Команда одного человека – это вздор. Как может существовать такая команда, когда в ней семнадцать игроков, которые сменяются на льду каждые две минуты?»
К концу каждого сезона у Горди появляются новые заботы – беспокойство о личных премиях других хоккеистов.
– Кому нужны голь!? – спросил однажды Горди.
– Мне, – сознался Билли Дэй.
– Не знаю точно когда, но наверняка я тебе в ближайшее время сделаю голевую передачу. Старайся подольше дежурить прямо перед воротами. Не волнуйся, рано или поздно я дам тебе шайбу.
И Дэй забил гол, которого ему не хватало для премии.
Хоу всегда каким-то образом удается провести на льду дополнительное время в составе разных троек, и именно с его подач забиваются голы, оборачивающиеся дополнительными суммами на банковских счетах его товарищей по команде.
Хоу многократно и от души освистывали на всех ледовых аренах лиги, кроме «Олимпии». Поначалу это его беспокоило. «Но не сейчас, – признается он. – Когда болельщики прекратят освистывать меня, станет ясно, что я не способен продолжать свое дело, пришло время уйти».
У каждого игрока есть периоды взлетов и падений. Самая тяжелая депрессия Хоу пришлась на 1966 год, когда в двенадцати матчах подряд ему не удавалось забросить шайбу. С каждой новой игрой без гола газетные материалы о незавидной участи Хоу становились все длиннее. Он забил свой четвертый гол в шестом с начала сезона матче Детройта 21 октября и не забивал до 17-й игры 20 ноября.
В 1957 году один хоккейный журнал попросил менеджеров шести клубов Национальной хоккейной лиги назвать самого жесткого игрока. Хоу был первым, а за ним следовал Ферн Фламан, защитник из «Бостон Брюинз». Третьим шел Лео Лабин, Тед Линдсей был четвертым, Морис Ришар – пятым и Лу Фонтинато – шестым.
Тренеры Детройта иногда использовали Хоу в защите при чрезвычайных обстоятельствах. Он замечает, что в таких случаях ему бывает трудно удержаться от перехода синей линии и не погнать шайбу на другой конец площадки. Типичный случай такого рода произошел в Нью-Йорке. Боб Маккорд был удален до конца встречи за драку с Джимом Нильсоном. У защитников Гэри Бергмана, Берта Маршалла и Боба Уолла были повреждения. Причем Маршалл и Уолл были травмированы настолько серьезно, что играть уже не могли.
«Сид Эйбл был в отчаянии и командировал меня в защиту, – рассказывает Хоу. – Это была какая-то сумасшедшая игра, и странные вещи происходили со мной. Я получил верный шанс забить гол в третьем периоде, когда, забыв, что я защитник, я рванулся в зону ньюйоркцев с шайбой. Я летел к их воротам, но при броске ручка моей клюшки сломалась. Это весьма необычное место перелома клюшки – между руками. Я не выпустил ее, хотя мог получить наказание за игру сломанной клюшкой. К счастью, мне как-то удалось скрыть перелом сдвинутыми перчатками».
Горди Хоу вообще не везет с клюшками. Среди игроков команды он чаще всего ломает это хоккейное оружие – почти сотню штук за сезон. Чаще всего клюшки ломаются, когда он наносит встречный удар после сильного паса. Однажды, споткнувшись, он упал, и весь вес его тела пришелся на крюк, который разлетелся, к счастью не поранив хоккеиста.
Недавние постановления лиги, ограничивающие изогнутость крюка клюшки, не затрагивают Хоу, так как он по-прежнему играет клюшкой с совершенно прямым крюком. В ранние годы он предпочитал большой широкий крюк, но постепенно перешел на узкий и, стало быть, более легкий. Он допускает, что изменение модели клюшки в сторону ее облегчения – уступка возрасту. Сейчас его легкие клюшки все-таки имеют едва заметное искривление, которое он сам называет ложкой. Хотя он может бросать и с правой, и с левой стороны одинаково быстро и точно, он все же предпочитает держать клюшку правым хватом. А свое нынешнее предпочтение облегченным клюшкам он объясняет тем, что тяжелое оружие придает броску лишь грубую силу, убавляя точность.
«Для меня, – говорит он, – идеальная клюшка – это та, которая отзывается в момент броска. Это как в гольфе, где гибкий черенок клюшки добавляет силу удару».
