— Эта потеря невосполнима, — чандрилианка опустила глаза, — но Ваша помощь, магистр Кеноби, как всегда, вовремя и бесценна. Вам уже удалось поговорить с Главнокомандующим?

— Да, госпожа, Лорд Главнокомандующий готов оказать Вам некоторую помощь в столь сложной ситуации, — Оби-Ван выразительно посмотрел в озёрно-чистые глаза опытного политика, стараясь донести больше, чем могут услышать чужие уши, — но, как Вам известно, гостеприимство Лорда, как и его терпение, ограничены, и нам следует быть аккуратней в своих действиях. Особенно в политическом плане.

— Вы, как никто другой, знаете Лорда, я могу вас просить выступать нашим представителем в глазах Главнокомандующего?

— Боюсь, что нет, Мон Мотма, — лидеры Альянса раз за разом повторяли одну ошибку – недооценивали политические навыки Энакина. В этом и крылось главное поражение Альянса. Энакин был не только великолепным воином, командиром и другом, со временем он стал и умелым политиком. — Лорд Главнокомандующий, как и прежде будет ставить свои условия, и нам придётся их выполнять, но я приложу все усилия, чтобы сгладить его резкость.

На большее Мон Мотма надеяться не могла. Альянс лишился адмирала Акбара и лидера Совета Бейла Органы, флагман разрушен, а выжившие находятся на борту Ушедшего, лишь потому что у Лорда сегодня хорошее настроение.

«Незавидная участь настигла Альянс, — сочувственно подумал магистр, — и как же Энакин над ними будет издеваться на официальном собрании».

Общий испуг навевал на детей панику:

— Внимание, — пара резких хлопков, и десять пар испуганных глаз сосредоточились на ней, — дети, сделайте шаг от соседа, и выпрямитесь. Мы находимся в полной безопасности, — юнлинги острей всех чувствовали эмоции окружающих, и не умели пока контролировать эту способность. — Ещё раз осмотрите себя. Все целы?

Наставник Тано провела взглядом по лицам, дожидаясь слабого кивка или сдавленного «Да».

— Отлично, теперь мы должны занять как можно меньше места, — дети тут же сжались в одну кучу, но с любопытством разглядывали всё вокруг. Приступ паники был купирован, теперь осталось дождаться, когда их переведут в другой отсек и разместят.

«Шпилька!» – услышала она старый зов, и повернула голову в нужную сторону. Неподалёку стоял учитель и весело ей подмигнул.

— Дети, ждите меня здесь, — дала чёткую установку наставница. — Я отойду на пару минут.

Через пару месяцев она пройдёт испытание на звание магистра, но, несмотря на это, только обняв учителя, смогла почувствовать себя в безопасности.

— Привет, Шпилька, ты тоже в наставники подалась? — он стал ещё шире в плечах, в глазах появилось больше льда, а в изгибе губ хитрости. Учитель… для неё он навсегда останется учителем, вне зависимости от его рода деятельности.

— Кому-то же надо воспитывать будущее поколение защитников мира, — спровоцировать так, чтобы вновь вскинул бровь и скептически посмотрел. — Я соскучилась.

— И я, Шпилька, — в Ордене никто не позволит такой фамильярности, как крепкие объятья, а наставнику наплевать, он открыто выражал свои эмоции даже во времена её обучения. — Твой детский сад весь цел?

— Да, мы эвакуировались одни из первых.

— Я распоряжусь, чтобы вас расселили, нечего детям тут делать… — он нахмурился, осматривая пространство. — Я хочу с тобой поговорить, но после того, как разберусь со всем этим.

Он выразительно провёл взглядом вокруг, и ей показалось, что он сам начнёт носить раненых до медпункта. Асока сдержанно улыбнулась, мысленно радуясь тому, что учитель всё же не опустился настолько, насколько утверждала вся Галактика. Он, конечно, не понёс раненых, но через пару минут к ним подошёл офицер и велел следовать за ним.

Он положил руку ему на плечо. Единственный знак поддержки, который он мог себе позволить. Бывший ученик преобразовался в скудную серую тень, скручивая в себе всё своё могущество. И ему оставалось надеяться, что удар от выхода этой мощи будет направлен на Сидиуса.

