- И что же тут было, а? - спросил вслух Йон, обращаясь к портрету. -Эй, придурок, ты меня слышишь?
Портрет закономерно не ответил, и Рейке не осталось ничего, как самому попытаться понять, чем же нарисована эта картина.
Кровь. Разбитая мебель. Синяки на лице и груди убитого, и три пореза на теле, нанесенных умелой рукой кота. И такая кровь. Не вяжется.
Давным-давно Йону доводилось видеть, как работают севрасские наемники. Это было чисто. Тень, возникшая из ниоткуда, исчезала в никуда, оставляя после себя труп в луже крови. Поймать эту тень было невозможно, потому что только самый яркий свет способен отделить ее от порождающей тени ночи. А времени на такой свет у потенциальных жертв не было никогда. В этом ценность севрасцев. Мастера ножа, что еще скажешь.
И, вдруг, политый кровью бардак. Что случилось? Покойник сопротивлялся? Смешно. Нельзя сопротивляться тому, чего не видишь. Но у тула морда в синяках, а, значит, убили его не сразу.
Йон покружил по комнате, внимательно глядя под ноги. Разбитый столик, среди щепок и лакированных обломков, вперемешку, фарфоровые осколки, размазанная еда, цветы. Пришлось встать на колени, чтобы поближе разглядеть это месиво. Крошки печенья и цветочный мед. Красное вино разлилось, запах специй до сих пор силен. Стол был накрыт для свидания с женщиной, на деловые встречи такое не подают. Йон развернулся к столику спиной, сел, скрестив ноги. Он был готов сто лян поставить, что отсюда все и началось. Отсюда, от лакированного столика со сладостями, окруженного десятками мягких шелковых подушек.
У Ойзо-младшего разбито лицо. Один удар пришелся справа, в губы, второй в левую скулу. И синяки по груди, мелкие, но частые.
- Ах, ты ж скотина! - выдохнул Йон, когда сообразил, чем конкретно занимался тут накануне гибели магистратов сынок. Он часто видел такие повреждения там, в далекой другой жизни, когда ему притаскивали насильников. Так бьет, сопротивляясь, жертва, прижатая к земле тяжелым мужским телом. - Кастрировать тебя мало, сучье вымя!
Он встал и огляделся. Все верно. Жертва сопротивлялась. И вот почему так легла кровь. Перед смертью Ойзо бегал по комнате, то ли спасаясь, то ли пытаясь догнать убийцу. Последнее, конечно, маловероятно.
Интересно, кто она, эта несчастная? Вряд ли из общества, иначе шум бы уже подняли, да и где приличная девушка сможет связаться с севрасцем? А, значит, ходил этот мальчик из хорошей семьи по борделям и розовым домикам...
Насвистывая под нос, Йон завершил круг почета по комнате и остановился у нетронутого дракой угла. Алтарь венчала статуэтка Повелителя Быков, типичный выбор покровителя для мальчиков из чиновничьих семей, которым от мысли о служении посвященных делается мокро в штанах. Причем даже здесь поклонение хромало, вон и портретик стоит над алтарем. Нехорошо.
Быстрыми, привычными движениями Йон распотрошил комод, выдвигая ящички. Сунул в нагрудный карман перевязанную розовой лентой пачку надушенных писем, в другой - стянутую простой бечевкой пачку счетов. Поковырял пальцем в фарфоровой баночке с духами. Запах был приятный и жить не мешал, небось, стоят такие как три месячных дохода малолетнего дока. Подумав, сунул баночку в тот же карман, что и счета.
Еще раз окинул взглядом композицию на алтаре и вдруг заметил, что в жертвенной чаше, из-под уложенных пирамидкой яблок, торчит голубой шелковый лоскут. Пришлось, предварительно извинившись, вытащить его наружу.
Это оказался маленький плотный сверток. Йон потыкал в него пальцем, пытаясь на ощупь определить содержимое, но тут за перегородкой раздались голоса. Он отчетливо различил слова "дознаватель", "магистрат", потом был вопль и в тот момент, когда перегородка отъехала в сторону, Йон рыбкой выпрыгнул в окно, порадовавшись, что не стал снимать ботинки.
Привычно перекатился по земле, смягчая удар, и, вскочив, понесся прямиком к забору. Фора у него была приличная, учитывая, что те два болвана у двери умудрились разуться из уважения к хозяину дома.
