Часто город, благодаря своей открытости и тому, что железная дорога здесь упиралась в океан, подвергался нашествию каких-нибудь "жертв межнациональных конфликтов", и тогда во всех людных местах цепочками усаживались смуглые мамаши с младенцами в одеялках. Они просили

14

подаяние, кормили грудью детей, дремали, сморенные солнцем, в тряпье своих непонятных одеяний и поражали всякого отрешённым выражением бесстрастных лиц. Непонятно было, что делала мужская часть этого южного народа. Возможно, искала работу, ибо Дальний Восток, усваивая в огромной стране и плохое, и хорошее последним, не утратил ещё такого пережитка прошлого, как объявления о работе.

В последние год-два на Светланке появился ещё некто, кто мог бы вполне претендовать на звание достопримечательности города - гадающий цыган. Конечно, всякому нормальному человеку ясно, что гадает цыганка, но никак не цыган, который этого просто не умеет да и считает унизительным для себя. И тем не менее к закавказцу, который работал без расписания, а так, по вдохновению, лишь только он появлялся у кинотеатра "Уссури", сразу выстраивалась очередь молодых кокетливых женщин, облизывающих в ожидании справки о будущем диковинное ещё импортное морожение. Витя как-то решил обложить "гадалку" данью или хотя бы "дать бобов", но приятели обвинили его в непатриотизме и браконьерстве. "Уничтожить такую экзотику! - возмутился Миша. - Если когда-нибудь во Владе откроют академию теневого бизнеса, то этому носатому сразу же дадут кафедру".

-... Ну, значит, забурил я в баню, - веселил Паша банду очередной историей. - На окраине... Ух, какой товар...

Он остановился, провожая взглядом некрасивую девушку с полными, короткими бёдрами и, казалось, вот-вот рванёт за ней.

- Паха, тухлятина!.. Догоняй! - отвлекли его приятели, и соскучившийся по женщинам парень, повертевшись на месте, пошёл за своими.

- Мне б такую широкоформатную на хазку... Тихо, мент цветной катит...

- Ну, что там про баню? - спросил Миша, когда молоденький милиционер в гражданской кожанке поверх формы остался позади. - Или ты из-за этой метёлки забыл, о чём базарил?

- Какая баня! Вокзал! Фурычишь?! . Ну, где пидры собираются. Заваливаю я, тряпьё скинул, смотрю: один меня уже пасёт. Ну, я понтуюсь...

- Мальчики! Вы мне нужны!

Крик из толпы шёл от высокой дамы неопределённого возраста с обесцвеченной головой и оборвал Пашин рассказ. Впрочем, было уже не до

15

него: группа прибыла не рабочее место.

- Что ж ты, Катерина, думаешь, про тебя забудем?

- Привет, Серёжа. Привет, мальчики. У меня к вам дело.

- Что, шуляйка, когда мы с тобой заторчим по зелени? - влез в разговор Паша и попробовал притиснуться к даме, которая загородилась от всех столом, оборудованным под лотерею.

- Иди ты, уголовная морда! Ростиком не вышел!..

- А ты на рост не смотри.

- Серёжа, я на сегодня, на вечер, твою группу арендую? Давай обговорим, а ребята пока обход сделают.

- Давай, пацаны, - скомандовал Сергей, и команда двинулась по улице.

Первым на их пути оказалось испитое существо, бывшее когда-то женщиной. Существо имело настолько проспиртованную физиономию, что, казалось, с щёк вот-вот закапает вино. Останется только облизываться для поддержания вечно пьяного состояния. Но пока этого не происходило, пьянчужка протягивала на руке самодельные цепочки. Никто однако на них не зарился. Можно покупать колбасу у толстой до безобразия тёти, можно покупать конфеты у беззубого, но как повесить на себя и считать красивой вещь, купленную у урода... Ребята без лишних слов попёрли алкашку, чтоб не занимала доходное место.

У одного из ларьков Витяи ещё двое разговорились с торговцем: тот на что-то жаловался. Миша и Пха-шпилер остановились в сторонке.

- Как эта шуляйкабашли гребёт? - спросил напёрсточник, которому не давали покоя крупные женщины. - Ведь барабан крутится...

- Ты про Катерину?.. Барабан-то крутится, но Катерина видит, какой шар выкатится. С ней пацанчик работает, её племянник. Она ему всегда всучивает выигрышный жетон.

- Неслабо... Ух, какая босявочка...

