Фредерик. Вы поссорились?
Люсьен. Мы? Отнюдь.
Отец. Оставьте! Этот ребёнок — комок нервов.
Улия (прячась у него в объятьях). Фредерик, ты сильный. Ты идёшь по жизни, как турок, смеясь, находя, что всё хорошо, всё легко. Фредерик, ты — ясный, ты ничего не знаешь. У тебя, с детства есть мама, которая журит тебя и холит в твоём чистом домике. Ты не можешь знать… Я буду такая же, как она, Фредерик, я буду такая же, как она, клянусь тебе. Я доставлю тебе такое же счастье, какое доставляла тебе она, когда ты был маленьким мальчиком. И всегда, возвратившись домой, ты найдёшь все предметы и чувства на своих местах.
Фредерик (укачивая её). Да, Улия.
Улия. А, когда у нас будет ребёнок, у него будет настоящая мама, какая была у тебя, мама в фартучке, с пирогами и оплеухами, и день за днём, как тиканье часов, будет похож один на другой… И нет ничего другого — я это знаю, иначе только беспорядок, только грязные слова и холодные вечера в пустом доме, и ещё стыд.
Фредерик (нежно). Да, Улия!
Отец. Нежная девочка! Ах! Любовь! Любовь… Я был таким же, обеспокоенный, подозрительный, раздражительный, нервный… Мне казалось, что меня не достаточно любят… И, тем не менее, Бог знает! (Делая движение рукой, кричит, обращаясь к Улии.) Я обожаю тебя, крошка, обожаю! Не плачь, это бросается в глаза.
Улия (прижавшись к Фредерику). Уедем, Фредерик, мне страшно.
Фредерик (улыбаясь). Чего ты боишься? Ты с турком. Ты не должна ничего бояться. Ну же. Вытри глаза, будь благоразумна, улыбнись.
Улия (стараясь улыбнуться). Я не могу, мне слишком страшно.
Входит Мать Фредерика. Всё ещё в шляпе, надев поверх шёлкового платья фартук, она ощипывает курицу.
Мать. Улия! Нам всё-таки удастся приготовить достойный обед. Я поймала в саду курицу…
Люсьен и Отец замирают в шоке.
Люсьен (поднимаясь, визжит). Леон! Она казнила Леона!
Мать (глядя на птицу). Леон? Кто такой Леон?
Отец (тоже вставая, в ужасе). Вот чёрт подери! Выйдет потеха…
Люсьен (кричит, как сумасшедший). Совершено покушение на Леона! Леон был зарезан свекровью! Момент неслыханный! Минута уникальна!
Мать. Но, в конце концов, курица есть курица! Завтра я пришлю вам ещё пару и покрупнее.
Люсьен. Она говорит, что курица есть курица! Она говорит, что Леон — это курица! Она совершенно не отдаёт себе отчёт в том, что она совершила!
Улия. Уверяю тебя, Люсьен, что твои шутки никого не смешат!
Люсьен. Речь не идёт о том, чтобы смеяться! Никто здесь не желает смеяться! Посмотри на отца!
Отец (кажется, теряя хладнокровие). Хладнокровие! Больше выдержки! Нельзя ли его оживить? Сделаем ему искусственное дыхание…
Люсьен. Слишком поздно, из него вытекла кровь. Я вижу, как Леон истекает кровью. Леон погиб в нечестивых руках. А мы здесь, вроде античного хора — бессильного, мертвенно бледного, безголосого…
Мать. Заставьте этого сумасшедшего замолчать, наконец, ничего не понятно!
Люсьен (декламирует, стоя на диване, всё ещё во фраке). Слишком поздно, мадам, слишком поздно! Над нами сгущаются тучи. Прислушайтесь! Чу, я слышу, как скрипит калитка, под каблуком пискнули иголки сосны. Судьба вот-вот разразится над этим домом! Она разразиться, дети мои, поверьте, что-то говорит мне, что она обязательно разразиться!
