И пошёл. Нарчатка велела ему оборонять внешние ворота.
- Там он и принял смерть геройскую от ворога проклятого, - сказал Сяит со слезами на глазах. - Троих монголов зарубил, а четвертый его значит. Мне Нарчатка рассказала, она сама видела.
Начинался третий день осады. Первую часть крепости монголы захватили вчера и с вечера начали обстрел второй. Стрелы втыкались в стену и перелетали ее в огромном количестве. Было просто удивительно, откуда кочевники брали столько стрел. Обстрел продолжался до наступления темноты и возобновился с наступлением утренних сумерек. Некоторые из стрел пролетали так далеко, что пугали женщин с детьми, которые продолжали уходить из крепости через подземный ход.
В предрассветной дымке Паруш рассмотрел вереницу ожидавших очередь на вход в подземелье. Где-то там его мать, два младших брата и две сестры. Где-то там, наверное, Аргума, с которой так и не удалось повидаться. "Только бы их не заметили монголы", - подумал сын кузнеца.
В этот момент и без того небыстрый женский поток совсем остановился. Что-то произошло там, в подземном ходе. Больше никто не заходил в него. Даже наоборот, несколько ребятишек выскочили обратно и с криками "Монголы! Монголы идут!" бросились врассыпную.
Вслед за ними из подземного хода стали выбегать монгольские воины, размахивая мечами и без разбора рубя направо и налево. Женщины, подняв крик, бросились бежать. А мужики, оборонявшие стены никак не могли сообразить, почему кричат и откуда исходит опасность. Наконец, поняв, что подземный ход обнаружен и захвачен монголами, они побежали со стен и бросились в бой.
Паруш закусил губу от отчаяния. Выходит, Учай и все, кого он успел вывести из крепости, и мать с младшими, и Аргума, попали к монголам в плен или вообще убиты.
Первым его желанием было броситься на выручку к подземному ходу, но он понимал, что это бесполезно. Ход сейчас набит монгольскими воинами, и через него не пройти. Да и как бросить место, назначенное ему для обороны? Но с него Паруш даже стрелять не мог. С такого расстояния можно было попасть в своих, сошедшихся с монголами в страшной сече посреди крепости.
- Подожди, рано ещё нам вступать, - сказал Сяит, видя порыв напарника. - Сейчас только навредить можешь.
Нападавшие прибывали очень быстро. И число росло с каждой секундой, а вместе с ним возрастало и преимущество в бою. Стало ясно, что они пробиваются к воротам в первую часть крепости, чтобы открыть их и впустить основные силы.
Снег вокруг входа в подземелье быстро покрылся алыми пятнами. Много воинов уже лежало бездыханными. По спине Паруша пробежал холодок, когда он заметил, что одно из тел обезглавлено, а отрубленная голова в остроконечном шлеме лежит чуть поодаль в снегу.
Небольшая группа женщин с ребятишками бросилась сквозь ещё открытые ворота в третью часть крепости, а несколько оборонявшихся мужчин стали прикрывать отход. Среди них Паруш приметил знакомую фигуру и был весьма удивлён. Он никак не ожидал увидеть Кежая в числе защитников крепости.
Паруш обернулся и увидел Нарчатку и отца в чешуйчатых доспехах в группе воинов, защищавших ворота. Они пропустили женщин с детьми и прикрывавших их мужчин и тут же закрыли огромные створки, подперев их брёвнами.
Бой в средней части продолжался. Монголы бросили все силы на то, чтобы пробиться к внешним воротам. Линия сражения все более отдалялась от выхода из подземелья. Паруш понял, что теперь можно стрелять по монголам, выбегающим оттуда, не боясь задеть своих.
Он прицелился и спустил тетиву, когда в проёме появился очередной монгол. Стрела попала в шею врага. Он завалился назад, и следующему за ним воину пришлось потрудиться, прежде чем он вытолкнул мертвого товарища наружу, чтобы освободить проход. Но Паруш уже был готов. Он отправил пять стрел и все они достигли цели. Движение в подземном ходе остановилось. Монголы больше не рисковали высовываться, обдумывая ситуацию.
- Ловко ты их, - удивлённо покачал головой Сяит. - Молодец, я бы с такого расстояния ни за что не попал. Глядишь, наши теперь оставшихся-то перебьют.
