Бенни хмыкнул. Как будто была необходимость напоминать ему об этом.

Они спрыгнули вниз, приземлившись в загоне. Находящаяся неподалёку лошадь фыркнула на них. Омар фыркнул в ответ. Обезвредив таким ловким способом местную охранную систему, они поспешили к нужному зданию. На ощупь его стены оказались прохладными и влажными. Пушистая плесень под их пальцами превращалась в пятна слизи. Первые три окна Омар проигнорировал, завернув за угол.

– План Б, – ухмыльнулся он. – В и П.

Наверное, в тот момент Бенни стоило пойти на попятный. Он мог бы сказать «Попродержи-ка коней, парень, мы вламываемся в школу после закрытия посещения. Это может закончиться для нас в какой-нибудь африканской тюрьме, где не будет даже водопровода». Но он был очень далеко от дома, а Омар собирался проникнуть внутрь в любом случае.

Окно было на уровне головы и зарешечено ржавыми прутьями.

Омар подмигнул.

– Shuf.

Бенни пригляделся. Прутья вынимались из бетона, как сапог из грязи.

– Ты уже бывал здесь раньше, – прокомментировал он.

– Uskut!

– Сам uskut. Нас только лошади и слышат.

Омар переплёл пальцы рук.

– Feesa, sahbee.

– Да иду уже, иду.

Бенни был далеко не новичок в подобном способе преодоления препятствий. Проверенная временем традиция набегов на фруктовые сады требовала определённого мастерства в перелезании через стены. Секрет успешного преодоления препятствий – это скоординированность действий. Ты должен оттолкнуться и тебя должны подкинуть одновременно. Иначе поднимающему придётся тягать практически полный вес поднимаемого.

Бенни поставил ногу на сцепленные руки и подпрыгнул. Омар толкнул его вверх. Сработано было идеально. Девять и девять десятых за вертикальный взлёт. Ноль – за приземление. Бенни треснулся головой о бетонную притолоку и свалился в комнату как мешок с навозом. Он распростёрся на кровати или чём-то в этом роде, уставившись в темноту, когда ему на голову рухнуло, казалось, само небо.

В своё время на Бенни, бывало, падали огромные, волосатые защитники, но такое, как сейчас, никогда. Что бы это ни было, оно облепило его со всех сторон, как шерстяное одеяло. Бенни почувствовал язык размером с домашний тапочек, скребущий по его подбородку. Он начал с визгом отбиваться, но его противник задавил все крики и попытки освободиться своей достойной восхищения массой. К свалке присоединился Омар, вклинив костлявую ногу между Бенни и таинственным нападающим.

– Здор?во, Уолли! Эт я, Омар!

Уолли! Это имя воскресило в памяти множество путаных воспоминаний. Огромный парень с умом новорожденного отшвырнул Бенни, как крысу в пакете.

– Омар! – взревел он. – Омар, Омар! – и понёс Омара прочь меж двух рядов детских кроватей.

Было смешно наблюдать за этими двумя. Они были похожи на какое-то странное животное с парой запасных ног, торчащих откуда-то из живота.

Бенни проследовал по проходу за этим сумбурным клубком из тел. Место, где они оказались, едва заметно пованивало. Так пахнет смесь запахов младенца и старого платяного шкафа. На кроватях по обеим сторонам угадывались очертания людей. Детей, если судить по их размерам. Большинство из них производило разнообразные звуки, свидетельствующие о глубоком сне, но некоторые следили за ними своими темными глазами. Бенни ощутил, что ему становится действительно страшно. Обычно грешник тоже сначала не может осознать, что он уже в аду. Если он умрёт здесь, никто никогда его не найдет.

– Омар, – позвал он и услышал в своём голосе просительные нотки. Он говорил прямо как Джорджи! Ещё одна кровать – и он их нагонит. При условии, что это вообще хорошая идея. По сути это то же, что гнаться за ураганом, который унёс твой дом.

Глаза Бенни выхватывали из сероватого сумрака разные детали. И то, что он видел, страшило его всё больше и больше. В стены были вмонтированы железные кольца, через которые были протянуты цепи. Из-под кроватей выглядывали жестяные ночные горшки. По бетонному полу носились туда-сюда огромные насекомые, частая дробь их жутких лапок вонзалась в мозг Бенни, как нож для колки льда.

