После переезда в Амстердам Питер де Хох продолжал создавать картины на любимые сюжеты — незатейливые сценки из жизни бюргерских домов. Однако он стремился следовать новым требованиям заказчиков, которые все чаще хотели видеть на полотнах богато одетых людей и соответствующие интерьеры.

На данном полотне изображены две женщины, складывающие выглаженное белье в шкаф. Хозяйка одета в отороченный мехом жакет, служанка — в жакет из атласа и юбку с золотистой каймой. Все здесь говорит о достатке обитателей дома: украшенный резьбой и вставками из черного дерева шкаф, картина в золоченой раме, статуя Персея, отделка оконной и дверной рам. В стороне от женщин мальчик, наряженный в платьице, гоняет клюшкой по выложенному керамической плиткой полу мячик. Сквозь дверной проем видна прихожая, а в ее открытую дверь — типичный голландский ренессансный дом с красно-белым фасадом, мощеная набережная и узкий канал, в воде которого отражается улица. Де Хох любил использовать в композиции обрамленный дверным или оконным проемом фрагмент городского пейзажа, в данном случае по сравнению с затемненной прихожей выглядящий сияющей картинкой.

Художник тщательно выстраивал многосоставное пространство холстов, нанизывал помещения, словно бусины, на нитку. Он впускал в изображенные жилища естественный свет разной интенсивности, и тот, проходя сквозь комнаты, преломлялся, как луч в магическом кристалле. Полотна кисти де Хоха написаны так, что рассматриваешь их долго, с удовольствием останавливаясь на лицах, одеждах, предметах обстановки, то есть на тех деталях, в которых, как известно, таится «всесильный Бог».

Голландский жанрист из Харлема Ван Остаде учился у Франса Халса, но испытал более сильное влияние другого его ученика, Адриана Броувера, хотя в отличие от него изображал жизнь простонародья без едкой насмешки, скорее, с легкой иронией и теплотой. В то же время оба продолжали традицию, которую развивал в своем искусстве Питер Брейгель — обращения к жизни человека немудрствующего. Но если в работах этого мастера присутствует высокая философия, то у ван Остаде видно, прежде всего, его любование своими персонажами.

В представленном произведении запечатлены крестьяне, проводящие досуг, как умеют, и весьма довольные им. Возле очага собралась компания: мужчина что-то рассказывает, держа в руке кувшин, вероятно, с пивом, остальные внимают ему. Кто-то развалился на стуле, кто-то, заслушавшись, на несколько секунд позабыл, что курил, кто-то набивает трубку. Ребенок, сидящий за невысоким столиком, что-то хлебает из миски под пристальным взглядом собаки. Вдали, в полутьме, которую слегка рассеивает льющийся из окна с дивным пейзажем лунный свет, виден еще один кружок собеседников. В живописном беспорядке валяются в помещении деревенской гостиницы всевозможные предметы обихода: курительные трубки, ложки, башмак. Непринужденная обстановка вторит благодушному настроению, в котором пребывают изображенные люди. Впрочем, в земных радостях для голландца тоже заключался смысл жизни.

Мастер из Лейдена Ян Стен в своей живописи обращался к сценкам из повседневной жизни, как правило, высмеивая пороки общества или просто указывая на них.

На этой картине, написанной в глубоких и теплых тонах, изображена молодая женщина, присевшая на кровать, чтобы раздеться. В ее позе и жестах видна усталость, на ногах заметны следы резинок от чулок, значит, дама долго не была дома. Но голландцы, современники художника, в обычной бытовой сценке видели ее истинный смысл. Красные чулки носили девицы легкого поведения, слово «kous» — «чулок» на тогдашнем уличном жаргоне означало женские половые органы или проститутку, а выражение «штопает чулки» могло подразумевать занятие любовью. Валяющиеся на полу домашние туфли, наполовину полный ночной горшок, подсвечник со свечой — все это в данном случае тоже имеет отношение к похоти и продажной любви. На подушке лежит собачка — пятнистый спаниель, бывший тогда самой модной породой, присутствующий на множестве полотен голландских жанристов. Хозяйка явно не ночевала в своей кровати, поэтому пес занял ее место.

В работах Стена нет морализаторства, он просто показывает одну непривлекательную сторону жизни, предлагая зрителю самому делать выводы.

Художник из Лейдена Габриел Метсю жил и в Амстердаме. В зрелые годы он работал в бытовом жанре, особенностью его произведений является умение увидеть в малом поэзию. Как и другие лейденские мастера, Метсю привносил в свои картины второй, символико-аллегорический план. Но в отличие, например, от Яна Стена, не углублял его, стремясь, прежде всего, как другой земляк, Герард Терборх, к тончайшему реализму. Все это хорошо видно в данном холсте живописца, изобразившего больного ребенка и его мать.

Бледное и худое дитя расслабленно лежит на коленях женщины, которая, заботливо смотря на него, держит своей сильной рукой его слабую ручку. На тумбочке стоит глиняная кружка с ложкой, на стене висят карта и гравюра с изображением Распятия: напоминание о жертве Христовой выявляет лежащую в основе картины добродетель — любовь к ближнему. Живописный язык, которым об этих высоких вещах говорит художник, прост и в то же время глубок. Сочетание белого, желтого, синего, красного, разнообразных оттенков зеленого и коричневого создает насыщенную и теплую цветовую гамму.

Лейденский художник Ян Стен, испытывавший интерес к эпизодам из жизни обычных людей, изобразил на этой картине вроде бы простую сценку: сидящая в кресле девушка прилегла на подушку, лежащую на столе, а мужчина, по-видимому, врач, считает ее пульс. Но Стен был насмешливым живописцем и проявил остроумие и на этот раз.

Хорошенькое личико «больной» не болезненно разрумянилось, глаза смотрят хитро, а ротик улыбается. На девушке — нарядные жакет и юбка, а врач одет для своего времени старомодно: на нем костюм театральных актеров, игравших в комедиях неумелых лекарей. На ножной грелке, из которой вытащена плошка с углями, стоит колба с мочой: исследуя ее, пытались определить, не беременна ли женщина, причем во времена Стена считалось, что этим методом пользуются шарлатаны. На стене висит лютня, символизирующая любовь, а стоящие на заднем плане ночной горшок и свеча, будучи изображенными в комнате, где находятся мужчина и женщина, — плотскую страсть. Еще не остывшие угли жаровни могут быть истолкованы как намек на сердечный пыл.

Таким образом, речь должна идти о мнимой больной, а вся сценка является одной из столь популярных в живописи голландских художников XVII века иллюстраций к пословице «Там лекарство не поможет, где замешана любовь». Известно, что Стен написал около полусотни картин о любовной горячке, занимавшей, кстати, ученые умы того времени и даже ставшей темой не одной докторской диссертации в Университете Лейдена.

В этой картине Ян Стен проявил свои способности рассказчика, бытописателя и наблюдателя человеческих характеров. Он изобразил сценку из жизни бюргерской семьи, которая встречает праздник Святого Николая, отмечающийся католиками, к коим принадлежал художник.