Несмотря на удушающую жару, батальону приходилось двигаться быстро, потому что движение ночью по незнакомой местности серьезно задержало прибытие на исходный рубеж. Вследствие этого 2‑й батальон смог подготовиться к атаке на несколько часов позже танков и выдвинулся в бой спустя 12 часов после того, как танки ушли вперед. Это отставание становилось все более значительным, потому что отряд Ясуоки рассчитывал на разведку боем предполагаемого левого фланга противника и обеспечение разведывательной информацией для проведения последующих операций. При отсутствии связи с 64‑м пехотным полком, находившимся на правом фланге группы Ясуоки, 2‑й батальон не смог предоставить командованию группы эту важную информацию в тот момент, когда главные силы Ясуоки более всего в ней нуждались[57].
Японские пехотинцы на поле у реки Халха.
Позже в этот же день, когда отдельные вражеские пулеметы и группы из 2–3 стрелков пытались задержать продвижение батальона, тяжелые пулеметы и 70‑мм батальонные гаубицы разворачивались как на учениях и подавляли огонь противника, позволяя пехоте двигаться дальше. Офицеры предполагали, что это незначительное сопротивление, которое оказывали, вероятно, солдаты пулеметного батальона советской 9‑й танковой бригады, связано с тем, что противник сосредотачивает всю свою артиллерию против 23‑й дивизии, наступающей с севера.
После целого дня, проведенного в преследовании отдельных советских солдат, батальон занял ночные оборонительные позиции, все три роты сформировали оборонительный периметр в виде полукруга. Были поставлены палатки. Стрелковые отделения по флангам и в арьергарде обеспечивали охранение, а рота тяжелых пулеметов, батальонная артиллерия и штаб располагались в центре позиции. Согласно японским схемам ведения огня, предполагалось, что к ночи 3 июля 2‑му батальону противостоят около двух рот советской пехоты при поддержке 5–6 танков.
После этого майор Кадзикава направил разведчиков на поиски отряда Ясуоки. Разведчики выполнили эту задачу и установили связь с 8‑й ротой 64=го пехотного полка (правый фланг отряда Ясуоки). Таким образом, день 4 июля начался хорошо, и утром батальон, не встретив сопротивления противника, продвинулся еще на 1000 метров к югу от своих ночных позиций. Действиям батальона не помешало и внезапное появление советского истребителя, обстрелявшего японцев с малой высоты, когда они завтракали. Когда японские солдаты поднялись с земли и обнаружили, что никто не ранен, они стали шутить насчет плохо обученных советских пилотов, что еще больше подняло их боевой дух.
После полудня продвижение батальона продолжалось, стрелки и пулеметчики двух передовых японских рот при поддержке 70‑мм гаубиц рассеяли отступавших советских пехотинцев. Солнце снова оказалось более серьезным врагом, чем советские солдаты. Японцам пришлось преодолевать обжигающую жару 40 °C, жажду и усталость, но лишь немногие японские солдаты приняли участие в стычках с отступающими советскими арьергардами. В тот день японцы подобрали восемь трупов советских солдат и взяли одного пленного. Также они обнаружили пять разбитых грузовиков и одну 45‑мм противотанковую пушку. Однако запасы воды подходили к концу — жара, пыль и напряженность марша и боевой операции усиливали жажду и опустошали фляги.
Советское сопротивление казалось исключительно слабым. Противник не проявлял намерения упорно сражаться. Майор Кадзикава и его адъютант старший лейтенант Муранака считали, что столь неэффективные действия противника являются результатом успешного наступления 23‑й дивизии и отряда Ясуоки, которое, как предполагали японские офицеры, обнаружило слабые участки в обороне противника и дезорганизовало сопротивление советских войск. Чтобы усилить смятение в тылу противника, Кадзикава ночью направил диверсионные группы за линию фронта с целью уничтожения моста Кавамата — основного пути подвоза снабжения советских войск на восточном берегу Халхи.
