318

welches keine Teile hat"), и вместе с тем сами монады, хотя всё слагается из них, не являются частью (la part, das Teil). Наконец, что касается фракталов, то они, по сути, являются прежде всего своего рода идеальными формами: все соответствующие материальные образования скорее "фракталоподобны", нежели собственно фракталы. Вообще проблема фракталов весьма сложна. Например, свойство "самоподобия" - это не атрибут, а скорее их модус: самоподобные фракталы - лишь частный случай фракталов, как таковых. Это отмечается ещё и Мандельбротом: "Может сложиться впечатление, что понятие фрактала неразрывно связано с самоподобием. Это решительно не так" (Мандельброт Б. Фрактальная геометрия природы. М., 2002, с. 238, подчёркнуто им). До сих пор не вполне ясна и такая характеристика, как размерность. Если по Мандельброту фрактальная размерность должна быть большесоответствующей топологической размер ности, то есть и альтернативный подход: "Вопреки Мандельброту и др., собственная (фрактальная) размерность фрак -тала меньше или равна его топологической размерности..." (Хайтун С. Д. Космологическая картина мира, вытекающая из гипотезы о фрактальной Вселенной // Philosophy & Cosmology 2014 (Vol. 12), с. 129). Всё это, естественно, сказывается на метафизических выводах.

Андреев, 9 Сентябрь, 2015 - 08:40,

Получается атомы - это не "наши" атомы. Наши - это гигантские планеты по сравнению с атомами Демо крита и Лукреция. Их атомы не имеют телесности в принципе. Точнее они находятся на грани миров: "Ибо ИНОГО она единая первая доля" - они еще доли иного мира, но уже "сомкнутым строем сплетясь, образуют телесную сущность". Но все равно они просты и неделимы, так как они не просто скопление частичек, а некое новое единство: холон-монада-душа-атом-идея-эйдос-форма-фрактал. Нематериальные первоначала материальных вещей. Неопределенно определенный апейрон Анаксимена. Семена-гомеомерии Анаксагора.

Юрий Дмитриев, 9 Сентябрь, 2015 - 22:51,

Андреев, 9 Сентябрь, 2015 - 08:40,

Получается атомы - это не "наши" атомы... они находятся на грани миров Нематериальные первоначала материальных вещей. Получается, что так. Аналогично как и атомы Платона (ныне в геометрии их именуют "платоновыми телами"). Позднейшее деление на материализм и идеализм к античности применимо лишь с очень большой натяжкой. Хотя по размерам атомы у Демокрита могли быть и гигантскими, даже больше, чем наши планеты да звёзды - но это уже следствие его принципа "изономии": есть всё, что может быть. Интересно, что такая традиция в понимании своего рода "предельной телесности" не оборвалась и наличествует уже почти два тысячелетия в восточно-христианской святоотеческой традиции. Говоря словами Лосского, "природа материи, по учению святого Григория Нисского, воспринятому святым Максимом Исповедником, является результатом соединения простых качеств, сверхчувственных в отдельности, но их совокупность, взаимодействие, конкретное проявление производит субстрат вещей чувственных, производит их телесность: "Из рассматриваемого в теле ничто само по себе не есть тело; ни наружный вид и цвет, тяжесть и протяжение и количество и всякое иное видимое качество, и напротив того, каждое из них есть понятие: взаимное же их стечение и соединение между собою делается телом". Эта динамическая теория материи позволяет постигнуть различные степени материальности".

Андреев, 10 Сентябрь, 2015 - 05:34,

Юрий Дмитриев, 9 Сентябрь, 2015 - 22:51, "природа материи, по учению святого Григория Нисского, воспринятому святым Максимом Исповедником, является результатом соединения простых качеств,