— Соболезную…

Это прямое нарушение кодекса, но поступить иначе он не мог. Не мог, потому что сам поверил в этого мальчика, Избранного Силой, чтобы принести равновесие в Галактику и уничтожить ситхов. Он это и делал.

— Она выживет, — слова прозвучали пусто с сомнением, и не имели под собой оснований.

— Он уже мёртв, а её жизнь ещё под вопросом.

От голоса пустого, без интонации и без самой искры, которая всегда была в его друге, по спине прошла дрожь. Ему надо дать время, чтобы отойти, время, чтобы собраться, справиться с внутренними демонами и выйти из медблока и уничтожить Дарта Сидиуса. Боль, которая разорвала Энакина Скайокера, могла стать шагом на Тёмную Сторону, но не стала. Его уникальность, сила характера, непозволительное для джедаев чувство собственности, как себя, так и дорогих для него людей, не позволили пойти на поводу Тьмы. Самопожертвование в одном флаконе с гордыней и эгоизмом, сочетание недоступное для понимания философии джедаев. И он, джедай выросший и воспитанный в высоких стенах Храма, так же не понимал. В Избранном не было Тьмы, в нём был страх. Сильная, бесконтрольная эмоция, противоречащая всем правилам рыцарей мира. И ему пришлось смириться с Избранным, другим, не поддающимся пониманию.

— Энакин, твоё присутствие здесь в данный момент ничего не изменит.

Его не услышали. Молодое лицо рыцаря ничего не отражало, он прямо смотрел в прозрачное окно операционной. Мастер посмотрел туда же. За железными спинами меддроидов ничего не было видно. А еле заметное, слабое биение сердца он чувствовал, находясь в стенах Храма.

— Мне удалось убедить магистров в правильности твоего решения, — прочистив голос, заговорил он снова, — но ты должен явиться в зал Совета для подтверждения моих слов.

Заложив руки за спину, молодой джедай стоял каменным изваянием, напрочь игнорируя свою собственную судьбу. Он не мог этого допустить.

— Энакин, ты будешь изгнан из Ордена, если откажешься выполнить приказ Совета, — сама эта мысль разрушала основы мироздания. — Тебе нужно отлучиться меньше, чем на тридцать минут, чтобы объяснить Мэйсу, что жизнь Падме для нас является ключевым доказательством измены Палпатина, — в голосе проскользнуло отчаяние, несвойственное многоуважаемому магистру. Возможно, именно это заставило ученика повернуться к нему и посмотреть своими практически мёртвыми глазами:

— Простите учитель, но я сам покидаю Орден Джедаяв. Моё место здесь, рядом с ней и я её не оставлю.

Было тепло, и… «почему?» – не укладывался вопрос в её детском сознании, — «как?»

Этого не может быть? Мама! Мама рядом… и тепло. И… Но этого мало, она не знала… ничего не знала, мир рухнул в один момент. Просто взял и исчез… и тепло мамы, но… вопросы, непонимание, не… Как? Почему? И слёзы по щекам… она же умная, она же всё понимает, она даже смогла научиться не раздражать Лорда… Лорд, может он знает? Знает! Он всё знает.

Девочка аккуратно постаралась вылезти из объятий спящей мамы. Лея никогда не видела, как мама плакала, хоть и часто была печальной, но… Папы больше нет… а по щекам текли слёзы, и мама рядом… но папы больше нет.

Она ловко выскользнула из кровати, накинув тёплое пончо, выбежала из комнаты, зная дорогу.

Её сразу пропустили. Увидев страшного и ужасного Лорда на своём рабочем месте, она тут же кинулась к нему. Мужчина встал и поймал её в крепкие объятья, позволяя обнять дрожащими ручками вокруг шеи и разреветься.

— Папы… — всхлипывал ребёнок. — Его больше нет…

Лорд сел на колени, позволяя девочке выплакаться, лишь гладя по спине.

— Да, кроха, его больше нет, — спокойно подтвердил он. Девочка замерла. Она столько раз повторяла это сегодня, а мама… мама только обнимала, целовала и успокаивала. Услышать это от кого-то другого было… странно. По-настоящему, не как в страшном сне, не как… в разрушенном мире.