Учили девочку пришлые люди: претендовать на что-либо помимо школы, лицея там или колледжа, она не могла, держать "экстренный экзамен" для поступления куда повыше не хотела - лишняя трата времени.
Приходящий студент-репетитор в те поры был дёшев, истекал знаниями, как спелая груша дюшес - соком, и отличался приятным свободомыслием. (Ударная фраза из официальной биографии.) Преподавание велось преимущественно по методе древних греков, то есть перипатетически: гуляли вместе с Та-Циан по городу Эрк-Тамир и вовсю травили анекдоты на архитектурно-исторические, историко-философские и историко-математические темы.
Изо всех динанских городов Та-Циан пришлось - по делам торговым - узнать лишь торговый и наполовину чужеземный Дивэйн, весь из камня, вылощенного и просолённого морскими ветрами, чьи дома иной раз выделялись острым углом, рассекающим "нагонный" норд-ост. Наводнения были здесь часты, хотя далеко не так, как пожары в столице с её домами, золотисто-смуглыми или побуревшими, посеребрёнными старостью, резными и причудливо лёгкими - не чета знакомым деревенским храминам. И сама жизнь шла здесь лёгкая - день за днём, год за годом. Как горели, так и отстраивались - но нечто много долговечней камня и прочнее металла сквозило изнутри бытия.
Ей поистине было чему учиться.
- Эта твоя питомица впитывает знание уж не как губка, а как вампир. И откуда ты такую пиявицу выискала? - однажды выразился по поводу старинный приятель Диамис. - Мало того, что походя ворует из твоей - то бишь, собственно, моей, - головы идеи инноваций, так ещё и побуждает насадить их на логический стержень. В течение краткой, но приятной беседы о вере в Бессмертную Чету Тергов. Знаешь, коли надоест её образовывать - передай в нашу епархию, договорились?
- Та-Циан сама учится, компаньеро, - ответила Диамис. - И кто-то без тебя её опекает и по головке гладит. Дай Бог, чтобы той левой рукой, о которой ваша правая попросту знать не должна. Понимаешь?
Та-Циан, по крайней мере, одно поняла: про ловца и его добычу, как легко им меняться местами. И - совсем уж смутно, - что всё случается недаром и ничего не даётся даром и просто так. Плата неизбежно присутствует на задворках.
Вот что ещё было необычно: хотя из обеих женщин хозяйки были никакие - по молодости лет, из-за потёртости жизнью, вообще благодаря иной склонности души, - их сарай неуклонно приобретал жилые очертания. И явно без помощи равнодушной ко всему прислуги, которая к раритетам категорически не допускалась. Возвращаясь из дальних экспедиций, Диамис неизбежно заставала студента-историка за чисткой уникальных серебряных поясов; физик ремонтировал люстру; биолог смахивал пыль с чучел; математик составлял налоговую декларацию, до чего у самой хозяйки никогда не доходили руки.
Ну а Картли виртуозно готовил, оккупировав собой кухню. Недаром говорится о женщине - что-де "кухарка за повара", истинный же повар - безусловно мужского рода, даже повариха - всего-навсего поварова жена, которую хрен с редькой научишь править государством.
Картли так до конца и оставался загадкой для Диамис: чернявый, приятно сухого телосложения (роскошные мужские мяса нимало не ценятся в Динане), приставлен непонятно к какому делу.
Та-Циан знала куда как больше: то была отчасти прихоть, отчасти петля на извилистом пути всепознания. В канун шестнадцатилетия тебе приходит на ум, что ты ничего ровным счётом не смыслишь во взрослых мужчинах и телесном единении - так, посмехушки одни. Пробел надлежит восполнить, и не как-нибудь спустя рукава.
Оттого Диамис разок застукала обоих на заднем дворе. Выставив на линию огня штук тридцать пустых бутылок, Та-Циан с непоказным усердием разносила вдребезги стеклотару, Картли вторил, подправляя мазню новичка. Стрельба с обеих сторон шла, тем не менее, кучная, и это было отрадно. Что порадовало старуху куда меньше - граффити политических деятелей на противоположной стене стрельбища были с изяществом дополнены пулевыми отверстиями на месте глаз, сердец, пенисов и прочих жизненно важных органов.
