Вторым размашистым ударом я вспорол ему когтями кожу и мышцы на груди, лезвия с неприятным глухим стуком прошлись по ребрам чародея. Кащер даже не поморщился – и наконец ответил. Его могучая рука со свистом пролетела над головой – я успел пригнуться. Второй выпад напоролся на мой блок, но этого хватило, чтобы я отлетел на несколько метров назад. На левой руке онемели пальцы – средний, безымянный и мизинец, я просто перестал их чувствовать. Двигать ими тоже не получалось. Чуть позже на предплечье, там, куда попал удар чародея, вспыхнула жаром адская боль. Похоже, локтевая кость сломана. Я вскочил на ноги, заметил, что девочка, лежавшая у ног Кащера, уже очнулась, отползла в сторонку и теперь испуганно вжимает голову в плечики. Сейчас ребята Глуховича начнут обстрел, как бы не зацепили.

В три прыжка я вновь оказался рядом с колдуном, проскользнул мимо, пригнувшись под еще одним взмахом, подобрал девчушку здоровой рукой и просто с разворота швырнул ее в сторону подоспевших из коридора людей. Спецназовцы ловко поймали ребенка, а вот мне повезло меньше. Попал-таки под безжалостную колотушку нечистого. Колдун крепко ухватил меня за плечи, резко крутанул и начал осыпать ударами. Такой скорости я никогда не видел, даже на быстрой перемотке боевиков! Мне не удавалось ни прикрыться, ни увернуться. Уйти тоже не получилось – колдун будто взбесился. Взмахи черных лап слились в одну сплошную мельницу. Я ничего не мог сделать, лишь чувствовал, что слева уже сломана ключица, острыми когтями разодраны в клочья плечевые мышцы, а голову просто водит по сторонам после нескольких ударов, кувалдой свалившихся на прикрывающие ее руки. Казалось, он сейчас убьет меня – проломит череп или вспорет прикрытый бесполезной кольчужкой живот, но завершающим штрихом был мощнейший толчок в грудину, после которого с хрустом не выдержали несколько ребер, а мое безвольное тело кубарем повалилось назад. От боли хотелось потерять сознание, но Кащер, казалось, намеренно лишь изувечил меня, чтобы я своими глазами видел дальнейшие события.

Настала очередь спецназа. Я больше не мешал им стрелять, не перекрывал собой здоровенную черную мишень. Одновременно заговорили сразу все автоматы отряда Глуховича. Ни о какой экономии боеприпасов не было и речи, ребята с остервенением поливали беспрерывными очередями, заставлявшими воздух вибрировать от грохота. Сквозь симфонию «калашниковых» раздался греющий душу протяжный крик:

– Нет!

Это была она! Она пришла за мной. Ей не все равно! Значит, не зря пошел подыхать под удары этого монстра. Я устало, но счастливо улыбнулся, из уголка рта теплой струйкой вниз потекла кровь. Через секунду Арлета прорвалась сквозь толпу военных и, не глядя по сторонам, помчалась ко мне. Ее сказочные, немножко растрепанные сегодня волосы так красиво развевались на бегу.

Видно было, как Глухович изо всех сил орет что-то назад, своим. Вот один из спецназовцев отделился от основной группы, побежал вслед за охотницей. Арлета вскоре уже сидела подле моего распластанного тела, уложив мою голову себе на колени, подолом сорочки утирала кровь и смотрела глазами, полными слез. Я улыбался, попытался обнадеживающе подмигнуть – не очень-то получилось. Охотница улыбнулась в ответ. Мило, нежно, как улыбалась мне раньше. Смахнула слезу.

Подбежал боец Глуховича, присел рядом. Суетливо, не отводя взгляда от шипящего в ярости Кащера, он достал из нагрудного кармана оранжевую пластиковую коробочку, открыл ее. Коробочку я узнал – это была индивидуальная аптечка, их теперь используют регулярные войска для оказания первой помощи. В нашем ночном клубе по инициативе шефа точно такие же имелись у каждого охранника. Боец достал из коробочки шприц-тюбик, воткнул иглу мне в бедро, ввел препарат. Скорее всего – промедол, чтобы обезболить. А я не понимал – зачем? Ведь у меня ничего не болело, мне было хорошо. Арлета сидела рядом, смотрела на меня своими большими красивыми глазами, слегка смущенно улыбалась. Что мне еще нужно?