В глубине сцены появляется Жаннетта. Увидев в руках матери Фредерика ощипанную птицу, она останавливается. Всё смотрят на Жаннетту, а та смотрит только на петуха в руках свекрови. Люсьена шепчет в тишине…
Люсьен. Вот и всё… разразится…
Жаннетта внезапно идёт на свекровь. Отец бросает сдавленным голосом…
Отец. Доченька, будь вежливой!
Жаннетта вырывает из рук женщины петуха, прижимает его к груди, сжав зубы, страшная. Она говорит, как во сне, едва слышно…
Жаннетта. Это ещё кто такая? Что она тут делает с фартуком на животе и руками в крови?
Отец. Всё объяснится, доченька… это ужасное недоразумение.
Жаннетта. Кто это такая… вся чёрная, с низким лбом, злыми глазами и приличным видом? Кто привёл её сюда в этой вдовьей шляпе, с серьгами и обручальным кольцом на руках душегуба?
Улия. Жаннетта, я тебе запрещаю! Это Мать моего жениха.
Жаннетта (не прекращая смотреть на Мать). Ах, это Мать твоего жениха? Ах, ты мне запрещаешь? А ты запретила ей, когда она схватила моего петуха?
Улия (кричит). Тут хоть шаром покати, чья это вина?
Жаннетта (кричит, на неё не глядя). Были банки горошка, сардины у лавочника! Я сказала папе купить.
Отец (изображая удивление). Мне? Ты мне это сказала? На какие деньги?
Жаннетта (не слыша его, продолжает). Нужно только, чтобы твоя свекровь хорошо поела, оказав семье честь! Нужно, чтобы она отупела к кофе и сидела, вежливо отрыгивая в корсаж. Вот в чём заключается гостеприимство! Так что она помчалась вслед за ним с тесаком, а вы позволили ей это сделать. (Повернувшись к отцу, как фурия.) Ты позволили ей это сделать! Ты такой трус! Могу прекрасно представить себе, как ты тут разливался в любезностях: «Но как же, мадам, но как же так, мадам!» А он тебя знал, он садился тебе на плечо, клевал у тебя с ладони!
Отец. Я был тут, на диване. Я ничего не слышал. Я курил…
Жаннетта (прижимая к себе петуха). Я желаю вам всем сдохнуть, как он, чтобы вас закололи в постели. Чтобы вам было страшно, как было страшно ему!
Улия. Жаннетта, это глупости. Немедленно замолчи!
Отец (обращаясь к матери). Простите её. Это ребёнок. В глубине души она прекрасна. Нужно только поближе познакомиться.
Мать. Познакомиться? Спасибочки, познакомились! (Развязывая фартук.) Улинька, я начинаю верить, что вы были правы. Мы могли обойтись без того, чтобы навещать вашу семью. Фредерик, пойдём. Мы уезжаем.
Мать Фредерика идёт на кухню. Отец бежит за ней, крича.
Отец. А обед? Успокойтесь, свекровушка, успокойтесь… Мы, наконец- то, собрались сесть за стол!
Мать (выходя). Мерси! Мы пообедаем в ресторане. У нас дозволено ку- рей резать.
Отец видит, как та уходит, делая безнадёжное движение рукой…
Улия (обращаясь к Жаннетте, прежде чем последовать за свекровью). Я тебя ненавижу).
Отец (обращаясь к Жаннетте, вне себя). Курица! В конце концов, это курица, как и все остальные, помешанная, ей богу! То, что ты назвала её Леон, причиной являться не может. Он был симпатичный, не спорю… мы все симпатичные, но это не мешает нам в один прекрасный день откинуть копыта!
Он тоже выходит. На сцене остаётся только Жаннетта, не двигаясь, она всё ещё прижимает к груди петуха. Люсьен по-прежнему стоит на диване. А Фредерик, с тех пор, как вошла Жаннетта, не открываясь смотрит на неё. После шума воцарятся тишина. Внезапно Фредерик, не двигаясь, нежно говорит…
Фредерик. Прошу у вас прощения. (Жаннетта бросает на него взгляд, он улыбается.) Однако ваш Отец прав, все мы смертны. Его могла бы задавить машина.
Жаннетта. Задавить — это не то же самое. Я уверена, что ему было страшно, я уверена, что, завидев нож, он всё понял. Он был такой умный!