- Серьёзный народец, однако, - пробурчала Диамис почти без голосу. Что также вошло потом в анналы. - Умение вышибить мозги ближнему своему бывает весьма полезно, только есть куда лучшие способы с ним поладить.
- Таким я учусь тоже, - отозвалась Та-Циан на пределе учтивости: как услыхала только.
Дальше снова шло сказание о народных героях. Будто бы Та-Циан, как все сироты, тосковала по отцу, пропавшему без вести и при загадочных обстоятельствах, и готова была жизнь положить, чтобы узнать правду от отцовых сотоварищей. Из числа оппозиции, разумеется.
Снова наглая ложь. Она чётко знала, что погиб: родичи с обеих сторон нимало не сомневались. И в детстве бывают дела поважнее, чем скорбеть - дай Всевышний в самих себе разобраться.
Но вот жажда узнавать иное прямо-таки её снедала. Намёки толпились у порога, осаждали домашнюю крепость: о Тергах - Муж и Жена, две руки Бога, коими Он творит все вещи ближнего мира помимо единожды сотворённых людей, причудливо соединялись в молве с Матерью Ветров, вновь и вновь рождающей богоданное Дитя из себя самой.
Дедушка Леннарт, который в своё время и поведал притчу об оригинале иконы и родоначальнице, разумеется, навестил внучку и здесь. Привёз - несильный опыт Та-Циан безошибочно подсказал ей, что мимолетную подругу, такие не вьют гнезда под крышей мужчины, лишь отходят от жизненных бурь. Эррата Дари, элегантная маленькая дама из самого Лэн-Дархана, смугловатая, верткая и белозубая, с роскошной белой прядью поперёк копны вороных кудрей, выглядела моложе своего спутника лет на тридцать, была же без малого ровесницей. Она и её девушки славились на весь Динан плюс Эро умением исполнять "говорящие" храмовые танцы гор и предгорий, искусство это приходилось постигать с детства и всю оставшуюся жизнь.
Буквально с порога ина Эррата спросила девушку:
- Одни книжные науки в тебя вкладывают?
- Житейскую тоже, - хмыкнула мамушка Диамис. - А то и сама нимало не обинуясь берёт.
- Играю на фортепьяно с гитарой, - уныло проговорила Та-Циан. - Духовые не позволяют: флейта, в отличие от струнных, лицо портит. А от струн зато мозоли.
Эррат схватила руку, повернула ладонью кверху:
- Ногти обстрижены до мяса - плектром фиг пользуешься. Такие бляшки на руках и арфой не заработаешь, не то что подругой шестиструнною, а сами пальцы и рёбра ладоней будто лакированы по всей длине. И ступни в сандалетках такие же - сквозь все дыры светит. На всех четырёх, похоже, оттанцовываешь?
- На двух, но и вправду босиком, - кротко объяснила Та-Циан. Что визит затеян непроста и отвечать на него нужно также с хитростью, до неё дошло сразу. А не спрашивать, почему не "всеми четырьмя музицируешь".
- В самом деле?
- Если хочется - проверьте.
"Обходной путь надёжней прямого. И короче. Пусть другие видят в твоих словах утверждение или отрицание, истину или ложь: как им удобно". Мысль, годная не для той - для постаревшей Та-Циан.
- Босыми только в храм заходят, и то в подземный, - с непонятной интонацией произнесла собеседница. - Почём тебе-то знать?
- Проверьте, - повторила Та-Циан, игнорируя намёки. Весь её куцый опыт этого рода заключался в десятке "трансляций по кабелю", но она, как могла, повторяла движения за плясуньями.
Вместо ответа знаменитость выдала команду:
- Разувайся совсем. Не солить, не перчить, так вторить попробуешь. Инэни Диамис, поставь нам тот френч-винил, помнишь? "Зеркало".
Старинная пластинка завращалась. Оркестранты словно отыгрывали разминку на меди и дереве, с задушевной хрипотцой нащупывая капризный ритм. Обе женщины разошлись в разные углы полупустой комнаты, мягко притопывая босыми ступнями в ритме начавшейся музыки. Затем начали сходиться. Ритм постепенно креп, обрастал мелодией, упругой, гипнотически однообразной. Движения Эррат казались сдержанно страстными, её невольная партнёрша повторяла их будто нехотя, полузакрыв глаза, опустив голову.