319

сверхчувственных в отдельности, но их совокупность, взаимодействие, конкретное проявление произво -дит субстрат вещей чувственных, производит их телесность". Классно! А вот пример обратного хода: от материального до сверхчувственого. Отрывок из книги Флэнна О'Брайен "Третий полицейский":То, что делал МакПатрульскин, было уже не просто удивительно и поразительно - это становилась пугающим и ужасным. Я опять закрыл глаза и молчаливо взмолился о том, чтобы он остановился на уже достигнутом рубеже человече -ких возможностей. Когда я открыл глаза, то с облегчением вздохнул, так как не увидел на столе никаких новых сундучков. Сам МакПатрульскин склонился у себя над рукой, лежавшей ладонью вверх на столе, и что-то делал в ней сложенными в щепотку пальцами, отставленными от ладони на пару сантиметров. Когда он почувствовал мой взгляд, то переложил что-то невидимое из ладони на стол и, подойдя ко мне, вручил невероятных размеров увеличительное стекло, которое напоминало небольшой таз с прицепленной к нему ручкой. Взяв в руки сей инструмент, я почувствовал, как напряглись мускулы руки, удерживающей изрядный вес, и как болезненно встрепенулось мое сердце. - Подойдите к столу поближе, - пригласил меня МакПатрульскин, - и всматривай -тесь, пока не увидите то, что увидите инфраокулярно, или, так сказать, под оптическим инструментом. Глядя на стол невооруженным глазом, я видел лишь двадцать девять сундучков, но посмотрев в лупу, обнаружил с ее помощью еще два сундучка, причем размер меньшего из них был раза в два меньше размера, доступного обыч -ному человеческому зрению. Я осторожно отдал МакПатрульскину его оптический инструмент и в безмолвии уселся на стул. Для того чтобы хоть немного вернуть себе самообладание, я засвистел песенку "Коростель иг -рает на волынке". Вот такая вот штука, - проговорил МакПатрульскин. Он выудил из какого-то своего малень -кого кармашка две совсем измятые сигареты (ага, подумал я, значит у него есть сигареты, зачем же он просил сержанта принести ему закурить, и где его трубка?), зажег обе одновременно и вручил мне одну из них. Двад цать второй я смастерил пятнадцать лет назад, - сказал МакПатрульскин, - и потом каждый год я делал по одному сундучку, несмотря на то, что приходилось выполнять свою основную работу и в ночное время, и в неурочное время, и в сверхурочное, и сдельно, и в полторы смены, между прочим, тоже. Да, я очень хорошо понимаю вас, как это сложно, посочувствовал я. А вот шесть лет назад они начали становиться совсем невидимыми, что с увеличительным стеклом, что без него. Последние пять сундучков никто уже не видел, потому что нет увеличительного стекла такой увеличивающей силы, которое могло бы увеличить их до такого размера, чтобы их можно было по-настоящему считать истинно самыми наимельчайшими предметами, когда-либо изготовленными человеческими руками. И никто не может увидеть, как я их делаю, потому что инструментики мои столь же столечко малы, как и сундучки, а тот, над которым я сейчас работаю, почти такой же маленький, как ничто. В первый сундучок можно будет положить миллион таких, как я делаю сейчас, и еще останется место для женских бриджей, которые надевают для езды на лошадях, если их хорошо скатать, перед тем как засовывать. И кто его знает, когда это все закончится и прекратится. Кстати, Ростропо вич говорил, что он не гасит звук струны, а истончает его до сверхчувственного.

Дилетант, 9 Сентябрь, 2015 - 09:48,

Юрий Дмитриев, 9 Сентябрь, 2015 - 07:25, В историко-философском плане интересно ещё было бы отметить, что именно Демокрит впервые стал называть атомы идеями, ᾿Ιδαία (ῑδ) ἡ (sc. θεά) Идэя (богиня горы Ида, т. е. Кибела Eur. или Афродита Anth.). Спасибо, δε энклит. и неотделяемая частица со знач.: 1) (усиленной указательности): ὅδε вот он, вот этот-то; τοιόσδε такой вот, вот именно такой;...

Юрий Дмитриев, 9 Сентябрь, 2015 - 23:28,

Дилетант, 9 Сентябрь, 2015 - 09:48,

᾿Ιδαία (ῑδ) ἡ (sc. θεά) Идэя (богиня горы Ида, т. е. Кибела Eur. или Афродита Anth.). Трудно сказать одно -

320

значно, есть ли этимологическая связь древнегреческих "Ἰδαία" и "ἰδέα". На русский "Ἰδα" переводится как "лесистая гора/горный лес". Соответственно было несколько горный массивов (один из них в центре Крита, была одноименная гора и в восточной части Кипра) которые назывались "Ида" (᾿Ιδα). Пожалуй, в "ἰδέα" этимологически всё же ближе "ίδ", которое в прилагательном "ίδιος" - "свой, собственный, особый, свойственный, тот же самый, одинаковый..." (там целый спектр подобных смыс -ловых значений).