Паша снова загляделся на девушку. Это был ещё ребёнок лет шестнадцати. Светловолосая, в светлое одетая, с совершенно чистым взором, она

16

показалась Мише какой-то воздушной, когда порхнула немного в сторону,

чтобы поднять выроненную неуклюжим пузатым мужчиной двухсотку.

- Босявочка - это что?

- Шлю-уха, - протянул Паша.

- Да?.. Я б пошляков, как ты, расстреливал уже за то, что смотрят на таких... - он не договорил, и Паша, немного выждав, равнодушно спросил:

- Чего это?

- Да ты посмотрел - как грязью облил...

- Эх ты, хамло. Институт бы лучше свой закончил. Жизни не бычишь. Будут бабки - любая твоя...

Подошёл Сергей и, собрав свою группу в круг, объявил:

- Катерина приглашает бомбить иностранцев. Они с подругой сегодня вечером снимают двоих, я отвожу на хату, потом мы все вместе ждём сигнала, и, когда она их накачает путём, заваливаем и бомбим. Вторая - малолетка, так что в случае чего, ещё и милицией можно будет припугнуть...

- Серж, - вставил Миша и провёл пятернёй, как гребешком, по своей шевелюре, - я сегодня занят. Фатьянов предложил за тачками для них в Японию сгонять... Вечером как раз будем добазариваться...

- Когда вернёшься?

- Когда договоримся, я тебе позвоню...

- Лучше зайди завтра утром. Они тебе всё равно сами все бумажки сделают... Заказ дам.

- Зайду.

3

Ранним утром наедине с собой да ещё с первыми, слабыми и прохладными лучами солнца природа буйствовала своими простыми, но неповторимыми красотами. Зелень, холодная, в росе, весело расправляющая листья, была главной среди них. Туман большей частью уже рассеялся, и ничто не

17

напоминало о его недавней власти над поверхностью. Лишь на небольшой поляне у старого магазина блуждали пока белые клочья, как будто решили поиграться, не замечая, что их время вышло.

С сегодняшнего дня Костя решил "загнать" себя в режим, которого с перерывами придерживался с двенадцати лет, и поэтому, проснувшись ещё до шести часов, он пришёл к школе побегать и размяться. По дороге от гостиницы бежать постеснялся: здешний народ, из-за коров встающий рано, вряд ли бы это понял. В городе при виде бегущего навстречу утру человека кто-нибудь, затягиваясь сигаретой, подумает: "Молодец, бежит. А я вот не бегаю..." Здесь же - скорее всего так: "Придурок, бежит. Я не бегаю, никто не бегает..." Физрук Максим говорил Косте, что прежде он спозаранку делал пробежки до озера и даже окунался в воду, но теперь "не то".

После зарядки Костя внимательно осмотрел выглаженные вчера костюм и рубашку, а также галстук, ботинки и содержимое своего большого дипломата. Попробовал ещё раз, пишут ли ручки, особенно с красной пастой. Пролистал тетради с поурочными планами, тренируясь, всё ли помнит, что сегодня надо будет говорить. Позавтракал он на редкость быстро и, взглянув на часы, убедился, что времени остаётся довольно много. Вообще-то он собирался пойти в школу пораньше, когда на улицах малолюдно, но сейчас его учреждение, скорее всего, было ещё закрыто на замок. Костя вспомнил о режиме дня и достал англо-русский словарь. Потом взялся было за новую книгу, сборник не публиковавшихся ранее архивных документов, но услышал за стеной объявленное диктором время и решил, что можно идти.

В школе всё время до линейки, пока не дали звонок - уже в начале десятого - Костя сидел в кабинете у распахнутого окна, прислушивался к шуму голосов внизу и листал учебник истории для одиннадцатого класса. Лишь иногда отвлекали любопытные дети, которые заглядывали в класс. То ли отвлекали, то ли развлекали. Он не читал, но и ни о чём не думал. Вместо мыслей о предстоящей работе, в голове хаотично метались какие-то обрывки обо всём на свете. То Костя вспоминал себя в школе, когда приход нового учителя становился темой номер один первого сентября и вызывал среди школьников больше всего разговоров, споров и предположений. То думал о том, что теперь в это положение объекта общего внимания попал он, Константин Александрович. Вот ещё имя-отчество такие длинные! Будут коверкать да сокращать. Интересно, дадут ли ему прозвище? Сам он любил