Открытый прицел и запах напалма

По прибытии на базу людей Пилигрима разместили в казарме, где Са**нов и К**шеев уже побывали ранее в компании мародеров. Ополченцев на "четверке" собралось человек сто пятьдесят, не меньше. Похоже, сюда стянули почти всех "востоковцев", кроме тех, кто был задействован на боевых операциях.

Первый взвод первой роты поселился на втором этаже; кто как устраивался. Са**нов сразу же отнес туда свой рюкзак и карабин, припрятал, а затем спустился вниз, дабы помочь товарищам разгружать вещи из КамАЗа.

Внезапно раздавшаяся отчетливая команда по громкой связи: "Батальон "Восток"! Воздух! Приготовиться к бою!" - заставила многих людей вздрогнуть.

Команда повторилась еще раз: "Батальон "Восток", покинуть помещения!" Но бойцы уже уносили ноги, покидая ненадежное здание, в котором и перекрытия между этажами были деревянными, как выяснилось позже после одного несчастного случая. А с авиацией - известное дело - шутки плохи.

Са**нов, пробираясь среди бегущих табуном по лестнице ополченцев, рванул наверх. Ему повезло, что он ни разу не споткнулся и не упал, иначе бы запросто пересчитал носом ступеньки, с приобретением синяков и шишек. В лучшем случае. В худшем - могли и вовсе затоптать. Схватив карабин, он выскочил на улицу и стал искать К**шеева, но тот в поле зрения не попадал.

Куда он, елки-моталки, задевался?

Кто-то, едва не столкнувшись с Романом, шарахнулся от него в сторону и, пригибаясь, побежал через плац в сторону КПП, к недостроенному зданию с открытым, без ворот, бетонным полуподвалом. Туда уже загоняли технику: "отжатый" у вэвэшников старенький БТР-70, который позже, из-за крутого земляного ската, пришлось оттуда выталкивать. Рабочим у него оказался только один бензиновый двигатель - сто двадцать лошадиных сил недостаточная мощность для бронемашины весом в одиннадцать с половиной тонн.

- Чего стоим?! Прячься! - раздался чей-то громкий голос со стороны.

Са**нов задрал голову, провел по небу глазами, а затем поднял ствол карабина и попытался ухватить в прицел врага. "Неужели нас будут бомбить?!" - мелькнула шальная мысль, от которой по коже пробежал мороз. По звуку - то приближающемуся, то отдаляющемуся, - он определил: штурмовик барражирует над базой, гудели мощные турбины, но самого самолета не видел. Мешала низкая облачность.

Конечно, должно быть, он выглядел смешно со стороны, ибо при помощи карабина сбить современный самолет на такой высоте - это то же самое, что подстрелить из рогатки Звезду Смерти из "Звездных войн". Но Роман смотрел много фильмов о давно минувший войне, где красноармейцы попадали из винтовок в пикирующие немецкие "мессершмитты" и "юнкерсы", и почему-то был уверен: и у него выйдет не хуже.

- Чего ты замер! Эй, братка, давай к нам! - опять крикнули, но уже с другой стороны. - Сейчас утюжить будет!

Это знакомое по фильмам про войну "утюжить будет!" вырвало Романа из замешательства и дало понять, что пора отсюда сваливать, пока жареный петух не чирикнул. Он развернулся и рванул с места, принял влево от казармы и побежал по направлению к столовой, где и спрятался за деревом - попытка защиты, которая мало что гарантировала. Скорее была маскировкой.

Осмотревшись по сторонам, Са**нов заметил пару бойцов в кустах, с торопливой ненасытностью куривших сигареты, и уже знакомого человека, вчера интересовавшегося кортиком. Чеченец прятался невдалеке, за толстенным тополем. Было заметно, что тот зол, напряжен - да. Но не напуган.

- Привет! - поздоровался с ним Роман, так и не вспомнив имени горца. И успел подметить, что левая рука у того была на перевязи, а лицо все в ссадинах.

- Прывэт, брат! Как кортык? - отозвался молодой чеченец, ощерив в улыбке крепкие зубы.

- На месте! - отозвался Роман. И тоже улыбнулся, сверкнув золотыми коронками.

