– Привет, Боб! – крикнул Джо.

– Привет, Малыш Джо. Привет, Бегущая Лосиха, – отозвался я.

– Привет, Мари-Клэр, – сказал Джо моей сестре.

Крыса и Лосиха лишь молча посмотрели друг на друга.

– Знаешь что, брат! Мы с ребятами сегодня идем в зоопарк! – весело сообщил Джо. – Дедушка отвезет нас.

– Здорово, – обрадовался я.

Крыса скрестила руки на груди:

– Не желаю смотреть на зверей в клетках.

– Говорила я, что от нее будут неприятности! – тут же взвилась Бегущая Лосиха. – Папенькиной Крысе непременно надо сделать по-своему!

Крыса сжала кулаки:

– Слышь, ты, Бегущая Корова!

– Ладно! Ладно! – Джо шагнул между ними. – Давайте будем вести себя как взрослые люди. Бегущая Лосиха, подожди-ка нас у реки.

– А еще лучше в реке, – ввернула Крыса.

– Я от тебя мокрое место оставлю, мелкий грызун! – взвилась Бегущая Лосиха.

– Хватит! – оборвал их Джо.

Девочки развернулись и пошли в разные стороны, Бегущая Лосиха – к реке, а Крыса – в сторону парка.

– Крыса и Лосиха… – вздохнул Малыш Джо. – Увидишь, история их вражды еще будет увековечена в индейских легендах.

– Разве вы называете себя не «коренным народом»?

– Коренной народ, индейцы – какая разница? – Джо взял меня за плечо. – Жаль, что ты не пойдешь с нами, брат. Но ничего. Впереди целое лето. Отучимся в понедельник – и каникулы!

– Пока, Джо. Увидимся в школе.

Мы проделали наше хитрое рукопожатие, которое состояло из последовательности жестов, известных лишь нам двоим, и Малыш Джо направился за сестрой. Я посмотрел ему вслед и пошел догонять Крысу. Я был зол, и мне хотелось наговорить ей гадостей.

– Ты бы следила за языком. Бегущая Лосиха тебя уложит одной левой.

Крыса гневно топнула ногой:

– Да пи-ип с ней! Подумаешь, цаца!

– Я хотел поехать с Джо и остальными. А теперь придется торчать все утро с тобой.

– Ну и беги к ним, если тебе с ними лучше. Я всего лишь твоя сестра.

Мне стало стыдно.

– Ладно, чем хочешь заняться?

– Ну, мы могли бы купить телефоны, а потом потрюкачить на великах. Если, конечно, ты хочешь гулять со мной.

Крыса любила выделывать всякие фокусы на велосипеде. В этом она была лучше всех девчонок в Виннипеге. Настоящая пацанка. Но до меня ей все равно было далеко.

– Ладно, пошли, – сказал я.

Сестра обрадовалась, что настояла на своем, и снова стала обычной Крысой. Сначала мы пошли в «Бэй», магазин самой популярной канадской сети, и купили себе мобильники. Продавец не хотел предоставлять нам бесплатные минуты на счет, и Крыса заныла, что звонить так дорого, а мы всего лишь дети, денег у нас мало, да и вообще телефоны для нас большая роскошь. Она ныла до тех пор, пока продавец не отстегнул нам по пятьдесят бесплатных сообщений, только чтобы от нее отвязаться. Иногда от Крысиной назойливости бывает польза.

Мы написали всем своим друзьям, чтобы они знали наши номера, а потом направились к зданию Законодательного собрания. Это обычное сооружение с куполом – такие можно найти почти во всех больших городах. Вокруг него есть широкая вымощенная площадка и много ступенек – отличное место, чтобы выделывать трюки. К тому же трюкачить всегда интереснее там, где это не разрешено. Мы выписывали загогулины на гладких каменных плитах, пока нас не прогнал охранник, а потом катались вокруг клумбы, так что перед глазами все поплыло, и охранник прогнал нас опять. Но мы вернулись и сделали еще несколько кружочков назло этому грубияну, а потом поехали на Бродвей.