Наконец он нагнал дуэт ^{Литтла и Ларджа} (112). Они сидели на краю последней кровати. Выражение лица Омара пугало. Его глаза были расширены, взгляд – диким.

– Кахина, – прошептал он.

На кровати спала девочка. Бенни бочком, на ципочках прокрался мимо Уолли, чтобы взглянуть поближе. Так значит это и была та самая знаменитая сестра. Она оказалась совсем крохой. Восьми, может, девяти лет, с вьющимися чёрными волосами, которые, должно быть, доходили ей до середины спины, когда она стояла. Её тонкие пальчики стискивали вязаного верблюда. Когда призрачное очарование картины «спящее в лунном свете дитя» потухло, Бенни начал замечать детали. Кахина выглядела полуголодной. Из-под оливковой кожи её щёк выпирали скулы. И она явно была чем-то больна – кожа вокруг рта была покрыта подсохшими волдырями и трещинами. Сама кровать была древняя и насквозь проржавевшая. Наверное, её оставили ещё немецкие войска во время своего отступления. Скорее всего, она предназначалась для военнопленных или кого-то в этом роде, потому что Кахина была пристёгнута к кровати двумя толстыми кожаными ремнями.

Омар всхлипул, его костлявая грудь начала вздрагивать. Уолли ласково, как только мог, погладил его по голове. С его рукой столь огромного размера это было всё равно, что пытаться позвонить в дверной звонок при помощи груши для сноса зданий. Девочка открыла глаза, но казалось, полностью так и не проснулась. Ей явно что-то давали. Хотя Омара она узнала. Узнала тотчас же. Она погладила его руку, на ёе лице отразилась полная боли улыбка. Омар с силой втянул носом и утёрся рукавом, одновременно пытаясь придать своему лицу бодрый вид.

– ^{Assalama ukht. Sh’nawalek} (113)?

Кахина слабо кивнула, прижав одну руку к груди. Омар снова не смог сдержаться. Она была совсем не в порядке. Кахина протянула своего самодельного верблюда. Её брат взял игрушку и ласково погладил.

Бенни стало интересно, возымел бы на него такой же эффект вид Джорджа в столь же плачевном состоянии. Он попытался представить себе Подлизу лежащим на кровати, но подобная картина не укладывалась у него в голове.

– Привет ещё раз, ирландец, – произнёс голос у него за спиной. Бенни развернулся так резко, как это сделали бы вы, если бы тайком проникли в иностранный лагерь с тюремным режимом и вдруг услышали за спиной родной язык.

– Не мог не сунуть свой нос, да? – произнёс голос. В темноте сверкнул золотой зуб.

– Как делишки, мистер Асаад?

– Привет…

– Бенни.

– Бенни. Давай-ка выйдем наружу и дадим Омару возможность пообщаться со своей сестрой.

Бенни сглотнул.

– Вы же не собираетесь меня прикончить или что-то ещё в том же духе, правда?

Самир рассмеялся.

– Я ещё не решил. Но вполне могу, парниша. По закону у меня есть на это право. Как ни крути, ты вломился сюда.

– Да… но я… видите ли…

– Что?

– Ну, понимаете…

– А, ты имеешь в виду, что ты белокожий?- Думаю, да.

Самир опять рассмеялся, но создавалось впечатление, что этот смех был вымученным.

– Послушай меня, парень. Среднестатистический тунисец с большим удовольствием прикончит белого пацана, чем кого-то из своих.

– Наверное. Послушайте, я просто хотел бы извиниться за все неприятности, которые моя раса когда-либо причинила. Типа, влажные тропические леса и всё такое.

– Что ж, учитывая твои извинения, я думаю, что могу позволить тебе жить.

– Спасибо, приятель.

– Всегда пожалуйста. А теперь выйдем и дадим этим двоим несколько минут.

Они сидели на плоской вершине стены, которая огораживала загон с несколькими козами. Самир Асаад закурил свою едкую сигарету.

– Вы все поголовно курите, – прокомментировал Бенни.

Тунисец кивнул.

– Они довольно дешёвые. Опиум для народа.

– В смысле?

– Они дарят нам радость предвкушения.