Гавиланес.

Путь до дома занял бы полчаса, если бы не множественные пробки на улицах Мехико, поэтому путь от вокзала до дома занял три с половиной часа. В автобусе Витторио утомился больше чем в поезде, поскольку было очень душно и пыльно.

Подойдя к дому Витторио ощутил, наконец, новый прилив энергии, открыв дверь своим ключом он вошел в просторный холл.

— Мама!

— Витторито!

Аньези бросилась обнимать сына, которого не видела почти два года. Нет смысла описывать эту трогательную сцену (поскольку автор предпочитает их избегать и заменять полным действием).

Витторио отправился в душ, а мама к телефону. Витторио закрыл дверь на защелку и сел на скамейку. Сначала он почему–то оголил себя снизу, начиная со ступней и закончив ляжками. Потом стянул рубашку и футболку, завернул их в тюк и бросил в корзину для грязного белья. Подойдя к зеркалу, он снял последний предмет, одиноко висевший на его голом теле. Теперь опишем нашего нового героя. Ему 23 года, только пришел из армии. Работает (точнее скоро устроится работать) шофером. Характер ОЧЕНЬ положительный. Телосложение стройное, чуть непропорциональное. Волосы представляют собой нечто среднее между каштаном и темным кремовым, в общем, почти блондинчик (ненавижу блондинчиков), однако почти не считается. Ах, да, пока мы тут с вами лицезрели его красоты Витторио уже забрался в душ и по его, неделю не мытому, телу потекли струйки грязи. Молодой человек даже заурчал от удовольствия. (Автор приносит извинения мужской половине читающей аудитории за излишнее описание красот мужского тела — скажите спасибо, что не описал всего остального, хотя на самом деле просто не видел я этого остального).

А тем временем Аньези уже заканчивала разговор со своей давней подругой Тонией Карбл Кохарис (кстати, женой Альфредо Кохариса):

— Значит, мы договорились, — сладко произнесла Аньези.

— Да, — сказала Тония, — думаю твоему Вито понравится моя Хулия.

— Конечно, я в этом уверена.

Аньези закончила разговор и положила трубку на рычаг. Из душа выплыл Витторио. В одном халате и без тапок.

— Мамулечка. Где мои тапочки?

— В шкафу с обувью, на третьей полке.

Витторио проследовал по комнате, как по скошенному полю, не то из–за брезгливости, не то из–за опасения за чистоту своих ног.

— Витторио! Скоро приедут Михаэль и Синтия.

Витторио явно не мечтал о встрече со старшим братом, а тем более с его смазливой женушкой. Он продолжал идти по полу на внешней стороне стопы и почти дошел, но тут поскользнулся и полетел на пол.

— Ты не ушибся?

«Заботливость» мамочки уже выводила из себя. Витторио пересилив себя, подошел к шкафу и достал тапки. В этот самый момент он понял, что вступил во что–то липкое. На полу было маленькое пятно от обувного крема. Витторио обтер стопу об пол, одел тапочки и пошел в свою комнату.

Под тенью больших деревьев стоит небольшой домик. В нем живет Италия Масьерно — это создание самое странное во всем романе. Ей 22 года. У нее карие глаза и рыжие волосы. Её скромный дом состоит из двух комнат и кухни. Комнаты были украшены разнообразной публикой, представителями различных рок кругов. Короче говоря, очень странная квартирка.

У нее есть муж — Ардо, однако почти что год он является им только на бумаге. Сейчас в ее доме происходит симпатичное безобразие. В окно, ведомый в сад неведомой силой вылетает чемодан Ардо, а за ним под действием еще более неведомой силы вылетает сам Ардо. Слышен небольшой шум. Из всего безобразие, которое мы лицезреем можно сделать один вывод- Италия наконец–то разводится.