Она вышла на остановку, пропустила один автобус, в котором водителем была женщина, а в следующий автобус, где водителем был молодой мужчина, вошла и спросила, как она может доехать до Квинса. Она уже отвыкла от той реакции мужчин на неё, которая была раньше. Беременность, роды, почти полгода домашнего заточения в Нью-Йорке – всё это время было не до взглядов. А сейчас она снова почувствовала себя прежней Аидой, магия её обаяния не покинула её.
Она нашла нужный автобус, спросила водителя, может ли она без оплаты проехать до Квинса, потому что у неё сумку вырвали из рук, что было для Нью-Йорка довольно обычным явлением. Водитель, конечно, не мог ей отказать.
В этом месте она уже ориентировалась, быстро дошла до дома и попросила секьюрити открыть дверь запасным ключом. Сразу позвонил Бил – не на домашний телефон, на мобильный. Он явно был разочарован, когда на его вопрос, где она, Аида ответила:
-Дома. Где я ещё могу быть?
Через 10 минут он занёс спящего ребёнка, потом коляску и сразу направился было уходить. Аида из спальни не вышла, как будто занятая укладыванием проснувшегося сына. Ну, как он мог уйти без такого допинга, когда Аида цеплялась за него, плакала и умоляла навсегда бросить Стеллу и начать с ними такую счастливую жизнь, а он вырывался из её объятий и так сурово бросал на прощанье:
-Скоро уже, потерпи ещё немного.
От порога он стал объясняться с ней:
-Я не изверг же, чтоб Ромика (так они называли своего Ромео) без матери оставить. Я просто хотел тебя в чувство привести. Как ты могла вызвать полицию? Кто тебя научил? Ты же настоящая тёлка, и додуматься до этого сама не могла. Вот кто тебя научил, пусть и занимается твоими документами и кормит тебя.
-Кто меня научил? У меня есть хороший учитель – это ты, - ответила Аида, уже успокоившаяся совсем. – И ещё неизвестно, чему мне придётся научиться с вашей семейкой. Не знаю, кого уж вы там вместе убили что ли, что ты не можешь расстаться со Стеллой. Я же вижу, что ты действительно любишь меня и души не чаешь в Ромике. Что тебя там держит?
-Как, по-твоему, почему моя мама до сих пор не знает о тебе и о Ромео? Она сидит в инвалидном кресле после инфаркта, и она сразу просто умрёт, если узнает, что я женился на женщине другой национальности и религии. А со Стеллой у нас общий бизнес, и всё, что мы имеем записано на неё. И я знаю, к сожалению, что ты рано или поздно бросишь меня. Я же не совсем дурак, знаю, какая у нас разница в возрасте, я и так говорю всем, что Ромик - мой внук; к тому же, я понимаю, что ты представляешь меня совсем не таким, какой я на самом деле. А Стелла – хорошая женщина, она много для меня сделала, и не заслуживает, чтоб я её бросил. Она и ситуацию с тобой примет, и даже ещё поможет тебе. Как ты до дома добралась? – совсем примирительно спросил он.
Тут Аида ну никак не могла удержаться, чтобы не спровоцировать своего богатого-интеллигентного-любящего на очередной взрыв агрессии. Она полуобняла его и подвела к зеркальной двери, где они отражались во весь рост.
-Посмотри на меня. Неужели ты думаешь, что у меня может возникнуть вопрос, как доехать до дома?
Бил разъярился по-настоящему, потому что увидел не только сияющую молодостью и женственностью Аиду, но и себя рядом. Блин горелый, змейский нос, собачий потрох (это было одно из самых невинных его ругательств, правда, вместо «нос» он говорил другое слово, покрепче). Неизвестно, чего эти дуры-бабы находят в нём, вешаются на него и создают ему проблемы. Ну, зачем ему эта незаслуженная радость, такая женщина, о которой мечтает каждый мужчина?
-Вот если ты такая умная, то и живи сама, без меня. А квартиру освобождай. Отец каждый день скандалы устраивает. Ему квартира нужна. Если он маму опять до инфаркта доведёт, ты будешь виновата.
