Если это она, то все встает на свои места, но если это она, то почему не предупредила? Хотя когда и о чем она предупреждала? Лишь ставила в известность о своих требованиях... Даже когда намерена в следующий раз прийти и то не говорит никогда... "Как сложится" - вот и весь ответ... Слова из нее лишнего не выжмешь...
Даже о дочери и то ни полслова. Лишь улыбнется загадочно: "о ней теперь можешь не беспокоиться"... Где-то теперь его девочка? Выздоровела? На своих ли ногах? Вспоминает ли о нем? И ведь не проверить никак, только верить Элеоноре остается. Хотя, будь она рядом, верил бы, не задумываясь, а вот когда ее долго рядом нет, то мысли такие в голову лезут, хоть на стены кидайся и волком вой...
Была б его воля, все бы отдал, лишь бы подле себя ее навсегда удержать ну или хотя бы уверенным быть, что вернется обязательно... А то ведь не появляется уже больше двух недель... Вот где ее носит?
Доменик тяжело вздохнул, затем, откинувшись на спинку кресла, поднял глаза к окну и вздрогнул.
На подоконнике, забравшись с ногами, в своей излюбленной позе, подтянув колени к груди, сидела Элеонора.
- Ты? - он нервно сглотнул.
- Нет, папа римский, - хмыкнула она и недовольно поморщилась: - опять пьешь...
- Да я лишь пригубил, - он приподнял бутылку, показывая, что выпил меньше трети.
- Треть бутылки у тебя теперь считается - пригубил... Думаешь, это должно меня порадовать? - ироничная усмешка еще больше исказила ее губы.
- Мое новое назначение - твоя работа? - не отвечая на ее сентенции, в свою очередь осведомился он.
- Какая разница? - она раздраженно повела плечом.
- Большая. Хочу знать, под чью дудку скакать придется.
- А под чью бы предпочел?
- Твоя больше нравится.
- Ну раз нравится, то под нее и скачи.
- Спасибо за разрешение, - хмыкнул Доменик, стараясь преодолеть желание шагнуть к ней, сгрести в охапку и, утащив в кровать, не отпускать до утра.
Он уже знал, что с Элеонорой без ее желания такие выходки не проходят. Поэтому, нервно облизнув губы, устремил на нее долгий взгляд:
- Я скучал без тебя...
- Знаю, - достаточно равнодушно откликнулась она.
- Все дело в выпивке? - указал он на бутылку. - Ты разочарована?
- А то... Похоже, ты деградировал окончательно. Без стимуляторов уже жизни не мыслишь... Самому не противно?
- Элечка, клянусь, это впервые с того момента как мы расстались, я просто перенервничал сегодня, хотелось расслабиться... и хоть как-то заглушить мысли о том, что за подлянку командор решил затеять со мной... ведь такие назначения без подоплеки не происходят.
- Тебе кажется, что с пьяных глаз легче разобраться в том, что послужило причиной?
- С пьяных глаз легче абстрагироваться от того, что возможно ты - смертник.
- Вы все тут смертники, так что, повода психовать и пугаться не вижу.
- Подобные мысли пугают еще больше.
- Ну тогда допей бутылку и суй голову в петлю, чтобы не бояться уже ничего.
- А ты злая, однако.
- Я не злая, я реалистично оцениваю действительность. Поэтому запомни: еще раз увижу, что употребляешь спиртное, придушу сама. Понял?
- Ты возьмешь такой грех на душу? - он с нескрываемым удивлением смерил ее оценивающим взглядом.
- Ты моими грехами голову себе не морочь, лучше своими озадачься. И если не хочешь в судорогах по полу кататься, бутылку в шкаф убери, - в ее голосе послышался напор.
- Может, тогда лучше ее вообще выкинуть?
- Поить коллег, при определенных обстоятельствах - дело полезное.
- Так кто ж пить будет, когда тот, кто угощает, не пьет?
- Тот, кто знает, что он не пьет по объективной причине.
- Какой, например?
- Распусти слух, что пить тебе врачи категорически запретили.
- Хорошо, сделаю, - взяв бутылку, Доменик встал и, подойдя к бару в шкафу, поставил туда, после чего запер дверку и обернулся к ней. - Что еще сделать, моя богиня?
- Я не богиня, - раздраженно поморщилась Элька, - и ты знаешь об этом.
