18

окрещивать всех подряд и в школе, и в университете, и в армии... Надо всё сегодняшнее хорошенько запомнить. И учеников, и первые разговоры, и обстановку, и это праздничное утро.

Костя посмотрел в окно. Фоном светилу было чистое, нежно-голубое небо. Солнце уже высоко поднялось над деревьями и весело заглядывало в класс, наполняя его ярким светом и раскладывая по партам квадратики, углы и прочие фигурки светотеней.

Как оно дальше-то всё будет? Мечты о здоровом образе жизни на лоне природы, о доме и семье отошли на второй план. Школа, школа и школа. Отношения с разными классами, с хулиганистыми пацанами, донесение знаний, классное руководство... Но вот объявляют о построении, надо идти, командовать своим пятым "Б".

На асфальтированной площадке перед зданием школы заранее разметили мелом, где какому классу становиться. Одну из двухменьших сторон образованного прямоугольника занимал стол, возле него стояли щурящийся на солнце директор Виктор Степанович и завуч Маргарита Львовна, которая по-генеральски озирала местность и перстом указывала на недостатки. По указанным направлениям с неохотой отправлялась не устранение организатор Ольга Васильевна. Дети и классные руководители быстро образовывали правильную форму, и лишь с первым классом возникла путаница: новоиспечённых учеников никак не могли поставить так, чтобы они были видны всем.

Костя подошёл к своим - они уже построились - поздоровался и, обратив внимание на стоявших поодаль у клумбы немного растерянных девчонок, спросил:

- Казина, Сидоренко, Неёлова?

- Это я Казина, а чо?

- Казина, Трусенко - в 5 "Б", Сидоренко, Неёлова - в 5 "А".

- О, я к вам? С такой шпаной?.. А Трусенкинету...

- Кто тебе виноват? Не надо было оставаться на второй год. Становись сюда.

В это время первоклассники сделали последнее перемещение, и

19

торжественная линейка была объявлена. Выступили директор, его замы... Детей хватило на десять минут, и, когда пошли поздравления от совхоза, администрации села, родителей, до дальних углов живого прямоугольника голоса ораторов уже не долетали.

В общем-то Костины пятиклашки не шумели; просто они спрашивали друг друга: "Что там сказали?" и старались выглянуть вперёд, для чего многим не хватало роста. Когда первый класс стал читать стихи, вся школа уже подвинулась за свои линии на асфальте, и, так как слышать хотели все, невозможно было разобрать ни слова. Наконец, взаимные любезности первого и одиннадцатого классов закончились, а вместе с тем и торжественная часть, и школьники хлынули в двери. Костя попридержал своих, чтобы уберечь от давки, но мальчишки посчитали ниже достоинства заходить последними, Казина объявила, "что она не дура здесь торчать", и класс постепенно тронулся. Оставалось лишь сказать, чтобы подымались наверх, "в историю". Над опустевшей площадкой теперь летала в одиночестве лёгкая мелодия с какой-то старой пластинки: динамик выставили в раскрытое окно директорского кабинета с самого утра; и лишь ободранные лепестки цветов, которые валялись повсюду, показывали, что здесь был праздник. Косте всё это напомнило собственные школьные годы, демонстрации первого мая или седьмого ноября.

Он последним вошёл в школу, открыл пятиклассникам кабинет, и, когда все угомонились и перестали сыпать вопросы ("Вы у нас будете классным руководителем?""Садиться можно, как хочешь?" и т.п.), начал раздавать учебники.

Ребята, меня зовут Константином Александровичем. Я буду учить вас истории. Вы закончили начальную школу. Наталья Олеговна теперь будет учить первый класс. У вас будут разные учителя, и один из них - классный руководитель - будет заниматься вами больше других. Знаете, кто такой классный руководитель?

- Знаем!! Вы у нас будете!..

Класс так грянул подтверждением, что Костя решил больше вопросов не задавать.

- А теперь я раздам вам учебники. Тихо, тихо!.. Тихо, без яканий! Вот у меня бумажка, из которой видно, как кто относился к учебникам раньше.

