— На всё веление Силы…

— Именно поэтому ты ушёл из Ордена и захватил флот?

— Да. После смерти ребёнка Падме прогнала меня, и я растерялся. Я не знал, что делать и как жить дальше. Мне нужно было двигаться, и я начал делать то, что умел: воевать и командовать.

— И сейчас снова переломный момент: ты отомстишь и убьёшь Палпатина. Что будет потом?

— Сила укажет.

Мон каменной статуей застыла на мостике, ей не нравился план Лорда, а также нынешняя ситуация, их участие в этом и происходившее в целом. Королева знала, что чандрилианке не нравится всё, что было решено без её участия. Мотма стремительно теряла свои позиции в Альянсе и на общей политической арене, при этом она отказывалась принимать значимость Лорда в нынешней ситуации, что, по мнению Амидалы, говорила уже о необъективной точке зрения соратницы. Мон Мотма была против участия Альянса в планах Лорда, но Падме не позволила ей помешать временному союзу между ними и БМФ. Есть реальный шанс уничтожить Императора Палпатина, и как следствие, разрушить Империю. Королева не могла позволить упустить такую возможность, к тому же это вероятнее всего приведёт к дальнейшему урегулированию отношений с Лордом. Разумеется, улаживание межличностного конфликта между кореллианцем и татуинцем будет задачей посерьезней усмирения Мон, к тому же её собственные отношения с Лордом, не дают ей и грамма надёжности или уверенности в его дальнейших действиях. Она надеялась, что всё же влияние Оби-Вана и Асоки, а также здравомыслие не позволят после схватки с Империей развернуть орудия Белого флота на них. Меры предосторожности она, разумеется, предприняла. Она слишком хорошо знала Энакина Скайуокера. Ещё были предприняты меры, чтобы Мадина не узнал об этом до начала сражения, а то генерал мог воспринять экстренный план, как основной, а лишние конфликты и споры военных во время сражений ей ни к чему. Впрочем, она доверяла Риекану и Кракену – они ещё ни разу её не подводили.

— Ты так и не отдала его, — укоризненно произнесла мама, замечая нож у дочери в руках.

— Я пыталась, — её Звёздочка, спокойно сидела на кресле, пока мама подписывала приказы в их каюте, — но Лорд сказал, что нож мне нужней, чем ему.

— Ты рассказала ему, что случилось с моим подарком?

— Да, Лорд сказал, что тёти – курицы, и надо слушать тебя, а не их, — она завороженно смотрела на своё отражение в гладком металле. — Я его им не отдам. Теперь это мой нож, и я его никому не отдам.

Принцесса посмотрела на неё своими тёмными глазками с яркими огоньками внутри. Её Звёздочка очень повзрослела за последнее время. Охота Боба Фетта, проведённое с Лордом время, гибель отца, нахождение в огневой зоне… это всё не для ребёнка, не для принцессы и наследницы Альдераана, но она прошла через это, и приняла все события как должное. Это было странно, это пугало её как мать, она хотела уберечь дочь, хотела обезопасить от всего этого, но нет, Сила распорядилась иначе. Сила всегда решает иначе.

— Я буду скучать по нему, — Лея подняла ноги и обхватила колени, не выпуская из руки нож.

— По кому?

— По странному дяде, — улыбнулась девочка, смотря в бескрайней космос в иллюминаторе, который превратился в полосы гиперпространсва.

— Он и вправду странный, — подтвердила мама. — И ему не стоит доверять.

— Он нам не навредит, — твёрдо заявила девочка, которая по наивности считала, что узнала страшного и ужасного Лорда Главнокомандующего.

— Лея, — Падме стало страшно за дочь, за её веру, и надежду, которую она возлагала на этого человека. — Звёздочка моя, я хочу, чтобы ты знала: Лорд – человек, который живёт только своими интересами, у которого свой внутренний кодекс, и как бы тебе ни казалось, ты никогда не сможешь узнать его полностью. Я хочу, чтобы ты всегда помнила, что Лорду не стоит доверять. Что он в любой момент может развернуться и поступать только так, как будет выгодно и интересно ему и его целям, не оглянувшись на вашу дружбу.

