Этот удивительный документ приводит сведения, которые просто не могли дать христианские летописцы. «Велесова книга» утверждает, что:

1) «Аскольд пришёл к нам… через двести лет после Алдореха и захотел править нами. А Дирос эллинский сказал подчиниться ему, поскольку он прежде него сел на престол (киевский). И тогда Аскольд убил Дироса и сам занял место то». (Дощ. 29).

Время правления Алдореха – 670-е годы. Смерть Дира около 875 г.

2) «И не имеем мы края своего на земле нашей. И крещена Русь сегодня». (Дощ. 38-Б).

Таким образом, Аскольдово (или Фотиево) крещение Руси произошло около 877–878 гг.

Есть предположение, что патриарх Фотий по случаю крещения передал в дар Аскольду то самое Евангелие «писаное русскими письменами» или, иначе, «Иоанновым письмом», которое монах Константин привёз из Херсонеса.

Как доказывает протоиерей С. Ляшевский в книге «Русь доисторическая», «перевод Евангелия на «роуський» язык мог сделать в то время единственный человек – св. Иоанн, епископ греческой «Готфской» епархии в Тавриде, который как тавроскиф, то есть рус, и мог только быть тем компетентным переводчиком и составителем необходимых богослужебных книг для только что образовавшегося тавроскифского, то есть русского, Бравлинского княжества в Тавриде». (Русь доисторическая: Историко-археологическое исследование / Стефан Ляшевский. – М.: Фаир-пресс, 2003, стр. 51). «Эта Иоаннова письменность появилась ещё в конце YIII века, в 790 году…» (Там же, стр. 57).

Именно «Ивановым письмом» был впоследствии заключён договор князя Олега с греками 2 сентября 911 г.

Историки и исследователи неоднократно высказывались об искусственности соединения Аскольда и Дира и о том, что они правили и были убиты не одновременно. Так, арабский писатель X века аль-Масуди говорит только об одном князе: «наипервейший из славянских королей есть Дира». Также различны их могилы и места захоронения.

Поэтому ко времени появления Олега Вещего в Киеве в 882 году в живых мог оставаться только Аскольд. Применив хитрость, – выдав воинов за купцов, – Олег убил Аскольда, обвинив его в том, что он «не княжьего рода».

Об этом же говорит и «Велесова книга». «Старые предания рассказывают, что приходил на Русь иной Аскольд, и что было три Аскольда-варяга. И те варяги приносят жертвы по-своему. И не наши они, а чужие князья; и даже не князья, а простые воины, что силой захватывают над нами власть». (Дощ. 29).

С приходом дружины Олега Вещего в Киев начинается становление Киевской Руси.

Присоединив в 883 г. древлян, в 884 г. северян и в 885 г. радимичей, Олег укрепляет княжество, повсюду «нача городы ставить», устанавливает размер дани для всех входящих в него племён.

Новгороду вменяется особо почётная обязанность, – он платит «варягам триста гривен на лето, мира для». Размер дани – триста гривен – наводит на мысль о числе «священной жертвы», которая совершалась в особых случаях, как выражение высшей благодарности богам. Так, ПВЛ свидетельствует, что князь Владимир, спасшись от печенегов, в честь этого события построил церковь Преображения и «наварил триста перевар мёда… и раздал убогим триста гривен», что соответствовало древнеславянским традициям. Триста всадников находились при храме Свентовида на острове Руян-Рюген, и вся добыча, полученная ими и военных походах, принадлежала божеству, как священный дар.

Очевидно, Новгород платил триста гривен варяжской, а возможно именно руянской дружине, как знак признания и почитания единого духовного центра Варяжско-Словенско-Киевской Руси. Варяги в ответ обязались не нападать на Северную Словению, а в случае необходимости оказывать помощь. Чем и пользовались Новгородско-Киевские князья аж до Ярослава Мудрого, приглашая варягов в свои войска.

Если при сотворении Словенской Новгородчины у Рюрика и Олега основными противниками были скандинавы и в какой-то мере хазары, то с приходом в Киев, на первый план торгово-дипломатических, военных и идеологических взаимоотношений нового княжества выходит Византия. Не менее серьёзным противником остаётся и Хазария, поскольку переход её прежних данников – северян и радимичей – под юрисдикцию нового княжества не мог проходить мирно и безболезненно. Хотя, на наш взгляд, именно сочетание волховской мудрости и княжеского умения Олега Вещего позволяло ему одерживать многие победы без больших и кровопролитных сражений.

Как везде, первыми торили тропы его разведчики или, по-древнеславянски, изведыватели, которым в романе по праву отведена ведущая роль.