Но он ошибся. Из подземного хода выскочили несколько воинов с длинными щитами и стали прикрывать ими выходивших. Как ни старался Паруш, но больше так и не смог остановить поток. На внешней стене, откуда защитники могли бы стрелять по монголам пробивающимся к воротам, живых почти не осталось. По ним непрерывно стреляли с другой стороны, уже захваченной нападавшими. И стреляли довольно метко.
Когда солнце поднялось над стенами крепости, монголы пробились к внешним воротам и открыли их. В среднюю часть хлынули всадники в доспехах. Используя тяжелых коней, они быстро подмяли оставшуюся оборону, ни оставив в живых ни одного.
Со стены, где стояли Паруш и Сяит на монголов отчаянно сыпались стрелы.
Сяит, выпустив очередную стрелу, крикнул Парушу:
- Старайся попасть в лицо, иначе всадников не возьмешь!
У монголов вперед выдвинулись лучники и стали густо обстреливать стоявших на стене. Теперь Парушу приходилось пригибаться после каждого выстрела, прячась за спасительный частокол брёвен. Несколько раз стрелы чувствительно стукали в его чешуйчатые доспехи и чиркали по шлему, но пробить их не могли.
Дважды кочевники шли на штурм стены, подставляя длинные лестницы. Но лучники непременно сбивали их со ступенек и скидывали лестницы вниз. Подтащить ближе метательные машины монголы тоже не могли. Они остались стоять там, перед крепостью, ямы-ловушки сделали своё дело, не пустив их ближе.
В какой-то момент Сяит ойкнул и схватился за плечо. Монгольская стрела распорола кольчугу и сумань под ней, оставив глубокую ссадину на теле.
- Ерунда, - крикнул он Парушу, осмотрев рану.
Сяит подобрал стрелу.
- Видал? - он поднёс гранёный наконечник к лицу. - Бронебойными стреляют. Такая не только кольчугу, но и пластину на латах пробить может, - Сяит, протянул стрелу Парушу, - попробуешь всадника сбить?
Паруш кивнул. Зарядил стрелу, осторожно выглянул из-за стены. Навел на широколицего всадника в блестящих латах и, спустив тетиву, снова спрятался за брёвнами. В ответ тут же засвистели монгольские стрелы.
- Вот так, получите вороги, - одобрительно сказал Сяит, осторожно выглядывая между остриями брёвен, - пробил доспехи, молодец!
К вечеру на стене осталось не больше дюжины человек. Монгольская гранёная стрела, пробив кольчугу с левой стороны груди, сразила Сяита, поднявшегося в полный рост, чтобы выстрелить.
Паруш подхватил падающего булгарина и услышал, как тот произнёс последние слова:
- С Хайдаром увижусь...
Слёзы брызнули из глаз Паруша. Ему было так жалко погибшего старика, и так велико желание отомстить, что он, наплевав на осторожность, схватил полный колчан, выпрямился и одну за другой расстрелял весь запас, даже не пытаясь уклоняться от летящих навстречу и стучащих по чешуйкам доспехов монгольских стрел. Убитых кочевников он не считал. Просто видел, что не промахнулся ни разу. А когда он почти без сил опустился на бревенчатый пол, его глаза были сухими.
Вечерние сумерки пришли с небольшим морозцем. Переведя дух, Паруш пошел по стене, пополнить запас стрел, собрав их у тех, кому они больше не нужны. Он набрал два полных колчана, а когда дошел до противоположного края, понял, что на стене кроме него живых не осталось.
Вдруг внизу он заметил движение и не поверил глазам. Он сбежал по лестнице со стены и, бросившись к соседнему дому, столкнулся с Аргумой.
- Ты, откуда тут? Я так хотел тебя увидеть, но уже не надеялся на это. - Паруш обнял её и прижал к холодным доспехам.
- Мы не успели уйти подземным ходом. Кто-то предал нас и показал монголам, выход в лесу. Паруш, милый, мне страшно. Скажи, мы все умрём?
Сын кузнеца посмотрел в полные слёз, боли и отчаяния глаза любимой девушки, и на его сердце навалился тяжёлый камень.
- Пойдём, - сказал он вместо ответа и потянул её за руку к другой стене крепости.
Там за домом Тария находился небольшой потайной выход из крепости. Небольшая дверца в стене была почти незаметна. Знали о ней лишь те, кто жил в этой части крепости, включая Паруша.