А нужно во что бы то ни стало выбраться отсюда, и Кащер этим планам – явная помеха. Стена за спиной колдуна разлеталась в мелкий щебень от роя влетавших в нее пуль. Трое волшебников старательно выжигали защиту нечистого, вот уже несколько снарядов с негромкими хлопками вошли в его черное тело. Казалось, с минуты на минуту броня колдуна просядет, пропустит лавину огня, и пули нашпигуют его перекачанный зачарованными анаболиками организм, но не тут-то было. Ребята слишком увлеклись – в тот момент, когда им наконец удалось зафиксировать цель. Они начали стрелять одновременно и совсем необдуманно расходовали боезапас. Поэтому магазины у всех опустели практически одновременно. Наступило затишье, только шелестели кармашки разгрузок, из которых бойцы спешно извлекали дополнительные обоймы. Затем начали тихо щелкать входящие в автоматы рожки, а после громко залязгали передергивающиеся затворы. Массовая перезарядка длилась максимум секунд пять, но за этот короткий промежуток времени произошло невероятное!

Зачерпнув из пространства голыми руками два темных сгустка чар, Кащер начал размазывать их по телу, будто мылся мылом в ванной. Его черная кожа в местах ранений запузырилась, начала раздуваться, клубиться в самой глубине оставленных мною царапин. Совсем новые, отвратительные, но абсолютно здоровые раковые ткани колдуна вытесняли наружу поврежденные. Вскоре из отверстий в его теле, оставленных меткими попаданиями, вывалились всмятку сплющенные пули. Три кровавых полосы на груди стянулись, осыпались, не оставив даже рубца. Колдун регенерировал.

– А теперь моя очередь! – рявкнул он и хлестко расшвырял веером по комнате чары всех цветовых спектров.

Наше мидлонское сопровождение в полном составе осталось охранять заложников, на землян чары традиционно не подействовали, так что досталось лишь волшебникам. Зато как! Одного отшвырнуло прямо в коридор, и, судя по удаляющемуся грохоту костей, чародей кувыркался до самого банкетного зала. Второго размазало по здоровенной несущей колонне, которые тут в щедром количестве разработали архитекторы. Скокс, в отличие от коллег, вместо сооружения бесполезной защиты попытался увернуться. Почти удачно. Его зацепило лишь краешком. Сделав три-четыре эффектных оборота в воздухе, чародей плюхнулся в груду мешков с деньгами у стены, где тихо застонал от боли.

Без помощи волшебников у спецназа не оставалось никаких шансов пробить щиты Кащера. Результат попытки вступить в рукопашную все видели на моем неудачном примере. Глухович с ребятами прекрасно понимали, в каком незавидном положении оказались, понимал это и сам нечистый. Способности колдуна к регенерации вообще ввергали в пучину беспросветного уныния. Майору оставалось, пожалуй, лишь одно – спасать своих людей и отступать. Глухович уже обернулся к выходу, раскрыл было рот, чтобы отдать приказ, но так и застыл, округлив глаза.

– Ваше могущество! – донесся из коридора знакомый, полный сарказма голос.

Колдун застыл в ожидании, так и не выпустив очередного заклинания. Спецназовцы спешно расступились, давая пройти закутанной в черный костюм фигуре Шамана. Не знаю, чего им такого страшного рассказывали про моего товарища, но стволы автоматов постоянно были наведены на Сашку, буквально провожали его. Спецназовцы боялись моего друга, пожалуй, даже больше неведомого и опасного Кащера. Скорее всего, им уже доводилось когда-то сталкиваться. А Шаман преспокойно шел дальше, не обращая никакого внимания на окружавших его бойцов. За спиной у него болтался просторный мешок, в котором что-то весело позвякивало металлом.

– Я тут нашел для вас кое-что, да вот за ребятами еле поспел.

Так вот что за черная тень преследовала нас всю дорогу в Крипете! Шаман! Как я сразу не догадался?

– Шамов, что с моими бойцами? – грозно спросил Глухович, видимо, имея в виду тех, что остались сверху, в жарке.

– Нормально, майор. Спят, ничего с ними не случилось. Только башка завтра будет побаливать, – вполголоса бросил Саня, остановился в трех шагах от колдуна и заложил руки за спину.