Многие герои логически связаны с предыдущей книгой «Рюрик. Полёт Сокола». Судьбы иных обретут продолжение в следующем романе о князе Игоре, тем самым подготовив почву событий, отражённых в уже вышедшей объёмной трилогии о князе Святославе. Таким образом, получает освещение весь огромный пласт становления Новгородско-Киевской Руси от Рюрика до Святослава периода 860–970-х гг.

Не должны быть преданы забвению в нашей истории гении князей, сумевших объединить многие племена и народы в единое мощное княжество с названием Великая Русь.

Один из этих легендарных князей, столпов русской государственности, письменности и Русской Правды – Олег Вещий.

Человек зрелых лет, с длинными до плеч седыми волосами, с небольшой шапочкой-скуфией на голове, в тёмном подряснике, с крестом на груди, отойдя от кафедры, за которой он работал почти весь день, в глубокой задумчивости опустился в плетёное кресло. Сегодня важный день, может, даже самый важный в его жизни. Сегодня он закончил многотрудное дело по переводу с греческого на родной язык Евангелия и Псалтири! Человек в тёмном одеянии перекрестился, превозмогая усталость, снова встал и, подойдя к кафедре, на которой лежала раскрытая увесистая книга, сшитая из пергаментных листов, обмакнул гусиное перо в чернила и вывел в конце текста: «Переложено с греческого на язык тавро-скифов, что себя русами именуют, лета 790 от Рождества Христова».

Подождав, пока чернила высохнут, закрыл толстую книгу и с немалым усилием перенёс её к себе на колени, усевшись в любимое кресло.

Здесь он предался думам, – радостным и не очень.

Конечно, радость от свершённого важного труда грела сердце, и вместе с наступающим вечером и лёгкими дуновениями морского ветра с Понта, свободно влетавшего в небольшой греческий дворик, уносила мысли на своих лёгких крыльях вперёд, в будущее, когда его родная Таврика и сородичи станут христианами, как он сам. Стремления и чаяния всей жизни! Кто бы поверил, что он, сын крещёных тавро-скифов, как называют его народ греки, станет епископом?! Но Господь Всевышний сделал так, что сие свершилось! Конечно, кичливые пастыри из Константинополя никогда бы не допустили, чтобы во главе епархии стал тавро-скиф, но случилось так, что церковная власть в столице ромеев оказалась в руках у иконоборцев, и прежний епископ Готской епархии, поддержавший их, был переведён с повышением в митрополиты во фракийскую Гераклею. Прихожане его епархии, в основном крещёные готы, тавро-русы и греки, стали просить стать их пастырем. И Господь надоумил отправиться не в Константинополь, а в другой христианский центр, не подверженный иконоборчеству, – Иверию, и там получить епископскую хиротонию.

«То была первая победа. А вот это, – духовник с нежностью погладил только что законченную книгу, – это вторая. Тавро-русы не владеют греческим настолько хорошо, чтобы понимать тексты богослужебных христианских книг, а как же обращать в веру на чужом языке? Я старался объяснить людям смысл таинств Христовой веры, на богослужениях переводил для них священные тексты, но сами-то они не могут прочитать Слово Божие! Отныне же они, а, самое главное – проповедники Христовой веры среди русов, получат в руки свои оружие, надёжное и сильное, такое, какого доселе не было! Теперь есть чем поколебать веру язычников, есть! Как утверждали славянские волхвы, с которыми иногда приходилось вступать в спор, знаки эти русам даровал ещё их прародитель, отец Орий. Пришлось только добавить греческих букв для того, чтобы передать некоторые греческие звуки, кои у русов не встречаются. Тем более, сравнивая знаки греческие и орийские, заметил, что основа их очень близкая, видимо, они произошли от одной ветви, но потом разошлись своими путями. Отношение у славяно-русов к сим, как они рекут, «чаровным знакам», особенно трепетное, как к некому священному предмету. Верят они писаному слову ещё больше, чем слову изречённому. На ствол этой-то веры теперь можно и поросль христианскую привить, чтоб ветвилась она вместо неправильной веры, языческой. Веры непокорной, буйной, воинственной, творящей всяческие бесчинства, убийства и разграбления, какие творит сейчас князь Бравлин, пришедший, как рекут, с полуночи. Уже почти все грады таврические под его володением, осталась только Сурожь да несколько мелких градов. А ведь в Сурожском храме, среди прочих святынь, хранятся мощи моего наставника – отца Стефана Сурожского. Помоги, Господи, остановить сего язычника Бравлина и воинство его»!