И, наверное, это было бы не так уж и плохо.

Возможно, мне не пришлось бы очень часто появляться перед камерами. Поскольку они узнали бы о моем существовании, то, возможно, сделали несколько фотографий нас вместе, и, может быть, этого бы оказалось достаточно. Мы могли бы сказать, что я — скрытный человек и не люблю находиться в центре внимания.

Или, может быть, я могла бы просто забыть обо всем этом. Мои родители сами добились успеха. Я не могла себе представить, чтобы они захотели, чтобы я прошла через что-то подобное только ради них.

Опять же, они прошли через многое, чтобы вырастить меня.

Я чувствовала себя так, словно была в состоянии войны сама с собой. Я выпила свой кофе, встала, и пошла одеваться.

Мне пришлось выбираться из дома. Я должна была перестать думать о Нэше Белле, о его нахальной улыбке, его напряженном взгляде, его красивом лице, его рельефном теле.

Я должна была остановить свое воображение, которое рисовало картины о том, каково это было бы, одень он кольцо на мой палец.

И я определенно должна перестать думать о том, на что была бы похожа наша первая брачная ночь.

Глава шестая: Нэш

Давать интервью СМИ – это такая гребаная тягомотина.

— Извините, мэм, — сказал я. — Это под грифом секретно.

Она улыбнулась мне.

— Ладно, Нэш. Последний вопрос. Что ты чувствовал, защищая там нашу страну?

Я улыбнулся и в который раз повторил все то же дерьмо.

— Это был мой долг и честь сражаться за Соединенные Штаты за рубежом.

— Спасибо, Нэш.

Мы встали и пожали друг другу руки. Я наблюдал за тем, как она уходила, и в этот момент заметил Ливи, направляющуюся прямо ко мне.

Это было уже десятое интервью для СМИ, которые я давал сегодня в течение нескольких часов, и теперь, надеюсь, Ливи идет ко мне, чтобы дать мне хоть какую-то долбаную передышку и оставить в покое на некоторое время.

Хотя это сомнительно. Мне, возможно, еще предстоит толкать речь перед несколькими камерами, говоря о том, какая Америка великая страна и все такое дерьмо. Конечно, я согласен, что Америка — величайшая, твою мать, страна в мире, и я действительно хотел защищать мою гребаную страну. Но мне надоело толкать речи перед камерами и говорить об этом.

Я скучал по ощущению песка под своими ногами, палящему солнцу над головой, и нехватки постоянно испытывать приступы страха и беспокойства, зудящие в затылке.

Там я ощущал себя живым. В проклятом же пресс-центре нашего отеля, я чувствовал себя, как чучело, извергающее из своего рта какую-то ерунду.

— Сегодня утром ты хорошо поработал, — сказала Ливи.

— Спасибо, — хмыкнул я. — Это легко, когда просто повторяешь одно и то же дерьмо из раза в раз.

— Хорошо. Это то, что мы и хотим, — она замолчала и хмуро посмотрела на меня. — Улыбайся немного больше. Ты выглядел угрюмым.

— Я нормально смотрелся, — ответил я, потянулся, глядя в окно. — Когда обед?

— Скоро, — произнесла она, стоя рядом со мной. — Ты не тусовался прошлой ночью.

— Нет.

— Это из-за нашего разговора?

Я вздохнул, качая головой. На самом деле, это не имело ничего общего с моими шаловливыми ручками. Если бы это зависело от меня, то я бы трахнул первую готовенькую, сексуальную задницу, которая бы бросилась на меня.

Но что-то такое засело в моей голове, то, что раздражало меня. По возвращении в отель по какой-то причине я просто не испытывал желания отправиться в еще один клуб и потрахаться с еще одной пустой шлюхой. Вместо этого я заказал виски в номер и смотрел говенный телевизор, пока, наконец, не отключился.

Это означало, что с утра я проснулся с гораздо меньшим похмельем, чем обычно, и это было просто отлично.

— Это не имеет к тебе ни малейшего отношения, — проворчал я. — Просто почувствовал усталость.

— Хорошо. Оставайся усталым.

Я стиснул челюсти.