Он оставил Аиду без единого цента, даже карточку с «детскими» деньгами забрал. Аида изредка подрабатывала на уборке дома дочери Била, которая, кстати, была старше Аиды. Через пару дней она должна была поработать и получить небольшую сумму. А пока это было хорошим поводом сесть на диету и сбросить лишние килограммы, набранные во время беременности. Бил приезжал каждый день, проводил несколько часов с сыном, был безотказным, когда Аида просила его посмотреть за ребёнком, если случалась возможность подработать. Она никак не могла понять, чем же занимается её муж. Он жаловался, что фирма не приносит дохода, но вроде бы ничем не занимался и от вопросов Аиды отмахивался, чем вызывал у неё любопытство и недоверие. Иногда он тоже подрабатывал в качестве шофёра на обслуживании торжественных мероприятий, но через день-два эту работу бросал из-за нестерпимых болей в спине, как он говорил.
Оба они ждали, когда же придут документы из иммиграционных инстанций, чтобы Аида могла работать. Отношения были напряженными, всё шло к тому, что как только Аида сможет работать, они разбегутся. И тут случилось несчастье: умер брат Аиды. Как только она уехала, мама энергично взялась за семью сына и довела отношения с невесткой до такого состояния, что молодые бросили квартиру и уехали жить на благоустроенную дачу, которая тоже, конечно же, принадлежала маме. Это давало ей право приезжать к ним и туда в любое время, когда ей заблагорассудится, чтобы навести свой порядок и поставить обоих на место. Невестка, которая была не седьмом месяце беременности, не выдержала и уехала к своей маме. Что случилось с братом на даче, точно неизвестно, но когда мать приехала с очередным визитом, он был мертв. Сердце не выдержало.
Мама рыдала и тут же, после сообщения о смерти сына, стала категорически требовать, чтобы Зина бросала эту Америку и немедленно с ребёнком возвращалась к ней.
Бил в этой ситуации вёл себя достойно. Он всё время был с Аидой, её маме выслал деньги на все траурные мероприятия, не создавал ни одной конфликтной ситуации. Смерть близких всегда заставляет людей что-то переосмыслить, переоценить, отказаться от каких-то вздорных, в общем-то, мелочей. Аида очень страдала, потому что очень любила брата, потому что жалко было маму, которая так ничего и не поняла. Если бы Аида вернулась, она и Ромик стали бы очередными жертвами неуёмной маминой любви, властности и её желания построить жизнь детей так, как ей хочется, потому что она лучше их самих знает, что им на самом деле нужно.
Не время было сейчас с мамой выяснять эти отношения, это бы прозвучало, как обвинение в смерти брата. Да это было бы несправедливо, потому что её брат был взрослый человек в здравом рассудке, и у него, как и у любого нормального человека, всегда был выбор, соглашаться или не соглашаться быть марионеткой даже у родной матери. А мама продолжала по нескольку раз в день звонить по телефону и прямо-таки требовала ответа, когда Аида вернётся.
Снова помогла ей московская тётушка, которая сама тоже не могла с женой брата нормально общаться и тем более разговаривать с ней на эту тему. Учитывая все эти дипломатические нюансы, она посоветовала Аиде при разговоре с матерью сослаться на Библию. И в очередной сеанс переговоров, когда мама обвиняла дочь, что она забыла заповеди Бога о почитании родителей, Аида ей сказала:
-Мама, я тебя почитаю, но ты не можешь меня обвинить, что я живу не по божеским законам. В самом начале Библии, на второй странице, написано: «…оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Бытие, гл. 2, -24). Как вы с папой прилепиились друг к другу, так и я со своим мужем.
Мама просто бросила трубку, но обрабатывать Зинаиду не перестала, просто тональность поменяла: стала жаловаться на свою горькую судьбу, когда её все бросили, так что ей даже некому будет оставить нажитое добро. На это Аида ей ответила, что ей ничего не нужно, пусть родители долго живут друг для друга, а наследство, если уж об этом она заботится, пусть оставит второму внуку, который со дня на день родится. Слава Богу, что мама не знала, что её Зинаида, умница и красавица, всего лишь непонятно какая вторая жена, и не известно, с какого бока она прилепилась к своему мужу, и прилепилась ли вообще.
