Воевода отметил, что во взгляде этой женщины есть что-то царственное и магическое.

– Ваше величество, – торопливо сказал один из солдат, тот, что постарше, – мы клянемся небом и землей, что не видели, как принц покинул шатер. Мы были рядом и не выпустили бы его!

Король быстро посмотрел на женщину, та ответила надменным взглядом.

– Лучше бы ты поклялся своей головой! – сказал Оргволд, а затем резко повернулся к солдатам и Брунду. – Ибо ее вы все потеряете!

Воины смиренно промолчали.

Мысли Оргволда метались, в голове с каждой секундой разгорался лихорадочный жар. Одна ужасная картина сменяла другую – ведь теперь он не сможет вернуть долг этой ведьме, и если она решит его убить, то вряд ли ему кто-то поможет.

Внезапно в тишине прозвучал хрипловатый женский голос, в котором смешалось недоумение и радость.

– Они все еще здесь…

Оргволд посмотрел на нее в замешательстве.

– Кто? Принц?

– Камни, – глаза Веноры возбужденно сияли. – Они все еще здесь. Пусть кто-нибудь проводит меня к шатру Лурина.

Чувствуя, как тяжесть покидает тело, Оргволд махнул рукой гвардейцам, и опустился на трон.

Шатер опустел. Король с облегчением перевел дух.

***

Гелим и Ланг с возбужденным интересом рассматривают четыре странных камня, которые Ланг держит на раскрытой ладони. Два из них – мутно-зеленого цвета, один – темно-синий, точно небо после заката. Последний камень красно-коричневый.

– Что это за…? – спросил Гелим и посмотрел на товарища. – Драгоценности? Как думаешь?

Ланг неуверенно покачал головой.

– Не знаю.

Сокол уже несколько минут сидит перед ними, не сводя с воинов глаз. Костер подсвечивает его так, что с одного боку птица выглядит окруженной пурпурно-золотистым сиянием, а второе ее крыло едва угадывается в темноте, словно темная половинка луны.

– Так, – сказал Гелим, воровато посмотрев по сторонам и убедившись, что никто их не слышит – у ближайших костров воины уже засыпают или разошлись спать. – Делим поровну. Два тебе, два – мне.

– Слушай, – остановил его Ланг, – мне как-то… того… не по себе.

– Ты чего? Разбогатеем ведь. Бросим эту чертову армию, заведешь дом, женщин, детей.

– Да ты послушай… Этот принц, как там его, из Данмара исчез ведь не просто так.

– Да какая разница, камни-то у нас! – воскликнул шепотом Гелим. – К черту этого перебежчика!

– Он колдун, этот принц, зубами клянусь! В шатре он после себя призрака оставил. И эти камни, они – колдовские!

На лице Ланга все отчетливее проступаетл страх, он снова заговорил:

– Не нужно их трогать, тебе что – жизнь не дорога?

В глубине камней вдруг заискрилось и стало разгораться сияние, под цвет каждого камня-глаза.

Глаза Гелима широко раскрылись. У Ланга задрожали губы, камни выскользнули из рук, но Гелим успел подхватить три. Синий камень, проскочив у него меж ладоней, упал ему под ноги.

– Вот видишь? – твердил Ланг, отпрянув. – Видишь?! Я же говорил…

В эту минуту что-то ярко-золотое вспыхнуло прямо перед ними и ослепило. Гелим успел заслонить глаза рукой.

Но когда он вновь посмотрел перед собой, то увидел старика с посохом в золотистом плаще.

Меч Ланга сам прыгнул Галивосу в руки, старик молниеносно взмахнул им вверх и вниз, словно чертил в воздухе линию. Из рассеченного горла Гелима хлынула кровь.

Ужас приковал Ланга к месту, и – окровавленный клинок снес ему голову.

Галивос огляделся. Чуткое ухо уловило приближающуюся группу людей. Он быстро сложил камни в зеленый мешочек и затянул шнурок. Вспышка, и он – резко уменьшился, снова став соколом.

Теперь золотистые перья птицы испачканы кровью. С крепко зажатым мешочком в клюве сокол поднялся над лагерем и стал описывать над шатром круги.

Когда к почти погасшему костру спешно подошла Венора в сопровождении троих солдат, мешочек в клюве сокола вспыхнул изнутри. Колдунья подняла голову, заметив свет.

