Когда он встал и шаркающей походкой направился к двери, судья, нахмурившись, обратился ко второму:

– Этот северный ветер тебя, кажется, не беспокоит, Тао Гань?

Очень худой человек, к которому адресовались эти слова, глубже засунул руки в рукава заплатанного сафьянового кафтана и с кривой улыбкой ответил:

– Я протащил свое старое тело по всей империи, ваша честь! Жарко ли, холодно ли, сухо или мокро – Mнe все равно! И у меня есть этот татарский кафтан, и он гораздо лучше, чем все дорогие меха!

Судья подумал, что редко видел более жалкое одеяние. Но он знал, что хитрый старый помощник склонен к скупости. Тао Гань когда-то был странствующим мошенником. Девять лет назад, служа судьей в Ханьюане, судья Ди вытащил Тао Ганы из очень неприятной ситуации. Затем ловкач исправился и попросил судью Ди взять его па службу. Глубокое знание жизни преступного мира и тонкое понимание психологии бывших своих собратьев, которыми делился Тао Гань, оказалось очень полезным для судьи в выслеживании хитрых преступников.

Старшина Хун вернулся со слугой, несущим ведро тлеющих углей. Он сложил их грудой в большую медную жаровню возле стола. Сев наместо и потирая тонкие руки, Хун заметил:

Проблема этой конторы в том, ваша честь, что она слишком велика! У нас никогда не было конторы площадью в тридцать квадратных чи!

Судья оглядел тяжелые деревянные колонны, поддерживающие почерневший от времени высокий потолок, и широкие окна напротив, заклеенные промасленной бумагой и слабо отражающие белизну снега во дворе.

– Не забывай, старшина, – сказал он, – что три года назад в этом суде размещалась ставка предводителя нашей Северной армии. Воинам всегда нужно много свободного пространства!

– Там, где сейчас наш доблестный полководец, свободного пространства больше чем достаточно, – заметил Тао Гань. – Пять тысяч шестьсот ли к северу, прямо в ледяной пустыне!

– По-моему, – сказал старшина Хун, – наше Ведомство персонала в столице отстало на несколько лет! Посылая вашу честь сюда, они, очевидно, думали, что Пейчоу по-прежнему находится на северной границе нашей империи!

– Может быть, ты и прав! – с невеселой улыбкой произнес судья. – Протягивая мне мои бумаги, чиновник очень вежливо, но несколько рассеянно выразил уверенность, что я буду справляться с варварами так же успешно, как в Лаюньфане. Но здесь, в Пейчоу, от варварских племен меня отделяет граница длинной в восемьсот сорок ли и войско в сто тысяч человек!

Старый старшина гневно подергал бороду, встал и подошел к жаровне в углу. Старшина Хун был слугой в семье Ди и нянчил судью, когда тот был еще ребенком. Двенадцать лет назад, когда судья Ди получил свой первый пост в провинциях, Хун настоял на том, чтобы сопровождать его, несмотря на свой преклонный возраст. Судья дал ему официальную должность, назначив старшиной над стражниками суда. Старик, преданный судье и его семье, был неоценим для него как поверенный советник, с которым он мог свободно обсуждать все свои проблемы.

Судья Ди благодарно принял большую чашку горячего чая, которую ему протянул старшина Хун. Обхватив ее, чтобы согреть руки, он заметил:

– А все-таки нам не на что жаловаться! Люди здесь крепкие, честные и работящие. За четыре месяца, что мы здесь, у нас, кроме каждодневной административной работы, было лишь несколько случаев изнасилования и побоев, да и те Ма Жун и Чао Тай быстро уладили! И должен сказать, караульные войска очень эффективно расправляются с дезертирами и прочими темными личностями из Северной армии, блуждающими по округу. – Он медленно погладил длинную бороду. – Правда, – продолжил он, – у нас имеется дело об исчезновении госпожи Ляо десять дней назад.

– Вчера, – сообщил Тао Гають, – я встретил ее отца, старого мастера Ляо. Он снова спросил, нет ли каких-либо новостей о Ляо Леньфаюн.

Судья Ди поставил чашку и, сдвинув густые брови, произнес:

– Мы обшарили весь рынок, распространили ее описание среди всех военных и гражданских властей провинции. По-моему, мы сделали все, что могли!

Тао Гань кивнул.

