Уже стемнело, когда Алексей, Женевьева и Юля прибыли по нужному адресу. Жвания заранее объяснил Юле, как добраться до «Творожка», поэтому они, несмотря на полутьму, нашли подъезд, с которого уже была сорвана бумажка-указатель. Тут они остановились, не зная, куда двигаться дальше. В этот момент снизу донеслись звуки, которые Юля не могла спутать с другими — вопли Бананова.

— Нет, я готов… Опровержение… Денег дам!.. Не надо!

«У вашего друга проблемы», — заметил юрист, после чего уверенно двинулся вперед. Следом шла Женевьева. Поколебавшись, Юля двинулась за ними.

Впереди показался свет, а вопли усилились. Внезапно они сменились не менее трагичным мычанием.

Еще несколько шагов, и наши герои оказались в зале, в который четыре часа назад имел неосторожность придти Бананов. Обстановка почти не изменилась, только девочек было уже штук двадцать. Пленника, по-прежнему со спущенными брюками, освободили от наручников — совершенно излишних, ибо в его глазах читалось полное отсутствие воли к сопротивлению. Он сидел на полу, две девчонки держали его руки. Еще одна поливала из двухлитровой бутыли «кока-колы» экземпляр «Городских новостей», а другая совала писаке в рот намокший кусок. Судя по огромной стопке газет, лежащей на стуле по соседству, Лелику предстоял тяжелый вечер.

Внезапно в глазах казнимого зажглась надежда. Он увидел троих человек, стоящих на пороге. Впрочем, надежда тут же угасла: во-первых, потенциальных освободителей было лишь трое, во-вторых, не собираются ли они присоединиться к палачам? — Прежние отношения Лелика с Громовой допускали и такой вариант. Что же касается девочек-«рыбок», то они настолько были поглощены экзекуцией, что ничего не заметили.

— Отставить! — во всю глотку гаркнул Нертов.

Девицы замерли, недоуменно тараща глаза на вошедших. Это позволило Алексею со спутницами пройти половину зала и добраться до Бананова, застывшего с обрывком газеты во рту.

— Всем стоять. Ждать приказа! — рявкнул еще раз Нертов. Юля подошла к Лелику, схватила за воротник, подняла на ноги и повела за собой.

При виде того, что их жертву пытаются выкрасть, «рыбки» вышли из транса. Они двинулись к пришедшим, а девчонка лет четырнадцати подскочила к Нертову: «Ты тоже журналист»?!

— Тебе папа гулять позволил? — рявкнул Алексей. — Сейчас за уши домой отведу!

Однако девчонка была или слишком пьяна, или возбуждена недавним лицезрением кумира. Поэтому, взвизгнула и прыгнула на юриста, целясь ногтями в лицо. До этого Нертову приходилось бить женщин лишь раз в жизни и занятие это не понравилось, однако деваться было некуда. «Рыбка» не успела затормозить и, наткнувшись животиком на указательный палец Алексея, осела на пол.

Оглянувшись по сторонам, юрист понял, что удар не будет последним. Девки завизжали и навалились все разом. К счастью, Женевьева не испытывала предрассудков. От удара ногой в челюсть, ближайшая «рыбка» отлетела метра на три в сторону. В тот же миг француженка нанесла удар правым локтем, и другая девка схватилась за разбитый нос. Перед Женевьевой возникло пустое пространство, и она прыгнула вперед, ухватив за оба уха сразу какую-то растерявшуюся девицу, рванув изо всех сих. Подобный прием достиг цели: своды подвала огласил истошный вопль, заставивший отступить остальных. Лишь единственная вцепилась одной рукой в Юлю, а другой — в Бананова. Журналистка выхватила «Удар» и выстрелила. Получив хорошую дозу аэрозольного перца в сочетании с остатками пороховых газов, «рыбка» отлетела на ближайший стул.

Девки завизжали, готовясь перейти в новое наступление. И тут Алексей вспомнил метод, к которому прибег Илья Муромец, оказавшийся в стане царя Калина. Первая из побежденных им девок только пришла в себя, пытаясь подняться. Он нагнулся, ухватил ее за обе руки, оторвал от пола и стал вращать вокруг себя, как крысу. Девчонка визжала, крутясь, словно на центрифуге, ее подружки разбегались по сторонам, стараясь не попасть под удары мелькающих ног. Кому-то не повезло, и «рыбка» полетела к стене, как сбитая кегля.