И точно, крики и шум ломаемых роз донеслись до него только после того как он взлетел на забор. Приземлился на ноги и галопом понесся в сторону парка, туда, где щедро расставлены чайные, павильоны проката лодок и прогуливаются, никуда не торопясь, жители окрестных домов. Там у него есть шанс затеряться, не то что среди фигурно стриженных кустов, и ровных газонов.
- Лови его! - заверещали ему вслед и он припустил еще сильнее, радуясь, что за все прошедшие годы не набрал лишнего веса. Военные оказались не столь неповоротливыми, как он сначала подумал.
Петляя зайцем между цветущих азалий, он выскочил на посыпанные песком тропинки, и побежал, стараясь не слишком распихивать неторопливых прохожих. Набитый бумагами карман неприятно хлопал по боку.
Сзади, с воплями, неслись военные. Отставать они явно не собирались.
Йон резко повернул вправо, туда, где у прудов высились резные чайные домики. Пробежал еще с десяток шагов и нырнул внутрь одного из них. Широко улыбнулся ошеломленной официантке, пересек зал и скрылся за шторой, отгораживавшей кухню.
Бодрые армейские ребята влетели следом буквально через несколько секунд.
- Да поймайте же мне его, идиоты кривоногие! - донеслось до Йона, и он остановился, узнав этот голос.
Потом неторопливо вышел через заднюю дверь, за которой росли густые и живописные кусты сирени, и, повернув направо, замер под стенкой чайной, в густой тени.
Ребята, как он и ожидал, окрестности осматривать не стали. Вылетели ласточками на задний двор и, пыхтя и продираясь сквозь ветви сирени, понеслись дальше. Все, кроме одного, того, которого сама Судьба, похоже, решила вытащить из прошлого и сунуть под нос.
Рейке подождал, пока отдалится шум и топот, и тихо встал за спиной третьего из военных.
- Доброго тебе утра, Теон.
Тот подпрыгнул, резко развернулся и одновременно зашарил рукой по боку, нащупывая оружие. И только потом узнал и замер.
Йон задумчиво разглядывал ошеломленного офицера. За прошедшие восемь лет Теон Делко изменился, отрастив усы, брюшко и полковничьи знаки различия.
- Йон?
- Я, - кивнул Йон, заложил руки в карманы и прислонился к стене. - Это меня ты тут ловишь?
Он кивнул в сторону убежавшей парочки. Не смог отказать себе в удовольствии поглядеть на вытягивающееся лицо бывшего знакомого.
Теон Делко все еще боялся его. Этот страх, тщательно скрытый под синей униформой, Йон чуял, как пес. И, как пес, не мог отказать себе в удовольствии чуть-чуть поиграть с испуганной жертвой.
- Что ты тут делаешь? - Делко быстро оправился от шока, взгляд его стал цепким. Увидел и форму, и то, что с нее давно срезаны все нашивки.
- Пытаюсь заработать пятьсот лян. Ну, или тысячу, если повезет. Ты же знаешь, что я везучий, - он усмехнулся, глядя в лицо бывшему приятелю.
Или нет. Никогда они не были приятелями, даже сослуживцами не были. Просто прежняя работа сводила его с разными людьми. Иногда вот с такими, как Теон Делко.
- А, предложение магистрата, - Делко досадливо поморщился.
- Оно самое. Ну, старый друг, не делай такого лица. Я, как ты видишь, больше не получаю казенного жалования, так что приходится крутиться.
Йон улыбнулся, надеясь, что в этой улыбке достаточно и заискивания, и попытки его замаскировать остатками того, старого Рейке восьмилетней давности. Почему-то очень не хотелось, чтобы Теон догадался, что именно побудило его влезть в это дело.
- А что, думаешь, без шансов? - добавил он дурачка, понизил голос до заговорщицкого шепота. - Или вы уже и вовсе всех нашли?
Делко поморщился.
- Да кого мы там нашли, даже тела у нас нет. Я вообще думаю, что, может, это не его кровь, а какой-нибудь девицы, которую он притащил поразвлечься, да прирезал ненароком. Сам понимаешь, на что способны порой эти богатенькие детки.
- Понимаю, - кивнул Йон, и подумал, что Теон-то сам был из богатеньких деток. Иные в столичных полковниках в тридцать шесть редко ходят. Все больше капитанами остаются. - И больше ничего?