– Не думаю, что дело об исчезновении госпожи Ляо Леньфан стоит всех наших усилий, – сказал он. – Сдается мне, что она просто сбежала с тайным возлюбленным! Придет время, и она объявится с толстым младенцем на руках и с застенчивым мужем и будет умолять старого отца простить ее и все забыть!

– Однако не забывай, – заметил старшина Хун, – что она была помолвлена!

Тао Гань лишь цинично улыбнулся.

Я согласен, – сказал судья Ди, – что обстоятельства указывают на бегство. Она отправилась на рынок со своей старенькой няней, где, стоя в густой толпе, смотрела на татарина с медведем, проделывающим забавные трюки, в вдруг бесследно исчезла. Так как в толпе нельзя похитить молодую женщину, вполне можно думать о добровольном исчезновении.

Издалека раздался низкий голос бронзового гонга. Судья Ди встал.

– Сейчас начнется утреннее заседание суда, – сказал он. – Во всяком случае, я еще раз просмотрю все записи дела госпожи Ляо. Исчезновение человека всегда досадно. Я предпочитаю прямое убийство!

Старшина Хун помог ему надеть официальное облачение, и судья добавил:

– Интересно, почему Ма Жун и Чао Тай еще не вернулись с охоты?

Старшина ответил:

– Вчера вечером они сказали, что выйдут до рассвета, чтобы поймать этого волка, и вернутся к утреннему заседанию.

Судья Ди со вздохом заменил теплую меховую шапку на официальную шапочку из черного шелка. Когда он уже направился к двери, вошел старший стражник и быстро доложил:

Народ очень возбужден, ваша честь! Сегодня ночью в южном квартале была найдена жестоко убитая женщина!

Судья ускорил шаг и, повернувшись к старшине Хуну, серьезно произнес:

– Я только что сказал глупость, старшина! Никогда не следует легкомысленно говорить об убийстве.

Тао Гань с тревогой в голосе произнес:

– Будем надеяться, что это не Леньфан!

Судья Ди не ответил. Проходя по коридору, связывающему кабинет с залом суда, он спросил старшего:

– Вы видели Ма Жуна и Чао Тая?

– Они только что вернулись, ваша честь, ответил старший, – но староста рынка прибежал в суд и сообщил о шумной драке в винной лавке. Так как он просил о срочной помощи, оба помощника вашей чести тотчас же ускакали вслед за ним.

Судья кивнул.

Он открыл дверь, отодвинул занавеску и вошел в зал суда.

Усевшись за высокий стол на небольшом возвышении, судья оглядел наводненный толпой зал суда. Внизу собралось более ста человек.

Шестеро стражников стояли в два ряда по три человека перед столом, а старший – в стороне от них. Старшина Хун занял свое обычное место за креслом судьи Ди, а Тао Гань встал возле стола, рядом с более низким столом, за которым старший писец приводил в порядок свои писчие кисточки.

Только судья собрался поднять молоток, как в дверях зала появились двое мужчин, одетых в аккуратные халаты, подбитые мехом. Они с трудом пробрались сквозь толпу, не отвечая на бесчисленные вопросы любопытных зевак. Судья дал знак старшему стражнику, и тот быстро пробрался к ним и провел к столу. Судья Ди с силой ударил молотком по столу.

– Тишина и порядок! – закричал он.

Толпа притихла, и люди стали разглядывать двоих, опустившихся на колени на каменный пол перед возвышением. Тот, что постарше, был довольно худым, с острой белой бородой и тонким, изможденным лицом. Другой был крепкого сложения, с круглым толстым лицом и жидкой бородкой, окаймляющей мясистый подбородок.

Судья Ди сообщил:

– Объявляю утреннее заседание суда Пейчоу открытым. Сейчас я сделано перекличку.

Когда перекличка, установленная незыблемым порядком суда, была окончена, Судья Ди подался вперед и спросил:

– Кто эти люди, обратившиеся в суд?

– Этого незначительного человека, – почтительно произнес старший из мужчин, – зовут Е Пинь, торговец бумагой, а человек рядом со мной мой младший брат Е Тай, который помогает мне в лавке. Мы докладываем вашей чести, что наш зять, торговец древностями Пань Фэн, жестоко убил нашу сестру, свою жену. Мы умоляем вашу честь…