— Уходим! — закричал Алексей, руки которого начинали неметь.

Его спутницам такая команда не требовалась. Юля тащила Лелика, движения которого затрудняли спущенные штаны, к выходу. Женевьева шла рядом, отбрасывая точными ударами фанаток. У двери одна все-таки добралась до Юли, но та еще раз применила «Удар».

Скоро Алексей понял, что эвакуация завершена. Тогда он поставил обалдевшую девчонку на ноги, дал отеческого, впрочем, мощного шлепка и бросился наутек. За спиной орали «рыбки».

Все трое выскочили во двор и остановились, ослепленные автомобильными фарами. Во дворе только что затормозила белая «Волга». Рядом стояли двое пассажиров, шофер возился на своем сиденье, а потом и он встал, погасив фары.

В полутьме Алексей все-таки смог разглядеть обоих прибывших. Первый — невысокий парень в костюме, традиционный офисный тип. Зато его спутник, высокий худой юноша с кудрявой по-овечьи головой и неземной рассеянностью во взоре, запоминался надолго. По сторонам он глядел так, как будто хотел спросить окружающих: «Извините, на какую планету мы опустились?» В правой руке он сжимал газету.

Пока юрист разглядывал незнакомцев, Женевьева даром время не теряла. Она стояла возле узкой двери и наносила удар за ударом всем, кто пытался выскочить во двор. При отсутствии сильных противников и небольшом везении, такую позицию можно было оборонять долго.

Между тем Бананов решил поискать себе дополнительных покровителей. Он подскочил к незнакомцам (те посторонились, лишь только увидели его вблизи) и заорал:

— Пожалуйста, увезите меня отсюда. Меня преследуют!

— В чем дело? — спросил шофер, самый спокойный из этой троицы. — Кто преследует?

— Ляди-фанатки! Меня сюда Фадеев заманил, — возопил Лелик.

Взгляд парня стал менее отрешенным.

— А вы не из «Городских новостей»?

— Да! Я ведущий журналист Бананов. Со мной хотят расправиться за правду о подонке-певце!

Взор юноши с овечьей головой стал еще более осмысленным. Он шагнул к Бананову и размахнулся, однако бить не стал. Казалось, ждал, пока за него это сделает кто-нибудь другой.

Шофер и парень в костюме одновременно кинулись к Бананову. Менеджеру пришлось ради этого оттолкнуть Юлю. Последнее не понравилось Нертову: перед ним были здоровые мужики, а не сопливые девчонки!

Шофер рухнул сразу от мощного удара в голову. Менеджер попытался махнуть рукой, но юрист успел ухватить его за ногу и, крутанув, швырнул на капот.

Тотчас же Нертов почувствовал, что его схватили сзади его за шею и даже попытались сделать что-то, похожее на зажим. Экспериментировать Алексей не стал. Классическим приемом он придержал руку соперника и, резко поджав ноги, присел, чуть повернув корпус в сторону. Напавший не удержал равновесия, полетел через голову. Однако опустился не на асфальт, а в ремонтную люльку.

В этот момент Бананов совершил единственное активное действие за последние часы. Он подскочил к лесам и дернул первый попавшийся под руку рычаг на распределительном щитке. Послышался ленивый скрежет, и люлька медленно поползла вверх. Из нее доносились истошные вопли Ангелка. Фадеев понимал, что медленно приближается к крыше, но испугался выпрыгнуть, пока еще не перевалил за первый этаж. После этого его решение остаться в качающейся люльке можно было признать более чем обоснованным.

Алексей оглянулся. Шофер сидел на грязной земле, менеджер скрючился, сползая с капота. Оба глядели в небеса, куда неторопливо поднимался их босс.

Между тем, Женевьеве надоела пассивная оборона, и она отскочила от парадной. Оттуда одна за другой стали выскакивать «рыбки». Несомненно, они хотели продолжать битву и во дворе, но тут их внимание привлекли знакомые, милые сердцу вопли. Одни девчонки таращились наверх, другие, с риском для здоровья, полезли по лесам, чтобы спасти своего кумира.

Юля с Алексеем подхватили Бананова, как уставшего сынка после долгой лесной прогулки, и потащили на улицу. Женевьева прикрывала отход, впрочем, никто и не преследовал…