Бродвей – одна из лучших улиц Виннипега. По всей ее длине одно время стояли статуи белых медведей в натуральную величину. Там были медведь с ангельскими крыльями, медведь на мотоцикле и медведь, читающий книгу. Был медведь, раскрашенный под северное сияние, и медведь, на боках которого цвели прерии. Проект назывался «Медведи на Бродвее», и это было здорово. В Виннипеге любят устраивать всякие художественные выставки. Крыса подходила к каждому медведю по очереди и прижималась к нему острым ухом, желая узнать, добрый ли у него дух. Конечно, дух у них у всех был добрым, потому что статуи поставили для сбора денег на лечение раковых больных. Но Крыса все равно послушала всех медведей до одного.

Когда мы вернулись домой, Крыса поскакала наверх, а я пошел в кухню к папе. Вид у него был очень грустный – с папой иногда такое случается.

– Все нормально, пап?

Он взглянул на меня и попробовал улыбнуться:

– Есть хочешь, Боб?

– Все нормально? – повторил я.

– Конечно, сынок. Я просто задумался. Иди позови сестру обедать.

Я не знал, отчего папа такой грустный, а он никогда не рассказывал. Я только знал, что его что-то гложет, и поэтому он пьет, чтобы заглушить боль. Я крикнул Крысе, что обед готов. Все-таки у Крысы была одна полезная черта – она всегда могла развеселить папу. Мы съели сэндвичи с ветчиной и помидорами, запили горячим чаем и вышли из дома под жаркое полуденное солнце. Папа сел на крыльце со стаканом и бутылкой. Крыса заслонила глаза и всмотрелась в горизонт:

– Пап, к нам идет Гарольд.

Отец уже поднес стакан к губам, но, услышав это, опустил руку:

– Ох… Извини, Мари-Клэр.

– Ничего, пап.

Папа перелил виски обратно в бутылку:

– Пойду сделаю вам лимонада.

Гарольдом звали ухажера Крысы, милейшего паренька. У него были какие-то проблемы с ногами. Бедняга перенес не одну операцию и все равно не мог передвигаться без костылей. Но старина Гарольд никогда не жаловался на свои ноги, да и вообще ни на что.

Он жил в маленьком домике по другую сторону железнодорожных путей с матерью, женщиной стойкой и несгибаемой. У нее не было ничего, но она ни от кого не принимала помощи.

«Ты сможешь стать в жизни кем захочешь, Гарольд, – уверяла она сына. – И уж я потолкую со всяким, кто посмеет утверждать обратное!» Но про Гарольда не говорили ничего дурного. Он всем нравился.

Я помню, как отец Гарольда уезжал из Виннипега на заработки. Гарольд с матерью провожали его до вокзала. Он должен был вернуться через две недели, но прошло уже два года, а дома его больше не видели. Крыса убедила Красный Крест, что Гарольду нужен водитель, а Гарольд увлекся трейнспоттингом – он часами сидел у железной дороги, смотрел на поезда и записывал номера проходящих локомотивов. Крыса говорила, что он надеется увидеть отца, едущего домой, просто не рассказывает об этом.

Крыса села в кресло-качалку, углубилась в чтение журнала и не поднимала глаз, пока запыхавшийся Гарольд не подошел к крыльцу.

– Привет, Гарольд, – сказала она, как будто только что его увидела.

– Привет, Мари-Клэр. Привет, Боб.

Какая бы ни стояла жара, Гарольд был одет в чистую рубашку с галстуком, а волосы у него всегда были аккуратно расчесаны на косой пробор. Я больше не встречал таких опрятных ребят.

– Посиди со мной, Гарольд.

Гарольд с трудом поднялся по ступенькам и осторожно присел в кресло-качалку рядом с Крысой. Устроившись, он отложил костыли – так, чтобы они оставались под рукой.

– Как дела? – спросила Крыса, передавая ему стакан лимонада.

– Хорошо, спасибо.

Однако было ясно как белый день, что дела у Гарольда неважные – пешая прогулка вымотала его до предела, аж пот катился градом. Крыса положила руку ему на плечо:

– Отдохни, Гарольд. Пройдет.

Она принесла из ванной влажное полотенце и вытерла ему лицо. Вообще Крыса редко помогала Гарольду. Даже в школе он иногда с трудом поднимался со стула, уступая ей место, и она всегда садилась. Сначала я думал, что с ее стороны это просто низко. Но Крыса объяснила мне, что все наоборот. Гарольд очень хотел, чтобы к нему относились как к обычному парню, который без труда сможет обежать кругом квартал. Так она и поступала.

– Может, ослабишь галстук?

– Не надо, все хорошо.

– Как же с тобой иногда сложно! – воскликнула Крыса, сама развязала ему галстук и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.