Эрех потянулся за письмами, взял пачку в руки, повертел и положил обратно. Ощущение было мерзкое.

- К счастью, нет такой мужской тайны, которую не способна выведать хорошая девочка в приличном борделе. Эти клиенты трепятся как белье на ветру. Потому и я теперь знаю - и что Ойзо это все придумал, и как звать его приятеля. Завтра навестим его, так сказать, прямо по месту учебы. А у тебя что?

Эрех еще раз поглядел на письма, потом вытащил отчет и положил его на стол.

- Вот. Я сегодня во вскрытии участвовал, - пояснил он. - Сделал для вас копию, с уточнениями. Посмотрите сами.

Рейке углубился в чтение, а Эрех, не желая даже стоять рядом с гадостью, отошел в сторону, разглядывая комнату. Жилье одинокого человека. Чисто, аккуратно, пусто. Над письменным столом прикреплена умело выписанная акварель - маленький каменный домик на зеленом холме, в окружении цветущих деревьев, за домиком море сливается по цвету с небом. Явный пейзаж юга, ближе к Алессо. Единственное украшение этого жилища. Рядом со столом домашний алтарь, на котором нет ни одного изображения богов. Только картинка в рамке.

Эрех подошел поближе и оторопел.

С черно-белого изображения на него смотрели Йон Рейке, молодой, много моложе себя теперешнего, в хорошем костюме, и молодая дама, которую он держал за руку. Белокурые волосы ее казались особенно светлыми, темнела сложная вышивка на национальном свадебном наряде. Как всякий астинэ, Эрех был обязан уметь определять род по таким признакам как орнамент и прическа. Кто-то из Фоссов, кажется, деталей не разглядеть, но похоже. Молодые, счастливые. Невеста смотрит прямо и красивое лицо будто светится, Йон Рейке держит в своих ладонях ее руки. И тоже улыбается. Не насмешливо, не собачьим оскалом, а такой же мягкой улыбкой, полной радости.

Перед портретом стояла курильница и лежали два супружеских браслета, один в другом, перевязанные белой траурной ленточкой. Меньший потемнел в плетениях тонкой вязи. Эрех знал, что оставляет эти следы. Запекшаяся кровь.

- Значит, три разреза зигзагом по восходящей? - раздался задумчивый голос и он вздрогнул, обернулся.

Йон Рейке, держал в руках отчет и смотрел на Эреха, прямо и внимательно. На лице его не было злости, но задавать вопросы целитель не решился. Мешало ощущение, что сейчас он увидел что-то настолько сокровенное, что даже намек на то, что и о чем он понял, причинит сидящему у стола человеку сильную боль.

- Совершенно идентичные тем, что на теле тула Ойзо, - печально вздохнул Эрех, подошел к столу. - Слева, направо, налево. Одним движением. Сделаны правшой - ну, или тем, кто владеет правой рукой так же, как левой.

- И нашли его на дороге к Товайхо, - сыщик задумчиво пролистал отчет обратно. - Ты откуда знаешь?

- Там были первичные протоколы и мне дали их посмотреть, - сознался Эрех. - Ну, я и переписал для вас все, что там было. Нашли голого, в одних подштанниках, на теле следы крови, но вокруг ее не было.

- Значит, перенесли.

- Похоже на то.

- Так же, как и покойного Ойзо.

- Похоже на то.

- Это уже интересно, - Рейке задумчиво поглядел в текст, потом встал.

Аккуратно закрыл отчет, положил на край стола бумажную папку. Снял одну корзинку с другой, принес чашки для еды. Даже они здесь показывали на то, что в доме обитает не просто закоренелый холостяк, но очень одинокий человек. Одна - металлическая армейская из походного набора, у Эреха во время его карьеры военного целителя Боятской кампании тоже такая была. Вторая - фаянсовая, в кувшинках, со щербатым краем и трещинкой.

- Это уже интересно, - повторил сыщик, снимая крышки с корзинок и раскладывая по чашкам ячменную кашу с тыквой и рубленую жареную курицу в соусе. - Если мы с тобой раньше предполагали, что имеем дело с единичным актом, возможно, связанным с насилием над девушкой, то теперь картина-то совершенно другая. И даже шантаж может быть совершенно не при чем. Потому что я вот просто не представляю, что может связывать уважаемого судью городского уезда с сыном магистрата, который всего чуть больше года назад вернулся в Альмейру. А ты? Ты чего не ешь? Бери ложку и жуй, я на двоих покупал.

Эрех послушно принялся за еду. Некоторое время они молча ели, он медленно, мастер Рейке - целеустремленно, как мельница. Потом Эрех решился.

- Я там еще кое-что не записал. Я... Я ему руку осматривал и нашел на тыльной стороне ладони укус, а между пальцами были волосы, - он сунул руку в карман и выложил на столешницу длинную серебристую прядь.

Рейке, не переставая жевать, взял их в руку. Излишней брезгливостью сыщик, судя по всему, не страдал.

- Еще одно подтверждение севрасского следа, - кивнул он. - А что с укусом?

- Вот тут, - Эрех показал, где, на своей руке. - Отчетливый и очень глубокий, чуть ли не насквозь. Старый - ему не меньше пары суток. Вы же понимаете, что это значит?

- Понимаю, - Рейке кивнул, помрачнев. - Вот тебе и связь - еще один любитель изнасиловать, э? Если я не ошибаюсь, судья наш был совершенно не женат. Работал много, понимаешь ли. И чей укус? Мужской, женский? Только не говори мне, что ты не замерил, док, ни в жизнь не поверю. С твоей-то дотошностью до анатомии и вскрытий.

- Замерил, - Эрех опустил голову, глядя в стол, машинально отметил длинную занозу на гладкой древесине. И отколотый с краю сучок. - Вы правы.

- И что? - поторопил его Рейке.

Эрех поднял голову, посмотрел сыщику в глаза. Говорить было противно.

- Он маленький. Узкая челюсть, мелкие зубы.

И увидел, как и без того светлые глаза побелели от внезапной догадки.

- Это детский укус, мастер. Это были дети.