Хоккейные клюшки, как и клюшки для гольфа, различаются по номерам. Хоу пользуется номером семь, подобно своему старому партнеру Алексу Дельвеккио. Номер указывает на допустимую длину клюшки и угол, под которым крюк крепится к рукоятке. Чем этот угол острее, тем выше номер и тем ближе к телу следует держать клюшку.[1] У вратарских клюшек всегда большие номера. Например, Терри Савчук играл клюшкой под номером 12.
Номера для клюшек в соответствии с их длиной были введены в тридцатые годы. До этого покупающий клюшку в магазине спортивных товаров был вынужден вытягиваться на носках, изображая себя на коньках и подбирая удобный снаряд.
Хоу презрительно отзывается о сильно изогнутых крюках клюшек Бобби Халла, Энди Бэтгейта или Стэна Микиты как о «больших ложках». Он не любит такие клюшки, которые лишают его возможности полностью контролировать шайбу внешней стороной крюка. Он попробовал однажды, запутался и чуть не свалился на лед. Однако Хоу не встречает в этом сочувствия со стороны сыновей. Однажды Халл подарил Марку одну из своих гнутых клюшек, и юный Хоу тут же забил три гола в одном матче. «Теперь ни под каким видом Марк не хочет слушать мои суждения о гнутых клюшках», – вздыхает Горди.
Однажды (в памятный всей команде день) во время тренировки в «Олимпии» Эдамс вдруг сорвался со своего места на трибуне и выскочил на лед, понося на чем свет стоит Билли Макнила за то, что тот продолжает играть клюшкой, по мнению менеджера слишком короткой. Желая подтвердить свои слова примером, Эдамс подозвал Хоу и выхватил у него клюшку. Он сложил два снаряда и только тут осознал, что совершил промах. Клюшка Хоу была на целых три дюйма короче макниловой. В сердцах Эдамс швырнул обе клюшки на трибуну и убрался со льда.
Хоу, который играет одной из самых коротких клюшек в команде, только посмеивается. Бесконечное подпиливание клюшек раздражало Эдамса, и он начал внимательно инспектировать их длину на стенде во время матчей. «Я полагаю, – говорит об этом Хоу, – мы одурачили мистера Эдамса. Я, к примеру, всегда клал на стенд несколько кусков древесины требуемой им длины поверх клюшек, которыми играл».
Излюбленный прием опытного хоккеиста – отправить шайбу в ворота одним движением, подставляя клюшку под бросок партнера и лишь изменяя направление полета. Тактика здесь сводится к тому чтобы находиться прямо перед воротами и суметь дождаться момента, когда партнер оторвет шайбу ото льда и пошлет ее в направлении ворот. Игрок, ждущий этого паса, подставляет клюшку, и шайба отскакивает от нее в другой угол. «Ред уингз» наигрывали такие комбинации часами.
Особый успех в этом пришелся на долю Сида Эйбла. Он занимал позицию вблизи площади ворот, предупредив Линдсея и Хоу: «Вы, ребята, бросайте, и все. А уж я ее добью!» Таким путем «конвейер» забросил много шайб.
8 конце 22-го сезона Хоу «Ред уингз» прилетели в Торонто после долгой серии игр на выезде. Запас клюшек истощался, и Горди не очень нравились те две, что остались в его распоряжении. Он спросил Кента Дугласа, который раньше выступал в «Мэйпл лифс», не знает ли он кого-нибудь из игроков Торонто, кто использовал бы такую же клюшку. Дуглас предположил, что это может быть Рон Эллис. На тренировке в «Мэйпл лиф гарденс» Хоу сказал кому-то, что он был бы счастлив одолжить у Эллиса пару его клюшек. Рон немедленно прислал две. «Они были просто прекрасны, – вспоминает Горди. – Я играл ими все оставшиеся семь матчей, забил семь голов, включая „хет-трик“ в игре с Сент-Луисом».
Хоу всегда относился с антипатией к новому снаряжению, будь то коньки или ботинки. Он позволял другим обновлять, разнашивать или обживать хоккейное снаряжение для него. Большинство клубов перед началом сезона выдает игрокам по две пары коньков. У всех это новые коньки, но «Ред уингз» предпочитают выдавать одну пару новых и одну пару старых коньков. И Хоу принадлежит к числу их главных потребителей. Были сезоны, когда он истачивал по пять пар, а однажды пара коньков была изношена за две недели.
