Ничто из этого не могло скрыть годы сильного пьянства и злоупотреблений, которые перенесло её тело. Она была слишком худой, её волосы, хоть и аккуратные, выглядели хрупкими и в них были заметны седые корни, остальная часть была выкрашена в тёмно-коричневый, явно в домашних условиях, и срочно нуждалась в обновлении. Её лицо было морщинистым, кожа обвисла, руки были тонкими, с выступающими венами, суставы казались огромными, видно было все косточки, отчего её руки походила на когти.

Моя мама, стоявшая неподалеку и злобно смотревшая на Мэри, по сравнению с мамой Колта выглядела просто воплощением юности и жизненной энергии. Они были приблизительно одного возраста, но мама выглядела лет на тридцать моложе.

Мэри повернулась и смотрела, как мы идём к ней. Она осмотрела нас обоих, потом её глаза опустились на наши соединённые руки, а потом закрылись, медленно, как будто она испытывала какую-то боль внутри.

Потом она открыла глаза, и Колт остановил нас в трёх футах от неё.

— Алек, — сказала она глубоким, хриплым и неженским голосом от многих лет курения травки.

Я вздрогнула всем телом, когда услышала, что она назвала Колта этим именем, и поклялась себе, в его постели или вне её, больше никогда не называть его так. Я наконец поняла, почему он ненавидел это имя. В её устах оно звучало ужасно.

— Я могу тебе чем-то помочь, ма? — спросил Колт.

Она повесила сумочку на плечо и переступила с ноги на ногу.

— Я кое-что слышала.

— Да? — спросил Колт. Даже несмотря на то, что это было приглашение, то, как он его произнёс, давало понять, что он не хочет ответа и ему всё равно, каким он будет.

Она посмотрела на меня, потом задрала голову, чтобы посмотреть на Колта, и я заметила, что она сильно усохла. Оба Тед и Мэри Колтон были высокими, поэтому и Колт был высоким. Я всматривалась в неё, стараясь увидеть в ней красоту, ломая голову в попытках вспомнить её, когда она была моложе, вспомнить папу Колта, пытаясь понять, как эта женщина и её муж создали такого мужчину, как Колт, и не могла.

— Я слышала, ты уладил всё с Феб, — сказала она.

— Уладил, — ответил Колт коротко, не поощряя дальнейший разговор.

— Я рада, — сказала она ему, но он не ответил, так что она посмотрела на меня и сказала: — За вас обоих.

Я не знала, что сказать, но подумала, что должна сказать хоть что-то, так что пробормотала:

— Спасибо, миссис Колтон.

Она кивнула, я замолчала, и Колт тоже хранил молчание.

— Я слышала и другие вещи, — продолжила она, снова глядя на Колта.

— Не верь всему, что слышишь, — сказал ей Колт, и её брови дрогнули.

— Ты в безопасности? — спросила она.

— Да, — тут же соврал Колт.

Она склонила голову набок, почти как мой папа, медленно двигая шеей. Она знала, что он соврал.

Потом она выпрямила шею, вдохнула и объявила:

— Твой отец выходит из тюрьмы.

— Хорошо, — сказал Колт, но он не звучал довольным, а просто вежливым — так вежливо говорят люди, когда оказываются в положении, когда они вынуждены быть вежливыми, но на самом деле им всё равно.

— Он бросил пить, Алек. Мы оба. На этот раз окончательно. Мы стали ходить в церковь, — сказала она ему.

— Хорошо.

Тон Колта не изменился.

Она прикусила нижнюю губу, показав зубы, не как делал Колт, когда злился. Она волновалась, а Колт не оказывал ей никакой поддержки.

Потом она сказала:

— Я подумала, что, может, ты захочешь знать, может, ты захочешь...

— Он не захочет, — перебила её мама.

Мэри повернулась к маме, всё ещё двигаясь медленно, настороженно и неуверенно, может быть, даже испуганно или, возможно, стесняясь, и тихо сказала:

— Джеки.

— Тебе хватило наглости прийти сюда, Мэри Колтон, — сказала ей мама, и папа придвинулся ближе к ней.

— Я пытаюсь поступить правильно, — сказала маме Мэри.

Мама издала короткий злой смешок и спросила:

— Поступить правильно?

— Джеки, — пробормотал Колт.

Но Мэри сказала, заглушая его:

— Да, Джеки, поступить правильно.