Диверсионная команда состояла из двух групп, в каждой по три человека. Первую группу из двух солдат 5‑й роты возглавил капитан Аояги, их ротный командир. Второй группой (двое солдат из 7‑й роты) командовал сержант Хираи. Поблизости от моста сержант Хираи заметил советский пулеметный взвод, а вторая группа обнаружила советские танки и бронеавтомобили. Пройти к мосту через такую охрану не было возможности, и группа Хираи проползла в пятидесяти метрах от советской позиции и поставила две мины на дороге, ведущей к востоку от моста. Вскоре после этого по мосту проехали советские танки, направляясь на восток параллельными колоннами. Группа видела, как первый танк наехал на мину и взорвался. Проснулся советский пулеметный пост, открыв беспорядочный огонь в предрассветной темноте[58]. Пользуясь темнотой, трое японцев укрылись в кустах на берегу реки и с помощью касок выкопали окоп достаточно большой, чтобы укрыться и замаскироваться листьями. Они провели там целый день, слыша, как советские патрули обыскивают район. На следующую ночь группа сержанта Хираи смогла вернуться к своим[59].
Тем временем другие разведывательные группы ночью 4–5 июля сообщили командиру 2‑го батальона, что мост Кавамата, по–видимому, слабо защищен. Советские войска, очевидно, считали, что мост достаточно защищают проволочные заграждения, которые японцы прозвали «рояльными струнами». Эта тонкая, почти невидимая проволока лежала свернутой в траве или в углублениях в земле, и могла опутать ноги не заметившего ее пехотинца, или, если он полз, его плечи и торс. Хотя японцам приходилось сталкиваться с подобными заграждениями у Чжангуфэна почти год назад, они, похоже, так и не разработали адекватных контрмер, чтобы ускорить преодоление солдатами этих препятствий, способных причинить болезненные травмы.
На основании этих разведданных майор Кадзикава назначил атаку на предрассветное время 5 июля. В условиях плохой видимости из–за небольшого дождя на рассвете Кадзикава направил вперед свои 5‑ю и 7‑ю роты. По оценкам японских офицеров им противостояли до трех рот советских солдат при поддержке 15 танков. 7‑я рота вскоре установила связь с подразделениями 64‑го пехотного полка на своем левом фланге. Майор Кадзикава, верхом на коне для большей мобильности, принял прямое командование 7‑й ротой, чтобы лично контролировать проведение атаки и поддерживать связь с 64‑м полком.
Используя складки местности, песчаные дюны и низины для укрытия, 5‑я и 7‑я рота с применением тактики огня и маневра продвинулись примерно на 1500 метров. Стрелкам приходилось занимать ближайшие подходящие укрытия и оттуда вести огонь по вражеским огневым точкам, чтобы прижать огнем советские пулеметные расчеты и позволить другим японским солдатам продвигаться дальше.
После стычек двух предыдущих дней бой 5 июля оказался для японцев совсем другим. На этот раз советские войска сражались упорно и решительно. Когда 5‑я рота попыталась обойти левый фланг противник примерно в 2000 метров к северу от моста Кавамата, на нее обрушился сильный артиллерийский огонь. Потом появились советские танки и начали из пушек и пулеметов обстреливать наступающих японцев. 7‑я рота при поддержке тяжелых пулеметов, действуя на правом фланге советских войск смогла прорвать две линии обороны советских внешних позиций, но усиливавшийся огонь танков и артиллерии также наносил атакующим тяжелые потери.
Огонь советской артиллерии продолжал усиливаться, особенно артиллерии с высокого западного берега Халхи, обстреливавшей продольным огнем 2‑й батальон по оси атаки. Обстрел был так силен, что отряд Ясуоки прекратил наступление и отошел на исходные позиции. 2‑й батальон 28‑го полка продолжал наступление, и ему удалось подойти примерно на 1800 метров к цели — мосту Кавамата, но к тому времени потери японцев, особенно от огня советской артиллерии, были высоки. Младший лейтенант Нисиномэ, командир 2‑го взвода 6‑й роты был убит пулеметным огнем, когда вел свой взвод в атаку на советскую траншею. Кроме того, люди были сильно измучены из–за тяжелой жары (34 °C). Жара, яркое солнце и клубящаяся пыль и песок, поднятые разрывами снарядов, вызывали мучительную жажду, которую невозможно было утолить во время напряженного боя на истощение.