20

Соответственно, у кого пятёрки, тот получит первым и так далее.

- А мне давали плохие, была тройка! - воскликнул один, и тут же его поддержало полкласса.

- Ребята, - Костя по-дирижёрски поднял руку, - почему вы думаете, что я вас обижу? Вот если сделаю что-то несправедливое, тогда можете ждать от меня плохого всегда. Но ведь ещё не делал?.. Поэтому давайте без криков, без обид. Вот он сказал. Как тебя зовут?

- Ярцев.

- Имя, дурак! - вставила одна из девочек.

- Пошла ты... Дима.

- Дима сказал про учебники, зачем же остальным кричать? Вы только повторяете его слова. Значит сделаем так: последними получат учебники те, кто в прошлом году имел вторую оценку хуже первой. А в первую очередь те, у кого в течение года состояние учебников не ухудшилось: было "пять", и осталось "пять"; было "четыре", и осталось "четыре"; было "три", и осталось "три"... Я думаю, это справедливо. Ну, и особо не переживайте: новых почти нет.

Выдача учебников заняла едва ли не всё время классного часа. Ещё не раз Косте приходилось гасить огонь разгоравшейся склоки: теперь уже дети упрекали друг друга за то, что "выбираешь всё получше" и "долго перебираешься". Но, с другой стороны, молодой учитель поймал себя на мысли, что ему приятна жажда ребят поскорее получить учебники. Приятно и то, как, взяв наконец стопку книг, они затихали и с интересом перелистывали каждую в поисках красивых иллюстраций. Всё-таки стремление к новому и интересному -один из главных двигателей человеческой жизни.

Оставшиеся до звонка минуты Костя употребил на выборы редколлегии и старосты. Это дело прошло довольно-таки быстро, стоило только ребятам выяснить, что редколлегия - это те, кто любит рисовать, а староста - тот, кому будет подчиняться весь класс. Света Казина сама вызвалась в помощники классного, и почти никто не возражал.

Прозвенел звонок, и до завтрашнего дня Костя со своим 5 "Б" расстался. Он спустился на первый этаж в учительскую, где собрался почти весь

21

Педколлектив, и завуч Маргарита Львовна говорила о расписании на следующий день и о временных журналах.

- Как вам ваш пятый? - спросил Костю кто-то из коллег.

- Шумные и недружные какие-то...

- Вы с ними построже. Распустила их Наталья Олеговна...

- Да, пятый класс - самый важный период, - согласился ещё кто-то. - Какие будут сейчас, такие и дальше.

Костя присел в уголок, достал из кармана пиджака блокнот и стал пробегать глазами список дат событий мировой истории.

Предстоял первый в жизни урок в роли учителя и сразу в одиннадцатом классе, поэтому Костя побаивался проверки и готовил в уме ответы на то, о чём, по его предположениям, могли спросить молодого учителя старшеклассники.

В учительскую вошёл Виктор Степанович.

- Константин Александрович, как настроение? Боевое? Ничего, не бойтесь. Одиннадцатый класс у нас хороший. О жизни любят поспорить. Их только зацепить, и всё будет прекрасно...

- Всё строго по плану урока, - прибавила к директорскому напутствию своё завуч, - никакого панибратства, построже сними, и всё будет, как положено... Вы представите его?

- Не хочет, - весело ответил директор. - Говорит: сам.

- Нет, нет, не нужно, - вставил Костя и подумал, что хорошо бы прибавить какой-нибудь аргумент, но в голову ничего не шло.

К счастью, дали звонок, и он поспешил в кабинет. Дурацкой сцены представления с неизбежным "прошу любить и жаловать" вроде бы удалось избежать.

Выпускной класс - пятнадцать человек - встретил с молчаливым любопытством. При виде учителя все встали, на приветствие ответили едва ли не хором. Костя поторопился их посадить, так как заметил на многих лицах улыбки, говорящие о том, что всё происходящее ребята

22

воспринимают, как спектакль. Он назвал свои имя-отчество, сказал несколько слов о предстоящей учёбе.