- Марэм теперь глубоко женат, а Лон, говорят, так холостым и гуляет, - завершала свою повесть мама. - Не всем же выпадает счастье.
Вознестись в местные эмпиреи с повестью моей короткой жизни мне не хотелось нисколько, хотя, по слухам, наш главный Лев был человек весьма демократичной складки.
Поэтому когда отряд Керма отдохнул, отъелся и расписался в платёжной ведомости за очередное боевое задание, мы свалили из Равнинной столицы без особенных сожалений. В смысле что ничего такого важного не упустили и знали об этом.
Да, где-то незадолго до того, как нам прибыть к месту, в моей жизни приключился такой Нойи. Ной Ланки.
- Вы с ним вместе были в офицерском училище, - наполовину утвердительно вставил Рене.
- Откуда ты взял? Из моей головы, что ли? Даже если я так подумала, то не как чистую правду. Хотя - почти что правду.
И снова Керм сгенерировал, так сказать, идею. Какой-то он не по чину да не по месту был сообразительный; но думать тогда об этом было что чёрта вслух поминать.
Говорит мне однажды:
- Вот-вот отсюда на широкий простор выйдем. Но в тесном городе - уйма чужих глаз, а посреди степей - хоть и сотня всего, да своих. Уж извини старика, который рядом спит, да не спит, живёт, да ночей бок о бок не проводит: не годится тебе слыть общей подстилкой. Храма в поле за семь фарсахов не увидишь, тем более подходящего. Иметь в отряде постоянного друга - годно, только не для тебя. Вот если далеко на стороне и пребывать в мечтах - самое то.
- Выдумать, что ли? - спросила я. - Изобрету, положим. А с тобой тогда что сделается?
Видите ли, он ко мне дышал ой как неровно: в смысле Пигмалион влюбился в Галатею. Кормили-то меня уж давно не сывороткой из-под простокваши да овсянкой, и наряжали не в домотканину, а в лучший гвардейский фуляр и габардин. Про сапоги и речь молчит: натаскали всяких, пар, что ли, семь, и фирмы совершенно исключительной.
- Побрататься нам нужно, если, конечно, ты не против, - сказал Керм. Как отрубил.
А названый, крестовый брат или сестра во всех традициях - человек очень важный. В Динане особенно - и до сих пор так.
Я тогда ответила:
- Твои слова для меня честь. Но тебе - дай Терги, чтоб не обуза сверх всяких возможностей. Подумай сам: брак можно расторгнуть. Дети из дому уходят. А такой союз одна милая земля похоронит, и то наполовину.
Ибо долг побратима перед погибшим побратимом - выше всех иных долгов. Хотя по непреложному правилу в единое целое такие клятвенники не соединяются.
Ну а "милая земля" - это родина. Лучшая любовница изо всех возлюбленных. Помимо Бога, разумеется. Вот ей как раз отдаться можно всей плотью.
Так мы с Кермом и решили, что не отменим сговора, а подумаем оба. Отложим сколько ни на сколько.
Буквально через день он мне говорит:
- Ты из высоких и безупречного рождения, а одну кривую саблю в руке держала. Это для простых всадников: для офицеров и пеших поединков нужен прямой клинок.
Дуэльного кодекса ведь новые власти не отменили: было не с руки. Вот мы на досуге и развлекались.
- И что теперь делать? - спросила я. - Как-то не вижу себя в роли высшего командного состава. А для простых бойцов и плеть-семихвостка сойдёт.
Читали Лескова "Очарованный странник" - о киргизских обычаях? Как там герой спорил со степняком из-за покупки лошади? За обладание девушкой тоже нередко "на перепор" идут - с её прямого согласия. В Динане, особенно глубоко в долинах и высоко в горах, до сих пор бытует нечто похожее.
- Запас карман не трёт, - буркнул он. - Я ж тебе говорил: раз судьба тебе идти другой стезёй отрежь косу. Не сделала - ты ж меня никогда толком не слушалась.
Если бы знала, что долгий волос под стать уму - это навсегда, поддалась бы тогда уговорам. Кто ж его знал...
Тем временем я неумолимо хорошела, Керм начинал от меня уставать. Требовалась своего рода прививка от плотского желания.
- И кто из шпажников для меня у тебя припасен? - спросила я. - Такой, чтобы уж точно в волосах не путался.
- Он точно будет, - ответствовал Керм. - Искусный до невозможности. Баярд Ной Ланки. Бессмертник.
