— Нет.

— Тогда откуда ты знаешь, что там было написано?

— Так она почти всем мальчикам пишет такие записки.

— Как это всем мальчикам?

— А вот так. Она ищет того кто может помочь ей избавиться от Витьки Захарова.

— Так ты и это знаешь?

— Конечно, знаю.

— Откуда?

— У нас на тренировке ребята только об этом и говорят.

— О чем? — оторопело спросил я.

— О том, как Юля у себя всех мальчиков сначала целует, а потом предлагает избавить ее от Захарова.

— Не может быть.

— Может, может.

— Как это подло с ее стороны, — еле слышно проговорил я.

— Я смотрю теперь на эту удочку, и ты попался, хотя я не совсем понимаю твой наряд. Неужели ты к ней пошел как девочка?

— Нет, я пошел как мальчик. Просто она на меня случайно опрокинула чайник с горячей водой, вернее не на меня, а на стол, а со стола уже попало мне на брюки. Она любезно предложила мне их постирать.

— Понятно, когда ты их снимал, то забыл, что у тебя под брюками надеты колготки, а она, увидев их, обо всем догадалась.

— Нет, все было не так, — улыбнувшись, сказал я.

— А как?

— Я забыл про сережки. Уже у нее в квартире я успел их снять и положил их в карман брюк, а когда она пошла, стирать мои брюки, то нашла сережки в кармане. Поэтому мне пришлось сказать, что я Маша, а не Миша.

— А она поинтересовалась, почему пришла ты, а не Миша?

— Да.

— И что ты ей сказал?

— Я сказал, что ты специально послал меня к ней на свидание, что бы узнать о том как она относиться к тебе.

— И как она к этому отнеслась?

— Мне кажется, она поверила, потому что просила меня сказать тебе, что она тебя любит.

— Вот и хорошо.

— Что хорошо?

— Что все хорошо закончилось, вот что.

— Но что теперь делать? Ведь я у нее забыла свои сережки.

— Ничего страшного, я завтра с ней сам разберусь, — ответила сестра.

— А как же мама? Она же плачет.

— Ты не переживай, знаешь что, ты давай сейчас ложись спать, а с мамой я сам поговорю.

Сегодняшний день для меня был слишком насыщен всяческими событиями, поэтому, когда, послушав сестру, я разделся и лег в кровать, то моментально заснул.

Утром, открыв глаза, я увидел склонившуюся над собой маму. От неожиданности я зажмурился.

— Доченька ты проснулась? — Спросила она меня.

Видя, что я не отвечаю на ее вопрос, она продолжила сама, — вставай моя хорошая, а то в школу опоздаешь.

Я открыл глаза, огляделся по сторонам, увидев, что кровать сестры пустая спросил, — а где Миша?

— Миша уже ушел.

— Как ушел? Он что опять меня не дождался?

— Он просил передать, что будет ждать тебя на школьном дворе.

— А куда он ушел так рано?

— Он сказал, что хочет зайти перед школой к Юле.

— К Юле? Зачем? — Удивленно спросил я.

— Так сережки твои забрать.

Я с испугом посмотрел на маму, — неужели сестра все ей рассказала? — Подумал я.

— Миша мне все объяснил, поэтому прости меня, пожалуйста, за мое вчерашнее поведение, я не знала.

Ничего не понимая, я продолжал с испугом смотреть на маму.

— Почему она извиняется? О чем ей вчера рассказала Маша?

— Ладно, дочка вставай быстрее, а то действительно опоздаешь в школу, — сказала мама и, поднявшись, вышла из комнаты.

Посмотрев на часы, я понял, что если сейчас не встану, то действительно могу опоздать в школу. Поднявшись с кровати, уже без особого труда оделся в ставшую для меня привычной одежду сестры. Быстро выпив чай с бутербродом я, накинув на себя верхнюю одежду, и схватив сумку с учебниками, выскочил на улицу. Громко цокая каблучками по тротуару, я быстро продвигался в сторону школы. Настроение у меня было приподнятое, мне, как ни странно, начинала нравиться моя новая роль.

Во дворе школы меня поджидала Маша. Подойдя к ней, я с нетерпением спросил, — Миш ты чего маме такого наговорил, что она у меня даже прощения попросила?