— Что ж, ты опоздала на сорок четыре года, — огрызнулась мама.

— Джеки, дорогая, давай пойдём с тобой в кабинет, — сказал папа.

— Я не оставлю Колта здесь с ней, — возразила мама.

— Джеки, он...

Папа замолчал, потому что мама так глянула на него, что её взгляд любого заставил бы замолчать, даже папу. Потом папа перевёл взгляд на Колта, а мама обратно на Мэри.

Я решила вмешаться, пока мама на самом деле не сорвалась, и сделала маленький шажок вперёд, не отпуская руку Колта.

— Миссис Колтон, — окликнула я, и она повернулась ко мне, — любезно с вашей стороны, что вы зашли сегодня и дали нам знать о мистере Колтоне. Но как насчёт того чтобы отправиться домой и дать Колту возможность подумать обо всём этом. Если хотите, идёмте в кабинет, и я запишу ваш номер. Если он захочет позвонить, он свяжется с вами. Хорошо?

Колт сжал мою руку, и я сжала его в ответ. Мэри переводила взгляд с Колта на меня.

Потом она сказала:

— Хорошо, Феб.

Я махнула головой себе за спину и сказала:

— Идёмте.

Я отпустила руку Колта, но посмотрела ему в глаза, поворачиваясь к кабинету. Его лицо всё ещё было невыразительным и застывшим, на нём было невозможно что-либо прочитать, оно ничего не выдавало. Если он так смотрел на свою мать, чудо, что она не сбежала за дверь.

Я пошла к кабинету, и Мэри последовала за мной. Она стояла около стола и выглядела неловко и совершенно не на месте, её рука конвульсивно сжимала ремешок сумочки. Она продиктовала мне номер своего телефона, а я записала его в блокнот на столе.

Закончив писать, я выпрямилась и увидела, что она смотрит на закрытую дверь.

Потом она повернулась обратно ко мне, продолжая сжимать и разжимать руку на ремешке сумочки, и торопливо сказала:

— Я слышала, что тебя допрашивали ФБР. Я слышала, что твой бывший муж был убит в Сент-Луисе. Я слышала, что полиция была у тебя дома. Я слышала, что Чип Джадд работал дома у Алека, устанавливал сигнализацию. Я много чего слышала, Фебрари. — Её глаза начали блестеть, и я заметила, как побелели её суставы, так крепко она сжимала ремешок сумочки. — Он соврал мне, Алек соврал. Вы в опасности.

— Всё хорошо, миссис Колтон.

— Вы в опасности.

— Всё хорошо.

Она затрясла головой, быстро и беспорядочно, потом перестала и сказала:

— Я подвела его.

Тут она была права, так что я промолчала.

— Я знаю, что подвела. Знаю. Мой мальчик, — прошептала она последние два слова, снова покачала головой, и её глаза заблестели сильнее. — Он всегда... — начала она, потом замолчала и начала снова: — Ты... ты так много значила... он и ты... — Она снова покачала головой и сказала: — Он вернул тебя, и вы в опасности.

— У нас всё хорошо, миссис Колтон.

Слёзы наполнили её глаза, но не пролились, лишь дрожали над нижними веками, блестя в свете потолочных ламп. Она смотрела на меня, не отводя глаз.

Потом она прошептала:

— Ты тоже врёшь.

Я ничего не ответила, потому что она уже отвернулась и пошла к двери. Я последовала за ней. Она подошла к Колту, медленно, неуверенно и настороженно, как будто готова была сорваться с места, если он сделает резкое движение.

— Надеюсь, ты позвонишь, Алек, — сказала она ему и быстро взглянула на маму, не желая давать Колту возможности ответить, зная, что ей не понравится то, что он мог сказать. — Извини, Джеки, — тихо сказала она. — Ты права, я знаю, это нагло, и я знаю, что ты не поверишь, но я просто беспокоюсь за твою дочь и своего сына.

Потом, прежде чем мама успела ответить, она торопливо вышла, продолжая сжимать сумочку.

Как только дверь закрылась, в баре раздался гул разговоров, и я подняла глаза на Колта. Он пристально смотрел на дверь.

Я взяла его за руку и сжала её.

— Ты в порядке?

Он посмотрел на меня и потянул меня ближе к себе.

— Это случается время от времени.

— Да?

— Ты в порядке, чувак? — спросил Морри из-за барной стойки.