Надо объяснить, что баярд не имеет ничего общего ни с легендарным рыцарем, ни с бастардом. Это вроде комиссара первых годов рутенской соцреспублики, но больше с уклоном в ликбез и культпросвет, чем в политику. А бессмертник...
Я видела красавца лишь мельком. Небольшой, ухватистый, смуглая кожа, острый нос, седые волосы - чисто орловский рысак, они в ранней юности законно обесцвечиваются, а вовсе не от каких-нибудь там переживаний. Порода такая благородная. Глаза рыси или кошки: янтарные. Может быть, цвета мёда, когда направлял взоры на иной пол. Чаровник и редкостный блядун, причём ухитрялся так устроиться в жизни, что никто из отоваренных дам не был на него в обиде. Из мужчин - тоже: тех, кто выжил. Шучу...
Так вот, судя по имени-фамилии (мы ведь все как один в писаных родословиях знатоки), был сей Ной, Нойи, как мамочка прозвала и бабы подхватили, таким пуританином и кэлангом, что даже страшно. Как его занесло в ряды красноплащников, никому не ведомо. Но ведь были же в рутенской армии военспецы из бывших? Мы именовали таких "бессмертниками" - ибо по-быстрому уйти с этого света дерзкому и наглому никто не даст.
Что сей побег упёртого христианского корня принялся рушить все заповеди гуртом и чохом, не было ничего удивительного. Но вот что такое сходило ему без последствий, позывало на неприятные размышления.
- Подсыл? - спросила я, - Лазутчик?
- Нет, - тотчас отозвался Керм. - Тогда бы его главным говоруном не назначили, упрятали бы понеприметней. Да и я на него то и дело с намёком зыркаю - удрал бы.
- Щёголь? - снова предположила я. - В зеркальце часто смотрится?
А это, между прочим, был вопросец с подковыркой, как и тогда, у Диамис. Типа - а не состоит ли наш герой в тайном обществе, которое сочится сквозь все поры и дырки Динана, как кровь сквозь стенки капилляров...
При упоминании крови, слегка неуместном, Рене вздрогнул, Дезире изобразил полузадушенную гримасу.
("Ага, - подумала Та-Циан, - второй мальчишка явно умнее. Первый не ожидал нарочитой обмолвки, а этот заранее приготовил маску, что при случае мигом на себя натянет. Не может ведь быть, чтобы вампир совсем не повелся на крючок".)
- Нет, - слишком быстро ответил Керм. - Хотя есть ведь сочувствующие без тяжких обязательств.
Да, разумеется. Как моя тётушка Глакия - творит лишь то, чего требует её любвеобильная натура, и к тому же внешнюю поддержку получает.
("Всё. Довольно давить на кнопки интереса указкой нарочитой обмолвки".)
В общем, явился наш попугай к первому уроку. Если я как была сплошь в интендантском товаре, так и осталась, то на него явно шили первоклассные мастера. Разница между первым и вторым как между хорошим прет-а-порте и от-кутюр, чтобы вам обоим знать. И рубаха-то у него из батиста, да не простого, а шёлкового, который семь раз на дню гладь - и всё мятый. И накидка жатого утрехтского бархата через одно плечо - никак целый диван завалил и шкуру ободрал. И не какая попало куртка, а китель бывших элитных кавалерийских подразделений - без погон, но с крошечными звенящими бунчуками в петлицах. И сапоги не простые, а с золотым шитьём по краю голенища.
А уж знаменитые седые локоны - не иначе как синькой после мытья ополаскивал. И завязаны позади бархатной лентой в цвет плаща...
М-да.
Говорит учтиво:
- Я готов. Сэнья мне разрешит?
Приёмы шпажного боя - далеко не то, что сабельного. Сабля колет плохо и режет лишь с одной стороны, если, разумеется, елмань не заточена специально. Такую "подукрашенную" карху гран, большую тяжёлую саблю, у нас принято для краткости называть "сорочьим пёрышком". Те же цвета у стали: чёрный, белый и на них сплошь радужные переливы. Шпага того же веса колет, в общем, хорошо, рубит с обеих сторон в равной мере скверно, а резнуть к себе, чтобы разъять соперника на две неравные части, с нею редко удаётся. И совсем разные приёмы, движения предплечья и кисти - это как говорить на двух разных языках, в общем похожих, но с совершенно другой системой отношений между словами. Двуязычный Ной такое умел тоже. Вам неинтересно?