Девочка отвернулась от иллюминатора и посмотрела в мамины глаза, по словам Лорда в такие, как у неё, но Лея никогда не замечала, что её глаза могли так темнеть. Она любила и во всём слушалась маму, она запоминала все её слова, и учила все уроки. Она любила папу, во всём не понимая его, и не всегда слушалась его, хотя очень старалась. Она хотела быть хорошей, послушной и умной, а ещё взрослой. И Лорд, который рассказал ей, как быть взрослой. И она не понимала… ведь всё что говорила мама раньше о Лорде и то, что она говорит сейчас, противоречит друг другу. Она знала, что политика – это сложно, путанно и в ней надо разбираться, смотреть конкретную ситуацию – и она разбиралась в данной ситуации. Лорд им не враг, он союзник, а мама говорила, что ему доверять нельзя, но…

— Тогда почему вы с папой отдали меня ему под защиту?

— Лея…

— И он защитил меня, спас тебя и всех, кого смог.

Падме тяжело вздохнула, понимая, что прежние конструктивные ответы сейчас не подойдут для ребёнка. Она надеялась, что Лею не коснётся её прошлое, но прошлое всегда влияет на настоящее, и формирует будущее. Мама встала, и подошла к девочке, аккуратно её обняв, стараясь следить за острым ножом, и поцеловала в макушку.

— Это трудно объяснить. Потом, когда мы выкарабкаемся из этого кризиса, и ты подрастёшь немножко, я расскажу тебе: почему, — слукавила мать, понимая, что всей правды никогда не сможет рассказать, и не потому что не хотела, а потому что слишком сильно любила.

Возможно, это было неправильно, хотя в нынешнее время было сложно сказать, что правильно, а что нет. Зато точно она могла сказать, что это разумное решение. День только близился к вечеру, слегка меняя цвет голубого неба, предвещая красивый закат. Падме тяжело вздохнула, присаживаясь к туалетному столику. Ей надо подготовиться к встрече.

Три года войны и три года её сумасшедшего брака… но последние полгода были несравнимы с ними. Ситуации в это время заставили её пересмотреть свои взгляды на жизнь, на любовь, на отношения, на то, что она хочет. Замужество за Энакином было переполнено эмоциями, живыми чувствами, переживаниями и минутами реального всепоглощающего счастья. Она навряд ли сможет почувствовать такое ещё раз. Её тянуло к нему; на физиологическом уровне они идеально подходили друг другу. Её сердце замирало, когда он смотрел на неё. Она часто терялась в разговоре с ним, что не бывало с другими мужчинами, она запоминала каждое его слово, движение, прикосновение. Она не спала по ночам, думая о нём, мечтала о встречах, и забывала обо всём в его объятьях. Это были приятные воспоминания, но с ними были бесконечные недели, а порой и месяца её переживаний, часы отчаянья, когда она не знала что с ним, и где он. Пару раз были вести о смерти… Эти эмоции раздирали ей грудь, трепали душу. Сейчас она уже не уверена, что сможет когда-нибудь снова чувствовать всё настолько ярко, сильно. Она не жалела, что тогда, в двадцать четыре, позволила себе полюбить так, как обычные люди влюбляются в семнадцать; она не жалела о том, что позволила себе пойти на такой безрассудный шаг, как выйти замуж за падавана. Падме любила его, и хотела от него ребёнка, но понимание ответственности, военной ситуации, и их ситуации в целом, оставляло эту мечту храниться в её сердце под сотнями замками. Но Сила распорядилась иначе. Они поддерживали связь, если позволяла ситуация. Она знала, когда он летит к ней, или когда её миссия могла привести к нему. Всегда думала о безопасности и готовилась к их встрече. Но встреча на Бисове, в лагере спасённых, когда в столице их с Оби-Ваном считали без вести пропавшими уже пару недель, была неожиданностью. Лёжа в тёплых объятьях, укутанными только в мантию, пропахшую потом и плазмой, она уже чувствовала, что скоро всё изменится. Радостную новость по голосвязи сообщать было опасно, она ждала их встречи. Долго ждала, в то время она много чего ждала, надеялась, верила… Она видела в своих снах сына, знала, что он унаследует многое от отца, она каждую ночь видела его озорные ярко-синие глаза. Его появление на свет должно было воплотить все её сны в реальность. Падме знала, что рождение их сына приведёт к изменениям, она знала это, готовилась к этому, и ждала, ждала самый прекрасный момент в её жизни, когда сможет взять ребёнка на руки. Всё обернулось больницей, отчаяньем, сухими слезами и непредсказуемым уходом мужа.