- У нас принято так называть даже земных, но горячо любимых женщин, которых любят настолько, что почти боготворят, - Доменик, пьяно усмехнувшись, шагнул к ней ближе, - а тебе оно вообще-то вдвойне подходит...
- Это богохульство, - гримаса на лице Эльки стала еще явственнее, - хотя, что от тебя ждать, ты же убежденный атеист...
- Я перестал им быть, когда встретил тебя... - вытянув руку, он осторожно коснулся волос на ее виске. - Ты давно не говорила мне о Вики... Как она там?
Знавший, что разговоры о дочери всегда действуют на нее умиротворяющее, Доменик решил воспользоваться проверенным средством.
- Я сколько раз уже тебе говорила, что о ней теперь можно не беспокоиться, а? Ты мне что, не веришь?
Он не обманулся, хмурые складки на ее лбу моментально разгладились, и губы тронула едва заметная улыбка, а взгляд потеплел. И хоть голос звучал по-прежнему немного отстраненно, прошлого раздражения в нем уже не было.
- Я верю, но так хочется хоть что-то о ней услышать... меня это поддерживает... - он просительно заглянул ей в глаза. - Она вспоминает обо мне?
- Она любит тебя.
- А ты?
- Что я?
- Ты меня любишь?
- Это глупый вопрос. Я люблю всех... и тебя в том числе, особенно когда ты не пьян.
- Элечка, а вот я люблю только тебя... Слышишь? Только тебя и никого больше! И я не могу без тебя... я умираю... не уходи больше, - он порывисто обнял ее, а потом, стащив с подоконника, подхватил на руки и закружил по комнате, страстно шепча: - Люблю, люблю, люблю... не отпущу больше и никому не отдам... Чтобы уйти тебе придется меня убить или я сам и вправду голову в петлю суну.
Она в первый момент дернулась, намереваясь высвободиться, но потом, рассмеявшись, обвила его шею руками: - Ты сумасшедший, Доменик... Сумасшедший!
- Да! Ты свела меня с ума! Это ты сделала меня сумасшедшим. Я перестаю без тебя жить... я лишь существую...
- Ладно, кончай пьяный бред нести и опусти меня на пол. Проспишься, поговорим.
- Да я и сейчас могу трезво мыслить, - он осторожно поставил ее на ноги и обнял за плечи, напряженно вглядываясь в глаза: - Пообещай, что не бросишь меня, и я все, что угодно, для тебя сделаю. Клянусь! Тебе ведь что-то надо от меня, раз ты организовала мне новую должность... Так вот: я все сделаю, только не уходи больше!
- Все! Хватит! - она властно вскинула руку. - Терпеть не могу, когда мне начинают диктовать условия.
- Если уйдешь, я покончу с собой!
- На себя накладывают руки лишь глупцы, слабаки и трусы. Ты не из таких, так что прекращай шантажировать, все равно не поверю, а если и впрямь на такое способен, то мне рядом с тобой делать нечего. Общение с самоубийцами - не мое амплуа...
- Ладно, твоя взяла, - он обреченно вздохнул, - согласен, как и прежде, жить в надежде на новую встречу...
- А разве это плохо? Встречи со мной тебя разочаровывают?
- Нет! Но они так редки...
- Чем реже встречи, тем острее чувства. Хотя в ближайшее время, видимо придется малость притупить их, потому что я планирую бывать у тебя достаточно часто... мне действительно нужна твоя помощь.
- Да неужели, Элечка? Как же здорово! - он пылко прижал ее к себе и вновь закружил по комнате. - Ты не представляешь, как я счастлив...
Остановившись рядом с кроватью, он осторожно опустил ее на покрывало и, сев рядом, взял ее правую руку и с нежностью стал целовать каждый пальчик.
Элеонора не противилась, и он понял, что выбрал правильную тактику поведения. С ней всегда надо было быть максимально деликатным. Чуть усилишь напор, и в лучшем случае сама применит силу и отшвырнет так, что с трудом встанешь, а в худшем просто растает прямо в твоих руках и надолго исчезнет.
Не выпуская ее руки, Доменик свободной рукой подтянул с изголовья подушку и подложил ей под голову. Ее губы тронула легкая благодарная улыбка, и она, утомленно прикрыв глаза, расслабленно замерла. Отпустив кисть ее руки, он повернулся и, расшнуровав, стянул с нее тяжелые армейские ботинки и поставил рядом с кроватью.
