улся к горлу Треона.

Бор вдруг закричал. Его одного не интересовала находка или утрата тайны и, кажется, только он один понял значение присутствия Старка. Он вопил, глядя на крупного смуглого мужчину, и вдруг бросился вон из зала, на бегу созывая стражу. Он распахнул большие двери и выбежал, и в это время со двора донеслись звуки битвы.

Рабы с мечами, дубинами, копьями и просто камнями перебрались через стену с утесов.

Старк двинулся вперед, но Треон не нуждался в его помощи: он держал Конда за горло и улыбался. Старк не стал мешать.

Старуха задыхалась, говорила, ругалась, приказывала. Эйрил вдруг засмеялась. Она не двинулась с места, руки ее по-прежнему праздно лежали на коленях. Она смеялась и смеялась, а Варра с ненавистью смотрела на Старка.

– Ты дурак, дикий человек, – сказала она и добавила. – Ты не хотел взять то, что я тебе предлагала, так теперь не получишь ничего, кроме смерти.

Она сдернула колпачок с головы птицы и бросила ее прямо в Старка. Затем выхватила из-за пояса нож и вонзила его в бок Треону.

Треон покачнулся. Рука его, державшая горло Конда, ослабла, и Конд вырвался, полузадушенный, разъяренный, с пеной на губах. Он вытащил свой короткий меч и взмахнул им над Треоном.

Яростные крылья птицы били и грохотали над головой Старка, когти целились в его глаза. Старк взмахнул левой рукой, схватил птицу за ноги и держал ее – недолго, но достаточно для того, чтобы выстрелить в Конда. Затем он свернул птице шею.

Он швырнул сокола к ногам Варры и снова поднял пистолет. С дальнего конца зала бежали стражники, и Старк стал стрелять в них. Треон сидел на полу.

Снаружи доносился страшный шум и рев. Люди дрались там, убивали, умирали, кричали от радости или от боли. В зале бушевало эхо, а шум от пистолета Старка напоминал шипящий гром. Стражники, вооруженные только мечами, падали, как колосья под серпом, но их было много, слишком много, чтобы Старк и Треон могли долго сдерживать их.

Старуха вопила и визжала и вдруг затихла.

Сквозь стражников пробился Хильви с кучкой рабов в ошейниках. Все растворилось в крутящемся хаосе.

Старк отбросил свой разряженный пистолет, схватил меч мертвого стражника и стал прорубать себе дорогу к Хильви.

Внезапно Треон выкрикнул его имя. Старк отскочил от человека, с которым сражался, и увидел как падает Варра с кинжалом в руке. Она собиралась ударить им в спину Старка, но Треон увидел это и успел нажать на спуск. И в первый раз на глазах Треона выступили слезы.

Старка замутило. Было что-то ужасное в этом зрелище семейного самоуничтожения. В нем было много от дикаря, чтобы испытывать какие-либо сентиментальные чувства к Варре, но все-таки он некоторое время не мог смотреть на Треона.

Теперь он оказался спина к спине с Хильви, и они размахивали мечами – парализаторы были разряжены, как и пистолет Старка. Хильви говорил, задыхаясь:

– Хороший был бой, брат! Мы не можем победить, но зато у нас будет приличная смерть, а это лучше рабства!

Казалось, что Хильви был прав: рабы, истощенные долгим затворничеством на дне Красного Моря и непосильной работой, были отброшены. Поток их повернулся, и Старк был вынесен этим потоком во двор, но и там он упорно продолжал биться.

Громадные ворота были открыты. За ними стоял народ Шараана и смотрел