Чеченец прислонил автомат к колену, приветственно махнул здоровой рукой и отвернулся.

Больше Роман его никогда не встречал.

С другой стороны - в пяти шагах от Са**нова - сидел на корточках рыжий мужик. Его огромные покатые плечи тряслись. Сначала Роману показалось, что тот скулил, как пойманный за хвост зайчишка, а оказалось, этот обладатель ботинок сорок шестого размера молился, озираясь по сторонам и с опаской поглядывая на небо. Вид у него был такой, будто он с луны свалился и не поймет, где он.

Увидевши Са**нова, тот обратился к нему, решив сыграть славную роль наставника заблудших душ. Но попал пальцем в небо.

- Да иди ты! - вздыбился Роман. - Не верую я! Мура все это.

- Это зря, ты знаешь... - с хрипотцой в голосе, опять начал рыжий, потерев кулаком свой вспотевший лоб.

- Разговор закончен! - резко оборвал его Роман, оставаясь непреклонным.

Са**нов решил уйти с этого места, дабы его больше не доставали "крышей" господней и "златыми горами" в раю. Что толку от того, чего не увидишь и не пощупаешь? Не клевал он на такую приманку, хотя был не против Русской Православной Церкви, но и не любил, когда ему что-либо навязывали. Считал, лишь рабы вымаливают прощение - авось, простят. Сверх того, рыжий сосед уж очень был похож на "банного листа" из псевдохристианской организации "Свидетели Иеговы", а Роман таких на дух не переносил.

"Какого хрена этот бздиловатый сектант тут вообще делает?" - озадачился он.

Короткими перебежками Са**нов добрался до столовой. Там, за стеной из силикатного кирпича, собралась дюжина бойцов, доносился приглушенный разноголосый говор. Они были многолики в национальности, но в основном - кавказцы. В руках у одного блестела стеклянная змейка мусульманских четок, с золотистой кисточкой. Среди них находилась и симпатичная чернявая девушка лет двадцати пяти, русская, в темно-синей майке, камуфлированных штанах и кроссовках. У нее на лопатке Роман заметил татуировку в виде изогнутой ящерки.

Вскоре из столовой вынесли трехлитровую бутыль с горячим чаем, одноразовые стаканчики и печенье. Завязалась беседа. Слышались слова: "правосеки", "аэропорт", "вертушки" и прочие, ныне очень часто ходившие в обиходе.

Девушка принялась что-то рассказывать - с грустью в зеленых глазах, но с живым лицом. Ей наверняка нужно было выговориться, а чеченцы, стараясь не надавливать на душевные раны, пытались ее успокоить, подбодрить, даже немного развеселить. Она была в центре внимания. И время от времени эмалевая улыбка таки проскальзывала на ее утомленных от скорби губах.

Са**нов впервые увидел девушку в форме, ополченку, что его удивило внутренне. Не женское это дело - война. Кто-то скажет: как все вроде просто? чего тут особого? Нет. Это мнимая простота. Чего уж тут говорить, не всякая на такое сможет решиться и сказать "иду на вы", ведь двух судеб у человека не бывает. Роману она сразу показалась эдакой воскресшей Орлеанской девой, полной героизма, готовой идти на костер ради защиты своей родины и любви. И теперь она несла на себе этот крест.

Прихлебывая чай из размякшего пластикового стаканчика, Роман подумал: "Какие пути-дороги ее в ополчение привели?" - и сразу начал прислушиваться.

Сложна оказалась ее судьба. Ее военные будни начались со смерти мужа, похороны которого назначили назавтра. Погиб он позавчера в районе аэропорта от пули снайпера. Она же, будучи, правда, не стрелком, а санитаркой в ополчении, вывозила оттуда раненых в высоком кузове грузовой машины. Девушка отметила случай, когда командир, опасаясь за ее жизнь, отдал приказ своим бойцам, а те, ввосьмером, повалили ее на деревянный настил и прикрыли своими телами. "...Навалились на меня, блин, что из меня чуть кишки не полезли! Я их таким матом крыла!.." - вспоминала она, встряхивая волосами, рассыпавшимися по плечам, уже успевшим подрумяниться на солнце.