— Это не твое дело, — ответила она, — вот возьми лучше свои сережки и не теряй их больше, — сказала Маша и не став меня дожидаться, развернувшись, направилась к дверям школы.

Я, забрав у нее сережки, молча, смотрел ей в след, — чего это с ней такое случилось, — подумал я.

— Маша ты чего стоишь? Решила в школу не идти? — спросила проходившая мимо меня Света.

— Да нет, я сейчас иду, — ответил я ей.

В класс я успел забежать прямо перед носом учительницы математики. Направившись в сторону парты, где сидела Юля, я увидел, что мое место занято, рядом с ней сидела моя сестра, поэтому, развернувшись, я сел к Семену.

— Вы чего это каждый день с места на место скачете? — Спросил меня Семен.

— А тебе какая разница, кто с тобой сидит?

— Мне–то все равно, вот только жалко твоего брата.

— Это почему?

— Потому что Мишка в нее влюбился, а Юльке наплевать на его влюбленность. Она всеми мальчишками нашего класса крутит, как хочет.

— Откуда ты знаешь? Ты что тоже в нее влюбился?

— Да нет, — покраснев, ответил Семен, — просто мальчишки рассказывали.

— Понятно, — медленно проговорила я, подумав про себя, — значит это правда, значит действительно Юля со всеми, или почти со всеми мальчиками встречалась и просила их о том, что бы они разобрались с Захаровым, который пристает к ней.

— Что тебе понятно? — Зло спросил меня Семен.

Я же, не слушая его, решил спросить, — Семен скажи, только честно, Юля тебе писала записку?

— Какую записку?

Достав из портфеля вчерашнюю записку, которую просила передать Юля моему брату, я, показав ее Семену, сказал, — вот такую.

Семен, покраснев, взял ее в руки повертел, осмотрел ее со всех сторон, и тихо сказал, — да только у меня было написано Семен, а не Миша.

— Семенов, Журавлева, долго вы еще будете разговаривать?

Мы оба замолчали и как заколдованные повернулись в сторону учительницы.

— Если вам не интересно, то вы можете продолжить свою беседу в коридоре.

— Нет нам интересно Маргарита Федоровна, мы лучше останемся, — быстро ответил я.

Минут через пять я не выдержал и, улучшив момент, дернув Семена за рукав, спросил, — Семен, а у тебя эта записка осталась?

— Отстань, нас сейчас выгонят, — прошипел Семен сквозь зубы.

— Да не бойся ты, никто нас не выгонит.

— Так мое терпение лопнуло, Журавлева, Семенов, пожалуйста, выйдите из класса, — громко сказала Маргарита Федоровна.

Делать нечего пришлось покинуть помещение. В коридоре Семен язвительно спросил, — ну что добилась своего?

— Ты мне не ответил, записка у тебя осталась?

— Да осталась, осталась.

— Так покажи мне ее.

Семен, открыв свой портфель, покопался в нем и вскоре достал заветную бумажку.

— Возьми, — сказал он, протягивая мне бумажку, — она мне все равно, больше не нужна.

Я буквально вырвал, у него из рук, эту записку, и тут же развернув, начал просматривать. Она действительно была очень похожа на ту, которую мне дала Юля, разница была только в именах. В моей Юля обращалась ко мне, а в той которую мне дал Семен, стояло его имя. Я так увлекся этими бумажками что не сразу услышал как ко мне обращается Семен.

— Чего теперь делать?

— Ничего пусть теперь она сама с Захаровым разбирается, — машинально ответил я.

— С каким Захаровым?

— С Витькой Захаровым.

— А зачем ей с ним разбираться?

— Что ты заладил? Зачем, с каким Захаровым, что делать? Слушай Семенов отстань?

Я, развернувшись, пошел прочь от него.

— Маша постой, я о другом хотел тебя спросить.

Я махнул рукой, мол, мне все равно, о чем он хотел спросить.

— Маш, а зачем тебе эта записка–то? — крикнул он мне вслед.

Не слушая его, я неожиданно подумал, — интересно, а Семен ходил к Юле на свидание, или нет.

Повернувшись к нему, я спросил, — Семен скажи только честно, ты к Юле на свидание ходил?

— А тебе какая разница?

— Так ходил или нет? — повысив голос, спросил я Семена.

— Нет, не ходил.