— Говоря это дерьмо, ты заставляешь меня желать сделать все с точностью до наоборот. Ты ведь знаешь это, да?

Она криво усмехнулась.

— Конечно, Нэш. Но ты хорошо умеешь выполнять приказы, не так ли?

— Да. Ты чертовски права.

Она снова улыбнулась и ушла, оставив меня там одного, стоящим и глядящим в окно.

Следовать приказам. Это было именно то, что у меня хорошо получалось. Это, и еще убийство людей тысячами разных способов. Я был подготовлен убивать, а тут я вынужден носиться по Америке, как чертовое цирковое животное, выставляя себя напоказ, и сдувая пылинки с недоумков из СМИ.

И, тем не менее, все, о чем я мог думать с прошлого вечера, это только о девушке. О Селене — милой, долбаной студентке, такой невинной. Первой девушке, отказавшей мне за долгое, очень долгое время.

Мой телефон был полон номеров женщин, готовых с радостью принять мое предложение. Конечно, большинство из них будут делать вид, что раздумывают над ним, но не более часа, все они с радостью бы ответили мне «да», если это означало для них провести еще одну ночь со мной.

Но не Селена, сказавшая «нет», и, казалось, что она действительно имела в виду отказ. Она не бросилась на меня, а вместо этого была скептически настроена против всего, о чем я говорил. Правда, это было довольно странно. Вероятно, в том, что я предложил ей, для нее не было никакого смысла.

Но что-то в ней было. Твою мать. Я не мог перестать думать о платье, и о том, как бы ее кожа ощущалась под моими пальцами.

Я отвернулся от окна и поймал взглядом Ливи, которая подала мне сигнал о двухминутной готовности. Новый репортер только что вошел в комнату и начал устанавливать небольшую камеру.

Пора натянуть улыбку и начать целовать по национальному телевидению задницу дяде Сэма.

Сейчас моя хреновая жизнь выглядела так.

К тому времени, как закончился день, я устал, как черт. Распахнув ногой дверь своего гостиничного номера, я швырнул все свое дерьмо на туалетный столик.

Сев на кровать, я сразу же рухнул на одеяло. Обычно в это самое время я бы уже зашел в ближайший бар и пытался снять какую-нибудь девицу, но единственное, что я сейчас действительно хотел, так это что-нибудь выпить и поесть.

И Селену. Эта чертова девчонка не выходила из моей головы, никак не оставляя меня в покое. Больше всего меня выводило из себя то, что она послушалась, когда я сказал ей одеться красиво. Я устроился поудобнее в кровати, прислонившись спиной к изголовью, и закрыл глаза.

Я начал представлять себе, каково бы это могло быть, если бы она вдруг оказалась сейчас здесь со мной. Я бы приспустил платье с ее плеч и неторопливо целовал ее гладкую, бледную кожу.

Я сдернул вниз свои джинсы, взяв в руки свой толстый, твердый член, как только начал рисовать в своем воображении картину с Селеной, где она опускалась бы на колени передо мной. Ее платье было бы приспущено наполовину, обнажая ее грудь, когда она начала сосать мой член. Я бы кончил в нее, говоря ей о том, как обалденно сексуально это выглядело, когда мой член был между ее губок, заставляя ее хорошо и жестко сосать меня.

Я продолжал воображать, что она смотрела бы на меня одновременно скромно и чертовски сексуально, начав самозабвенно обрабатывать мой член, ни капли не стесняясь, как только головка моего петуха оказалась бы у нее во рту. А потом я бы поднял ее и опустил, сгибая над кроватью. Я бы задрал ее платье вверх и медленно вводил свои пальцы глубоко в ее мокрую киску. Она не стала бы надевать трусики, зная, что направляется ко мне.

Она пришла трахаться со мной. И я заставлю ее сделать так, чтобы она первая умоляла меня, заставлю стонать мое имя с находящимися внутри нее моими пальцами. Я знал, как доставить женщине удовольствие, как сделать так, чтобы она, твою мать, кончала снова и снова. Я бы поработал с ее телом, шлепал ее по заднице, шептал бы ей на ухо грязные словечки.