Галивос опустился ниже, из мешка, в котором лежали камни-глаза, выстрелил серебристого цвета луч, ударив девушку в голову.

Она с трудом удержалась на ногах, стоящий рядом молодой солдат ее поддержал.

Когда Венора снова посмотрела вверх, сокола уже не было.

Ведьма застонала, на лице проступили обида и гнев. Она почувствовала, что ее колдовская и жизненная сила уходят.

Воин, что ее поддерживает, тоже заметил, как эта красивая молодая женщина разом побледнела. И от нее идет нестерпимый жар. Однако она красивая, парень смотрит на нее горящим взором, губы раздвинуты в улыбке обожания.

– Что с тобой? – спросил солдат. – Тебе плохо?

Венора посмотрела ему в глаза, их лица почти соприкоснулись. Парнишка смутился.

Венора опустила руку к его поясу и, показав головой на пустой шатер, слабо улыбнулась.

– Пойдем со мной. Ты мне поможешь.

Парень на миг отшатнулся. Что-то в этой улыбке насторожило и даже испугало. Однако ее чары вновь стали действовать, солдат изменился в лице. В восхищенных глазах написано, что пойдет за ней куда угодно и сделает все, что она скажет.

Стоявшие рядом двое солдат, увидев выражение у него на лице, засмеялись.

– Иди, иди, Вернон, – сказал один весело. – Помоги красотке. Потрешь ей спинку и другие места. Ха-ха…!

– Слышь, девушка, а может, мы поможем тебе все втроем? – предложил второй, улыбаясь и откровенно ее рассматривая.

Венора, обвив руками шею Вернона и, увлекая его к шатру, повернулась вполоборота.

– Пойдем.

У входа она попросила воинов оставить все оружие на улице. Девушка становилась все бледнее. Она чувствовала – нужно спешить, силы стремительно таят.

Снаружи было видно, как свет в шатре под опущенным пологом затрепетал, бешено замелькали тени, словно внутри металась гигантская летучая мышь, и – наступила темнота.

Потолочные балки корчмы чернеют копотью. По широкому залу плывут запахи жареного мяса, лука и специй. У стен кухни на вертелах жарятся массивные свиные туши. Крепкие работники в кожаных фартуках проворачивают их над углями.

Как всегда, в конце дня корчма оказалась полна. Люди после трудового дня пьют вино из глиняных кружек, жадно поедают мясо с кашей и похлебку, по корчме разносятся голоса, чавканье и стук ложек о миски.

Лурин и Галивос расположились за столом у стены. Прислужник только что принес тарелки с жареным картофелем и рыбой. Тут же на столе пузатый кувшин и две кружки.

Торговец артефактами налегает на вино, пища на его тарелке почти не тронута. Принц, наоборот, ест, словно весь день проработал в поле, подобно собравшимся в корчме жителям деревни, куда его унес от военного лагеря Галивос.

– Так почему ты мне помог? – спросил Лурин, отодвигая опустевшую тарелку.

Торговец оглядел зал, сделал неторопливый глоток.

– Видишь ли, твой отец просил о тебе позаботиться.

Лурин смерил его испытующим взглядом.

– Расскажи о нем.

Мимо пронесся подросток с заставленным едой подносом и едва не споткнулся о чью-то выставленную ногу. Торговец проводил его взглядом.

– Твой отец, – начал он, – был величайшим героем древности. Могучим и бесстрашным. Он бросил вызов древнему божеству, которое в народе называли Совлиаг.

– Никогда о таком не слышал.

Галивос кивнул.

– Немудрено. Боги меняются через несколько поколений. Старые забываются, новые приходят. Или же старые приходят под новыми именами. Совлиаг сменил множество имен, а затем люди придумали себе новых богов, и он ушел в тень.

В глазах Лурина появилось сомнение.

– То есть, мой отец жил уйму веков назад? Это невозможно.

– Я не сказал, что Совлиаг ушел навсегда. И твой отец, славный воин Картодалор, противостоял ему не так уж давно. Спроси любого, слышал ли он об этом величайшем из героев, и узнаешь, что я прав.

– Так что с ним случилось?

– В наказание за великую дерзость Совлиаг наслал на него безумие, и Картодалор зарубил свою жену и сына – твоего старшего брата. Когда же пелена спала с его глаз, он в отчаянии хотел броситься на меч, но Совлиаг не позволил.